Публицист Валерий Панюшкин задал 15 вопросов православным в своей новой колонке в журнале «Сноб». Отвечает священник Филипп Парфенов.
1. Вы правда думаете, что мы — единая Церковь? Если вы — прихожанин церкви Косьмы и Дамиана, пойдете ли вы исповедоваться к игумену Сергию Рыбко? И наоборот, пойдете ли вы из храма Сошествия Святого Духа в храм Косьмы и Дамиана?
Знаете, Валерий, мне тоже видится, что наша Русская Православная Церковь давно уже не едина, но представляет собой сложный конгломерат различных субкультур и мировоззрений. И иногда объединять нас (прежде всего людей крайних мировоззренческих полюсов) могут лишь чисто внешние и довольно случайные вещи. Вопрос о христианском единстве — крайне сложный и болезненный для всех времен, не только для дней сегодняшних. Просто сейчас в эпоху интернета это обнаружилось резче, чем раньше.
«Надлежит быть и разномыслиям между вами, дабы открылись между вами искусные» (1 Кор. 11, 19) — пишет апостол Павел, предвидевший, что разные точки зрения и споры будут по многим вопросам, они просто неизбежны (причем в греческом оригинале стоит слово «ереси», а не просто разномыслия). Самое главное, чтобы в центре и у тех, и у других разногласящих всё же был Христос. Только Он может обеспечить желанное и благодатное единство свыше, врачующее человеческие немощи с их тяготением к разделению. Если же имя Христа у разногласящих только на устах, но не в сердце, не по существу, то рано или поздно такие спорящие в любом случае окажутся «по разные стороны баррикад».
Вся трудность еще в том, что Церковь не дана здесь на Земле в готовом виде. Она задана, ее формы организации неоднократно менялись (увы, не всегда в лучшую сторону) и еще не раз будут изменяться. И само единство — скорее идеал, к которому мы призваны стремиться, и состояние, над которым необходимо всю жизнь работать, нежели объективная реальность, данная в ощущении. Человечество внутри Церкви еще должно придти «в меру полного возраста Христова» (Еф. 4, 13). Как считал о. Александр Мень, 2000 лет для христианской истории слишком небольшой срок, и многое еще впереди.
Что касается исповедей, то здесь всегда лучше иметь своего собственного духовника, который тебя знает. И тогда можно исповедоваться у другого священника только по необходимости, когда нет доступа к своему. Именно по той причине, что все священники разные, могут друг другу противоречить, давать разные установки, и свой духовник, которого ты выбрал и доверяешь его мнению, который тебя знает лучше, чем другие священники, здесь предпочтителен.
Неважно при этом, консервативен он или либерален — в жизни нужны и те, и другие, для людей разного склада. При разномыслиях в Церкви жить непросто, и некоторые диаметрально противоположные мнения зачастую кого-то могут вводит в шок! Но вариант внешнего показного единомыслия мы уже проходили в общегосударственном масштабе, не дай Бог еще раз.
2. Вы правда думаете, что церковь открыта для всех? Да? А храм Христа Спасителя на Пасху?
Церковь всегда открыта для всех, в этом ее сила и слабость одновременно, когда она эту собственную открытость не может до конца понести. При этой открытости в некоторые моменты есть чисто человеческое желание как-то ограничить доступ для людей не своих, а случайных.
На Пасху и Рождество, когда таковых может быть очень много, некоторые центральные соборы, не только в Москве, а в провинции тоже, заранее распределяют пригласительные билеты. Но если Вы член реальной церковной общины, где Вас знают и ждут, где Вы сам с удовольствием будете молиться с единомышленниками-единоверцами, то зачем Вам Храм Христа Спасителя? Другое дело, что таких общин сейчас, увы, мало, но стремиться лучше именно к тому, когда любой праздник проводится в своем родном приходе.
3. Почему мы такие мрачные?
Пожалуй, эта черта российской действительности, её разных особенностей, с преобладанием определенного психологического типа людей в наших храмах, но не собственно православной среды как таковой. В Греции или Западной Европе это выражено существенно меньше. Но даже и у нас не всё так уж однозначно и мрачно, хотя и заметно бывает чаще, не спорю.
4. Как мы, Церковь, ухитряемся запрещать презервативы и не запрещать мотоциклетные шлемы?
Вам уже ссылались на Основы социальной концепции, поэтому избегу повторений. Лично я не запрещал никогда ни того, ни другого, и вообще всяких сторон интимной жизни стараюсь избегать. Уверен, что сама проповедь Евангелия и христианское просвещение ставят многое на свои места в подобных вопросах, естественным и постепенным образом.
