От автора: Это фрагменты переписки с другом. Я вовсе не думал их публиковать. Можно было бы перевести их в другой формат, но пускай так и останутся – «Письмами брату».
Христос воскрес!
Поехали полями выбирать место для храма. Облака небесными дворцами громоздятся как горы. И видится на небе Крым: вот горы, и море в дымке, и знакомый утес. Внизу мерцает голубоватым светом зреющая пшеница. Таинственный свет льется изнутри поля: пшеница словно набрана из драгоценного камня. То-то Хлеб завораживал русских людей.
Как-то раз попал на край цветущего гречишного поля. Ослепительно белое море с розовым мерцанием! Посреди поля – круглая раскидистая яблоня. Я пошел к ней и лег на землю. Стало страшно и радостно, как пред дверьми Рая. Небо так близко, а кругом белый цвет и пчелы. И в этой тишине я почувствовал, что и Небо смотрит на меня.
Едем на автомобиле, а кроме этого поля земля безвидна и пуста. Глухомань, пустырь и Дикое поле с елочками. Покажутся дома дачников и снова глушь. Вот тебе и сердце России. Заныло и мое сердце.
Проехали мимо остановки и никого не взяли. А там и дети были. Так ли надо начинать Храм?!
Едем разрушенными деревнями, пустыми селами, мимо завалившихся коровников, по исковерканной Земле. Мухи зудят. Нехорошо. Вот забрались в самую дичь. Думаю себе о спонсоре: блажит малый — строить тут храм воронам и кузнечикам! А тут еще замечаю в багажнике три косы: мне, водителю и спонсору.
— Ага, дорогой, да ты видно порядочный чудила! Только мне не досуг с тобой баловать по буеракам. Оно в охотку и ничего, а так среди бела дня, вместо работы, своевольничай без меня.
Вышли из «Нивы». Жилья нигде не видно, собак нигде не слышно. Один жаворонок балует. Пошли вязким полем к кургану. Курган в крапиве и громадных лопухах. Над бурьяном Крест с потухшей лампадкой. В лампадке — забуревшее и мутное стекло. Мухи клубами и живыми шарами наваливаются на всех нас. Стоять невозможно, говорить очень трудно и нужно все время махать руками.
— Ну что, начали? — говорит радостный Спонсор и широким жестом предлагает нам косы.
— Мы за этим сюда приехали, чтобы косить?
Дядя опешил.
– Я архитектор, а не жнец. И косить даже за деньги не буду, если только не война. Косите сами, а я осмотрю фундамент.
Дядя мелко косит. Я брожу по кургану. Цветы на нем: лампадки, Незабудки и Вероники, розовые свечки кипрея. А цвет Земли – сам Крест – Цвет Рая Краснейший. А растет из жгучей крапивы.
Водитель понуро носит сено. Секретарша что-то щебечет и снует вокруг креста. А вокруг какая-то мертвая тишина безлюдного пейзажа. Душе привольно и тревожно. Словно спрыснули ее для очищения мертвой водой, а про живую забыли.
— В чье имя была здесь Церковь? – спросил я у секретарши.
— Ой, на этом месте явилась Богородица!
Я окаменел. Так вот откуда тут столько мух. Они как Химеры на готическом храме – как демоны на границе святости. Недаром одно из имен Сатаны – Вельзевул, Повелитель мух. На окраине Иерусалима была свалка, кишащая мухами. Вот оттуда и прозвище. Мухи полками жарят и яростно нас грызут. Хлопнул одну из них, а она чистая красавица – самая бронзовая с отливом в патину, глаза малахитовые с матовой поводочкой, крылышки с золотинкой. Эх, злая ты красавица, вот и погибла. Скнипа ты библейския, казнь ты египетская!
Курган в крапиве фундамента не выдал. Зря дядя махал косой. Решили прислать рабочих.
Но тут не только являлась Богородица, но Сам Господь Сил и Светов тут возлежал на Вечере Причастия столько раз. А вот теперь дядя косит в этой русской Гефсиманской горнице забурелые лопухи.
На обратном пути заехали на стройку – Храм для Федотьевской Иконы. Здание какое-то несуразное, и строят его молдаване почему-то в один кирпич. И почему все у нас выходит криво и косо?
Через несколько дней цветы земные в Храм пришли – Троица. Дураком надо быть, чтобы на Троицу не попасть в наш Успенский собор. Батюшки в громадном белом алтаре, как Божии букашечки снуют по траве и цветам, святые на иконах, как мотыльки носятся в светоносном воздухе. Букеты в Храме, как костры, как паникадила с наилучшими душистыми свечами. В Иконостасе святые собрались, как цветы в райские букеты.
Владыка, как пион плавает по воздуху среди простых цветов-батюшек. Батюшки поют, благоухают и кивают головками. А народ, как цвет сельный, — пестрит платочками-колокольчиками. Цветы небесные — святые, и цветы земные — люди предстоящие, как запоют Царя Небесного! Агиос Исхирос, и коленочками в пахучую траву. И некоторые плачут на цветы. И как, должно быть, радуется Господь эти росным капелькам! И где-то тут рядом невидимо и Богородица…
КК
Читайте также:
