Как один ученый голодал в знак протеста против реформы РАН
Реформа Российской Академии Наук еще не начала работать, но уже оказала прямое действие, по крайней мере, на одного человека. Этого человека зовут Бронислав Гонгальский. Он – доктор геолого-минералогических наук, сотрудник института геологии рудных месторождений (ИГЕМ) РАН.
17 сентября Гонгальский объявил через интернет: он не согласен с ключевыми положениями законопроекта о реформе РАН, а потому объявляет голодовку.
Спустя десять дней в его жизни изменилось многое. Ученый потерял десять килограммов веса — фактически, он терял по килограмму каждый день. Его впервые в жизни арестовали и вызвали в суд, а еще он понял, что такое внимание прессы. Стоявшего одиночным пикетом у Совета Федерации, Гонгальского пригласили в эфир одного из телеканалов, взяли комментарии для газет.
При этом те положения законопроекта, которые заставили пуститься его во все тяжкие, остались фактически неизменными. Со дня на день закон о реформе РАН подпишет президент страны Владимир Путин (возможно, это произойдет во время подготовки этой публикации). И то, что сам Гонгальский, а вместе с ним и многие другие ученые, называют «развалом науки», а именно – передача управленческих функций РАН в руки государственного агентства, по-прежнему остается одним из основных нововведений грядущей реформы.
Вода
«В целом чувствую себя прекрасно. Усталость, конечно, есть, да, а еще каждые полчаса приходится пить воду – чтобы сбить голод. В день выпиваю литра два воды», — 67-летнего ученого нам удается отыскать в его собственной квартире на Мичуринском проспекте. По месту своей работы – в институте ИГЕМ РАН – он сегодня появляется редко.
«Он у нас в отпуске», — говорит секретарь директора института. – Когда вернется, точно сказать не могу». Сам Гонгальский поясняет: «Решил, что будет лучше написать отпускное заявление и временно устраниться. Директору института не очень нравится моя протестная деятельность».
Несмотря на отпуск и голодовку, Бронислав Гонгальский продолжает трудиться дома – в перерывах между походами на протестные акции ученых. Сейчас он пишет обзор по российским месторождениям металлов в один из западных научных журналов: «Вот наших ученых упрекают, что они мало публикуются. А как публиковаться? Денег на исследования выделяют мало. Вся надежда на гранты».
Десять дней без еды, на одной только воде, обошлись ученому в десять потерянных килограммов веса. Впрочем, к экстремальным условиям ему не привыкать: с 1966 года Гонгальский участвует в научных экспедициях — много времени провел в Забайкалье, был с исследованиями в Африке и других странах. Незадолго до нашего разговора на его странице в «Одноклассниках» появляется бодрое послание: «Информ бюллетень о состоянии здоровья. Путину написал, что голодаю против реформы РАН, выступил на общественном ТВ и Дожде. Друзья, коллеги из Читы, Иркутска, Новосибирска, Урала уговаривают прекратить голодовку, с этими ……… бесполезно связываться. Решение о длительности скорее всего придется делать в четверг, если Путин подпишет закон. Кто в Москве приглашаю к Совету Федерации на Б Дмитровской, 26. До встречи, а то может не судьба увидеться потом, могут же кирпич на голову уронить».
Бронислав Гонгальский вышел на тропу протеста 4 сентября. В этот день он написал письмо президенту страны, где сообщил, что вскоре начнет голодать. Только так, по его мнению, можно было если не остановить ход реформы, то хотя бы привлечь к ней внимание.
«Ознакомившись с проектом закона, принятым ГосДумой РФ, я обнаружил принципиальный изъян, — объясняет он. — Положение об агентстве, которое будет выступать в роли учредителя и собственника всех академических институтов, сформулировано нечётко. Не указано, например, что входит в компетенцию агентства: имеет ли оно право распоряжаться только недвижимостью институтов, или же может управлять всей организационной и научной деятельностью институтов? Вопрос этот принципиален для успешного проведения научных исследований. Поэтому защита учёных от произвола чиновников должна быть гарантирована законом РФ».
В письме ученый указал, что намерен ежедневно приходить к ГосДуме, где обсуждают проект закона о РАН, а затем и к Совету Федерации – если Дума закон примет и отправит его дальше по инстанциям.
Там, у СовФеда, его и арестовали. Первый раз в жизни.