5. Почему наши священники врут во время богослужений? На отпевании говорят: «Сие есть чадо мое по духу» про покойника, которого видят впервые в жизни. Или говорят: «Изыдите, оглашенные», а после этих слов оглашенные остаются стоять в храме, и священники продолжают служить как ни в чем не бывало.
Увы, молитвенные чины прочно закрепились последние несколько веков, в начале эпохи книгопечатания (хотя до того они и варьировались, и изменялись мало-помалу), а священники привыкли молиться по строго заданной схеме, отступление от которой даже на подсознательном уровне вызывает у многих какой-то необъяснимый мистический страх. Нам сильно не хватает гибкости в обрядовой и богослужебной сфере, здесь очень много условного символизма и формализма!
Давно уже пора было создать специальный молитвенный чин для умерших вне церковного общения, о чем говорили неоднократно разные священнослужители, например, тот же о. Александр Борисов в его книге «Побелевшие нивы», приснопамятный о. Сергий Желудков и др. Но пока еще появятся какие-то талантливые тексты на эту тему (вдохновение даже у стихотворцев не приходит по указанию), может пройти много времени.
Но, между прочим, в Требнике есть другая, гораздо более краткая и нейтральная в этом отношении молитва, на которую почему-то никто из священнослужителей не обращает внимание. Я давно уже ее читаю вместо этой «разрешительной» в том случае, если усопший не был активным членом Церкви, немного ее видоизменяя:
«Господь Иисус Христос, Бог наш, давший божественную заповедь — связывать и разрешать грехи падших святым Своим ученикам и Апостолам, от которых и мы в свою очередь получили основание также творить, да простит тебе (имя), если ты что вольно или невольно соделал [или соделала] в нынешнем веке, ныне и всегда и во веки веков. Аминь».
Ну и в отношении ектеньи об оглашенных знаю, что некоторые священники берут на себя смелость ее опускать. В Элладской Церкви ее давно уже отменили.
6. Почему у наших православных священников не считается зазорным прямой антисемитизм, притом что Христос и апостолы были евреями?
Обобщение некорректное — присоединяюсь к предыдущим ответившим. Из тех, с кем я в регулярном и более-менее близком общении, не знаю никого, кто бы страдал этим недугом.
7. Почему мы, Церковь, выставляем своими представителями самых агрессивных своих членов?
Не думаю, что это происходит специально. Просто всё хорошее воспринимается в нашей жизни, особенно церковной, как должное, а всё неприятное замечается легче и резче. Спрос с церковных людей и внимание ко всему ими сказанному всегда будет повышенное и обостренное. Это нормально и неизбежно. Но проблема еще в том, что наша церковно-приходская среда и административная «вертикаль власти», действительно, часто «фильтрует» людей так, что в ней задерживаются люди одного психологического типа и не удерживаются другие, и в результате возможны перекосы.
8. Почему для нас, верующих, ключевым действием в Церкви является покаяние, а сама Церковь не кается ни в чем и никогда?
Хороший вопрос! На моей памяти журналист Иван Семенов здесь же на сайте поставил вопрос куда более резче отцу Всеволоду Чаплину:
«Можно очень интересно обнаружить, если набрать, например, в поисковой системе Яндекс запрос «Католическая церковь извинилась» — знаете, сколько будет найдено адекватных документов? 456 тысяч.
Следующий этап эксперимента, «Православная Церковь извинилась».
Знаете, что находится таким образом, отец Всеволод? Либо «кто-то извинился перед Церковью», либо «Патриарх Грузии извинился перед мусульманами»(!), и вот наконец! — «в Русской Церкви позитивно оценили прозвучавшие ранее публичные извинения муфтия Нафигуллы…» или «заставили извиниться»
К сожалению, здесь больше играет роль наш российский менталитет, при котором власть, и светская, и церковная, склонна была рассматривать саму себя как единственно правильную и непогрешимую, а пиетет перед сильными мира сего был весьма распространен и в низах. Чему в нашей истории пробовала противостоять только интеллигенция, но не всегда успешно. Слова Христа «больший среди вас да будет всем слугою» не были восприняты в российской истории, к сожалению. Людям во власти бывает свойственна гордыня так или иначе, но особенно в России, отсюда и невозможность признания собственных ошибок.
9. Почему от имени нас, Церкви, говорят всегда два-три человека довольно реакционных взглядов? Почему говорят администраторы?
Этот вопрос фактически перекликается с п. 7. В дополнение могу лишь добавить, что я не считаю, например, патриарха Кирилла «реакционным». Но положение его непростое, и он, как и любой публичный политик, вынужден скорее всего лавировать между разными группами и течениями в епископате РПЦ.
