«Больные
Куда пропали жизненно важные лекарства из медицинских учреждений и что может стоять за перебоями поставок? «Правмир» поговорил о ситуации с экспертами отрасли.

Тревогу забил Алексей Масчан, заместитель директора Федерального научно-клинического центра детской гематологии, онкологии и иммунологии имени Димы Рогачева. Оказалось, что Центр уже давно страдает от отсутствия, например, препарата «Дормикум».

«Проблемы с различными препаратами возникают постоянно. С «Дормикумом» ситуация вопиющая. Она отражает глубинные причины механизма исчезновения с рынка нужных лекарств, особенно сильно действующих — транквилизаторы, противосудорожные. «Дормикум» – препарат из группы бензодиазепинов. Туда входит «Реланиум», «Клоназепам», ряд других противосудорожных и успокаивающих препаратов. Уже почти год назад «Дормикум» и «Клоназепам» исчезли», — рассказал «Правмиру» Алексей Масчан.

Алексей Масчан

От бюрократических и экономических препон страдают больные

«Дормикум» нужен в реанимации, а также для кратковременных болезненных манипуляций – для ведения кратковременной общей анестезии и так далее. «Дормикум» подбирается по дозе в зависимости от веса, он отличается тем, что малотоксичен. И, кроме того,  отмечает Масчан, для него существует антидот, снимающий его действие «на игле», то есть можно устранить передозировку, если вдруг она случилась.

«Ситуация с «Дормикумом» ужасна. Есть пациенты, которые реально страдают от тех альтернативных препаратов, которые мы вынуждены использовать для седации в отделениях реанимации. Мы вынуждены их успокаивать совершенно другими препаратами, и они не всегда подходят. Аналога «Дормикуму» не существует.  Мы вынуждены давать препараты, которые более токсичны. А ведь «Дормикум» был на рынке уже лет 20, и проблем раньше не было. То же самое с «Клоназепамом» — больные бьются в судорогах, и мы не можем им помочь», — говорит врач.

Была такая же проблема с препаратом  «Атгам», но Центру Димы Рогачева удалось ее решить, причем случайно. ««Атгам» используется для лечения такого редкого заболевания , как апластическая анемия. У нас много таких пациентов, мы на этом специализируемся, поэтому для нас это было очень важно», — говорит Алексей Масчан.

Есть перебои и с препаратом «Тимоглобулин» – но это немного другая история. «Тимоглобулин» входит в группу жизненно необходимых лекарственных средств — ЖНВЛП. Цена на препараты этого списка фиксируется, причем в рублях. «Но из-за падения рубля производителям стало просто невыгодно к нам его завозить. «Тимоглобулин» очень сложный в производстве и дорогой препарат. Он используется перед трансплантацией, для подавления иммунитета. Нам в порядке исключения производитель пообещал завозить то количество, которое нужно в нашем Центре, но не больше», — поясняет Масчан.

dormicum_239676

«Ходим в аптеку за лекарствами сами»

Врачи некоторых московских больниц на условиях анонимности поделились с «Правмиром», что перебои случаются с разными препаратами. А пациенты ждать не могут, их надо лечить – учитывая, что нынче срок госпитализации сокращен, больным не дают долго лежать в стационаре, так что за неделю уже нужно поправить их здоровье. «Поставок нет, и часто мы просто сами идем и за свои деньги покупаем нужные лекарства в ближайших аптеках», — признаются медики.

«У нас в стационаре не работают с теми препаратами, но мы заметили ухудшение снабжения. У нас, правда, появились белорусские антибиотики, очень выгодные по цене, но по результату могу сказать, что их качество, к сожалению, хуже тех лекарств, которые они заменяют», — рассказал, например, один из специалистов столичной клиники.

Химиотерапевты жалуются на большие проблемы с оригинальными препаратами, они не могут их получить. А дженерики не включены в список жизненно-важных лекарств.

чистякова«Есть ряд препаратов, которых действительно не хватает. Среди них такие важные препараты, как «Буденофальк», «Урсофальк»… В дефиците они оказались по разным причинам, и мы делаем все возможное для того, чтобы дети не ощутили недостатка лекарств, — рассказала «Правмиру» директор фонда «Подари жизнь» Екатерина Чистякова. — Что мы делаем, чтобы бороться с этой ситуацией? Мы стараемся делать резерв препаратов, которые точно понадобятся нашим подопечным. Мы проводим анализ рынка лекарств и информируем клиники о ситуации — это позволяет нам понимать, какие препараты понадобятся в будущем, и дает нам время, чтобы подготовиться, связаться с дистрибьюторами и поставщиками, собрать средства».

