Андрей Зайцев

Известный байкер Хирург со сцены процитировал... слова Сталина. Про то, что дела партии будет оплевано, а имя Сталина оклеветано. Но точно ли слова Сталина процитировал байкер? В ситуации разбирается Андрей Зайцев.

Люди не хотят оказаться в меньшинстве, а потому предпочитают называть себя последователями господствующей конфессии. Это их способ защиты, возможность сказать: 'Не трогайте меня, я такой же, как все. Я в тренде, я лоялен'.

Уступка, способность к компромиссу воспринимается как признак слабости даже для христиан. Церковь же все чаще представляется войском, которым руководит храбрый генерал. У него есть самозваные помощники-добровольцы, желающие расстреливать предателей где-то за штабом...

Победоносцев сразу же называет вещь хорошей или дурной. Он весь оценка, субъективность. Он знает, что нужно России и Церкви, а что им вредит. Например, всеобщие выборы или суд присяжных — это плохо, поскольку народ попадает под влияние ловких крикунов и готов отдать свой голос любому проходимцу или оправдать преступника из-за сладких речей адвоката.

Мы совсем не знаем историю той войны, а о немцах судим по советским кинофильмам. Между тем, немцы в кино и в жизни сильно отличаются друг от друга. На стороне фашистов воевали не только фанатики, желавшие уничтожить человечество ради идей Гитлера, но и люди, относившиеся к своему ремеслу как профессионалы.

Бог становится просто чит-кодом, позволяющим мне прожить жизнь с минимальными потерями, храм — лишь местом продажи лицензионных игр и обновлений, а священник — техническим специалистом, ставящим это специальное обновление. Мы платим деньги, получаем лицензионную версию благодати и, счастливые, расходимся.

Религия по Ленину — всего лишь способ обмануть трудящихся и возможность для богатых держать в покорности бедных. Не случайно на полях Гегеля Владимир Ульянов оставляет почти неприличные надписи, касающиеся Бога, которые сравнимы с разочарованием болельщика от неверного действия игрока любимой команды.

Мы, журналисты, незаметно пришли к той ситуации, когда журналистика у нас стала партийной в худшем смысле этого слова. Колумнист Х пишет колонку про законопроект о защите чувств верующих, не приводя ни одной цитаты из законопроекта. Колумнист Y создает столь же страстную колонку в поддержку этого законопроекта, также не приводя ни одной цитаты из текста.