10. Почему нами, Церковью, был запрещен ко служению отец Сергий Таратохин, поддержавший Ходорковского в тюрьме? Почему нельзя священнику иметь взгляды и поступать по совести?
Потому что пока еще у нас не преодолен клерикализм, причем его самая крайняя форма, при которой епископ имеет всю полноту власти и решает всё, а остальные не решают ничего. В случае с о. Сергеем Таратухиным инициатива шла от правящего архиерея Читинско-Забайкальской епархии, епископа Евстафия. Могу добавить, что лично мне было особенно больно в связи с тем прискорбным событием, поскольку о. Сергия я знал, мы вместе начинали служить в Воскресенском кафедральном храме Читы осенью 1997 г.
На фоне других священнослужителей епархии он выглядел весьма достойно. В случае с Ходорковским ему не хватило гибкости и рассудительности (в конце концов, местное начальство колонии г. Краснокаменска, где тогда служил о. Сергий, не было виновато в том, что к ним прислали Ходорковского!), но мера в отношении священника в конечном итоге была применена совершенно неадекватная: сначала он был переведен на отдаленный приход в другой конец Читинской области (что само по себе понятно), затем был запрещен в служении, а спустя небольшой промежуток времени архиерей издает указ о лишении его сана!
А в те годы лишить священника сана было проще простого: архиерей направлял свой указ на утверждение в Управление делами Московской Патриархии, управляющий делами давал на подпись патриарху, тот подписывал, и всё происходило без всяких разбирательств! Сейчас это сделать труднее, и о. Сергий мог бы обжаловать то решение в Общецерковном суде.
Но и тут процедура разбирательства занимает подчас годы и отнимает столько душевных сил, что легче, видимо, просто уйти на светскую работу и не предпринимать борьбу за справедливость вообще, тем более, что пока епископ Евстафий остается в той же епархии правящим, у о. Сергия нет ни малейших шансов возобновить при нем полноценное служение, даже если решение еп. Евстафия будет оспорено Общецерковным судом.
Реальная власть на местах всецело сосредоточена у епархиального архиерея. Чтобы изменить саму систему управления в РПЦ, нужна активность снизу, рядовых прихожан и священников, но ее пока нет!
11. Почему в большинстве наших церковных лавок не купишь книг отца Александра Меня, да даже и дьякона Андрея Кураева не купишь? Что это за ползучее запрещение интеллигентных и образованных православных писателей?
Сейчас положение медленно начинает поправляться. Но, к сожалению, инертность предубеждений и боязнь «ересей» известных авторов у многих рядовых священнослужителей пока перевешивает.
12. Почему самый посещаемый наш церковный праздник — Крещение? Единственный день, когда в храме дают что-то материальное — воду?
«Самый посещаемый» — это смотря с какой стороны посмотреть. Если брать верующих, церковных людей, то самые посещаемые все-таки Пасха и Рождество. А вот если брать всех остальных, которые зачастую далеки по существу от веры евангельской, то да, на Крещение они приходят прежде всего ради святой воды. Впрочем, они же приходят и накануне Пасхи освящать куличи.
13. Почему наши православные богослужения показывают по всем телеканалам, а богослужения иудеев, мусульман и буддистов не показывают никогда?
Честного говоря, не замечал ничего подобного. Мусульманские передачи лично сам видел, но в последние годы вообще ТВ не смотрю — хватает интернета сполна.
14. Как можно про выходку пятерых девчонок в храме говорить «гонения на Церковь»? Иликто-тоне бывал на Бутовском полигоне, где расстреляли тысячу священников?
Согласен с Вами! Вот когда наступят действительные гонения, пусть в самой легкой форме, через изменение законодательства, предположим, не в пользу РПЦ, как тогда те же люди, говорящие про «гонения», поведут себя?..
15. Почему мы так часто апеллируем к государству с просьбами о насилии?
Тут опять некорректное обобщение. «Мы» — это кто? Вы?.. Я?.. Вот некоторые апеллируют, согласен, но за них мы не в ответе, правда? Не думаю, что таких большинство, хотя их может быть достаточно много. Их голос резче слышен, криклив, вот с этим могу согласиться. Беда в том, что мы все, в том числе лучшие силы в обществе и Церкви, весьма разобщены, и отсюда многие проблемы, затронутые Вами.
Читайте также:
15 ответов протоиерея Андрея Ткачева
Анна Данилова: 15 ответов и 1 вопрос Валерию Панюшкину
15 ответов Валерию Панюшкину от священника Сергия Круглова
15 ответов Сергея Худиева Валерию Панюшкину