«Что касается препаратов для лечения или борьбы с побочными эффектами, то у нас, например, в последнее время остро ощущается нехватка противорвотных средств, что связано скорее с отсутствием должного финансирования, — отмечает Александр Бочаров, заместитель председателя  правления МОО «Содействие больным саркомой». — А также проблемы с импортозамещением. Некоторые препараты для химиотерапии отечественного производства, которые используются для лечения сарком, к сожалению, по своему качеству, эффективности и переносимости пациентом, мягко сказать, оставляют желать лучшего.

Например, при проведении лечения некоторыми препаратами необходимо регулярно контролировать их концентрацию в крови, но это невозможно, т.к. у них она «скачет» (ее показатели то сильно завышены, то занижены) , что чревато последствиями для пациента, вплоть до летального исхода. В целом, пока в клинике еще стараются использовать последние остатки нормальных препаратов, но их количество весьма быстро стремится к нулю…».

Замкнутый круг: почему исчезают препараты

Масла в огонь подлило и ограничение госзакупок иностранных лекарств.

«Здесь нет прямой причинно-следственной связи. Но на нашем отечественном фармацевтическом рынке появляется все больше отечественных препаратов, — рассказывает Алексей Масчан. — С одной стороны, это хорошо, — однако не имеет прямого отношения к бесперебойному снабжению препаратами. Во-первых, отечественному производителю может стать невыгодно производить препараты для относительно редких заболеваний, во–вторых, проблема в том, что к пациентам могут попадать непроверенные препараты, произведенные в отличие от предприятий «новой русской фармы» полуподподпольно, а следовательно и более дешевые, имеющие заведомые преимущества на государственных торгах. Получается, мы лишены импортных качественных препаратов, а собственной достойной замены тоже не имеем».

В чем же проблема перебоев с лекарствами? Алексей Масчан говорит, что, по его данным, компании-производители их не перерегистрировали. «Ни та, ни другая компания, производящая «Дормикум», не может объяснить, в чем дело. Мы покупаем лекарства через дистрибьюторов, а те покупают у производителей. Если производители не завозят и не регистрируют лекарства, мы не можем их получить никак».  Перерегистрация, поясняет Масчан, осуществляется не каждый год. Но проблема в том, что производители теперь, по новому законодательству, должны получать местный, российский сертификат о надлежащем качестве производства – GMP. Его выдает Росздравнадзор.

«Возможно, это просто задержка, но мне как врачу это уже неважно, а важно то, что на пути жизненно важных препаратов ставятся препоны. Кроме того, очевидной проблемой является невидимая борьба ФСКН с применением сильнодействующих средств в медицине, где они совершенно необходимы, — отмечает Алексей Масчан. — Кстати, ни один такой сильнодействующий препарат, применяемый в медицине, никогда не делает погоды в плане нелегального оборота наркотиков. Это какие-то тысячные доли процента. Поэтому моя  позиция всегда была в том, что ФСКН вообще нужно запретить подходить к медицинским учреждениям. Это и бесчеловечно и безграмотно. И с точки зрения медицины, и с точки зрения борьбы с наркотиками. Концентрация серьезных усилий на том, что того не стоит».

519a7897eb591

По стандарту GMP работают почти все фармацевтические компании в мире. Но теперь свои GMP-сертификаты компаниям выдает и Россия. С 2017 года такое правило будет действовать уже для всех препаратов, не только для новых. Но почему же приходится регистрировать еще и уже известные на рынке препараты?

Действительно, есть бессрочная регистрация препаратов, — а есть и на определенный срок. «Перерегистрация нужна, если произошли изменения в производстве. Любой маленький момент – допустим, сменили поставщика ампул, у которого подешевле, или даже изменился юридический адрес, хотя фактически производство осталось на том же месте – сразу требует новой регистрации», поясняет Максим Куценко — доцент кафедры госпитальной терапии педиатрического факультета РНИМУ им.Н.И.Пирогова, старший научный сотрудник лаборатории клинической фармакологии НИИ пульмонологии ФМБА, кандидат медицинских наук.