Фото: polit.ru
Протестанты
«Подошли двое полицейских, попросили пройти с ними. Вели себя вежливо. Сказали: «Вы уж нас поймите — такая работа», — вспоминает Бронислав Гонгальский свое задержание.
По данным милиции, всего во время акции ученых, прошедшей у Совета Федерации 25 сентября, задержали четырех человек. Двоих отпустили — как сказано в официальных сводках – «проведя с ними разъяснительные беседы». На двух оставшихся составили протоколы и выписали повестки в суд. Одним из этих двух был и Гонгальский.
День был дождливый. Ученый стоял с двумя плакатами. На первом было написано: «Представители регионов! Как вы собираетесь выходить из кризиса?». Второй плакат гласил: «Голодаю. Отдал девять кг в развитие фундаментальной науки».
Возможно, именно плакаты стали причиной того, что с Гонгальским не просто «разъяснительно» побеседовали, а вызвали в суд. Согласно протоколу, он нарушил статью 20 административного кодекса, а точнее – ту его часть, которая говорит о нарушении правил организации митингов и пикетов.
В чем конкретно состоит его нарушение, ученый не очень-то понял. Стоял один, мата на плакатах не было, даже уведомление о пикете было при нем. За уведомление он считает свое письмо президенту. Судебное разбирательство назначали на вторую половину октября. Максимальное наказание по этой статье составляет штраф в шестьсот тысяч рублей. Ученый, впервые столкнувшийся с российской судебной системой, планирует честно прийти на суд. «В участке предупредили: неявка, вероятнее всего, будет означать, что суд накажет по максимуму, — говорит он. – Так что придется идти».
Гонгальский вспоминает: он вышел из участка, вытянул руку и пошутил – «Ну, коллеги, придется сброситься мне на штраф». Коллеги проявили участие. Сказали: в беде не оставим. Сбросимся.
Но в целом в голосе ученого слышно разочарование. Планировали, что на акцию у СовФеда придут сотни людей, а пришло меньше. Хотя по официальным сводкам и было около 400 человек, сам Гонгальский стольких не видел. Да и стояние с плакатом, как оказалось, ничего кроме проблем с милицией не принесло. Сначала депутаты ГосДумы, затем члены Совета Федерации – все они, видя ученых с плакатами, отворачивались и прибавляли шаг. Делали вид, что пикетчиков просто не существует.
No future
Подобные пораженческие настроения сегодня все больше завладевают научной средой. В августе, когда в РАН состоялась беспрецедентная по своему масштабу конференция ученых против реформы, голоса звучали воодушевленно и даже воинственно. Более двух тысяч участников конференции высказывались в том духе, что ученое сообщество может организовываться, что ученые – свободолюбивый народ, и в обиду себя не дадут. Казалось, победа в битве за реформу возможна.
В сентябре, когда проект закона с быстротой молнии прошел финальное третье чтение в Госдуме, был одобрен в СовФеде и вот-вот уйдет на подпись президенту – при этом ключевые позиции в виде передачи управления над РАН чиновникам в нем фактически все те же — стало ясно: август был временем наивных надежд.
Ученые все еще ходят на протестные собрания. Они – как, например, нобелевский лауреат Жорес Алферов – призывают в поддержку иностранных коллег. Пишут письма везде, куда могут. Иногда, как в случае с Бориславом Гонгальским, им даже отвечают. На свое обращение он получил ответ из администрации президента: «Ваш вопрос передадут на рассмотрение в МинОбрНауки». Что это означает, получатель письма может только догадываться. Но задним числом он понимает: ответ – это стандартная отписка, и искать в нем больших смыслов, наверное, не нужно.
Как пример того, что в целом происходит сегодня в научной среде, Бронислав Гонгальский говорит о своем институте: «Летом все, конечно, подписались под протестным письмом. Но потом – продолжили ходить на работу как обычно, и стали ждать, чем все закончится».
Потерявший десять килограммов, на днях он планирует сворачивать голодовку. Выход нужно делать плавно: «Сначала начну пить сок, разбавленный с водой. Потом просто сок. Потом в рацион постепенно добавлю овощи».
Был ли во всем этом смысл? Ученый считает, что был. «Поймите, — объясняет он. – Все это я делал не для себя, и даже не для РАН». Двое из трех сыновей Бронислава Гонгальского сегодня занимаются наукой. Старший – биолог. Младший – физик. Средний – бросил аспирантуру, потому что надо было зарабатывать на жизнь. «Делал я это для их будущего. Потому что, судя по тому, как идут дела, будущего в науке у них не будет».