В свое время фармацевтическим фирмам предложили все препараты с одинаковым действующим веществом включить в список жизненно важных лелкарств. Если лекарство не входит в список, у компании больший диапазон маневра — в тендерах, закупках. Те, кто вошел в список, уже не могут изменить цену на препарат. Но большинство препаратов в стационарах – это препараты списка. И сразу поднимается проблема окупаемости.

Зарубежные компании закладывают изначально большую маржу в цену препарата. Себестоимость обычно, отмечает Максим Куценко, составляет от 3 до 10 процентов от ввозимой цены. Но вся маржа тоже тратится —  на маркетинг и другие цели. Так что даже перерегистрация препарата ради фиксации новой цены может не спасти ситуацию. «Многие фирмы отказываются сейчас от участия в выставках из-за кризиса, пытаются как могут оптимизировать работу. Лекарственные препараты стали приносить производителям меньше прибыли».

В итоге компании могут пойти на перерегистрацию препарата и для изменения его цены и фиксации новой. Но это непросто.  Для этого компания должна собрать кучу документов, собрать данные по цене в других странах, сравнить и так далее. Только после этого меняется зарегистрированная цена. От нее потом отталкиваются дистрибюторы, аптеки.

Есть компании, которым крайне тяжело поддерживать свой торговый интерес, когда цены из-за падения рубля становятся невыгодными. А на жизненно важные препараты нельзя повышать цены. При этом отечественным компаниям разрешают ежегодно менять цены, а импортным разрешили только с этого года перерегистрировать лекарство с изменением цены. Но даже если иностранным компаниям разрешат изменить цену, то это повышение цены погасит только инфляцию, которая с прошлого года составила 12,9 процента.

К тому же импортные производители еще и выдавливаются с рынка. Среди аптечных препаратов больших изменений с поставками нет, а вот с государственными поставками сложнее. Импортозамещение в действии.

1427474607_2183063

«Большие преференции отдаются компаниям Евразийского Союза. Например, введено правило, что если на тендере представлены два препарата отечественного производства (в том числе Белоруссия, Казахстан), то импортный препарат снимается с тендера, даже если он будет дешевле, — поясняет Максим Куценко. — И фармкомпании зачастую не могут пройти на российский рынок. Хотя в этом есть большой плюс: идет локализация производства, многие зарубежные компании стараются разместить свои производства у нас в России – расфасовку, по крайней мере. Это работает на нашу фарминдустрию. Но не все на это пошли, и у них проблема в тендерах. А когда компания проваливается по тендерам, ей становится невыгодно работать,  и она может постепенно уйти из России».

В то же время существует проблема и вымывания отечественных дешевых лекарств. «Проблема в том, что отечественных субстанций не существует, это все покупается за рубежом и за валюту. Так что если наше лекарство стоило 50 рублей, но действующее вещество все равно было импортное, оно неминуемо подорожает, — поясняет Куценко. — Отечественным производителям разрешают поднимать цену так же раз в год на величину инфляции. В итоге цена не окупает производство, и они не могут выпускать препараты. Производителям становится невыгодно».

Как будет решена проблема с лекарствами, пока неясно. Масчан считает регистрацию GMP необязательной для тех производителей, которые работают с Россией уже десятками лет. Но их теперь заставляют это делать. «В итоге возникают проблемы. Ситуация не уникальна, она существует не только у нас. При этом мы благодаря фонду «Подари жизнь» можем закупать препараты , например, за рубежом, другие центры не имеют такой возможности».

Поскольку вы здесь...
У нас есть небольшая просьба. Эту историю удалось рассказать благодаря поддержке читателей. Даже самое небольшое ежемесячное пожертвование помогает работать редакции и создавать важные материалы для людей.
Сейчас ваша помощь нужна как никогда.
Лучшие материалы
Друзья, Правмир уже много лет вместе с вами. Вся наша команда живет общим делом и призванием - служение людям и возможность сделать мир вокруг добрее и милосерднее!
Такое важное и большое дело можно делать только вместе. Поэтому «Правмир» просит вас о поддержке. Например, 50 рублей в месяц это много или мало? Чашка кофе? Это не так много для семейного бюджета, но это значительная сумма для Правмира.