Должно произойти такое, от чего у человека откроются глаза
Зовут меня Юлия Баграмова, а моего мужа Анатолий Балабанов. Я родилась 13 апреля 1977 года в городе Ленинске в Казахской республике. Выросла в интеллигентной семье, где папа — офицер, мама — инженер.
Крестили меня в возрасте 10 лет заодно с моим двоюродным братом, который был тяжело болен. Тетя металась между клиникой детских болезней в Москве и какими-то бабками-колдуньями в Ростове-на-Дону (откуда родом мои родители). И в какой-то момент ей посоветовали окрестить мальчика. Меня взяли, чтобы мальчик не расстраивался. На какое-то короткое время крещение произвело на меня сильное впечатление, но неподкрепляемое участием в жизни церкви, оно потихоньку прошло. Был еще эпизод, когда года через 2-3 после этого мне попалось Евангелие в виде брошюры с картинками. Я снова пережила неописуемый восторг и очень глубокое волнение и почти плакала, читая о крестных муках Спасителя и думая: «За что?» Но в храм я по-прежнему не ходила, хотя очень уважительно относилась к религии.
В старших поколениях достаточно большое количество медработников, поэтому, когда начал вставать вопрос и о моей будущей специальности, то решили, что на кусок хлеба врач себе всегда заработает. От вида крови в обморок не падала, биология, физика и химия особых трудностей для меня не представляли. И в 1994 году сразу после школы я успешно поступила на лечебный факультет Московского медицинского стоматологического института (ныне МГМСУ). На втором курсе учебы в моей жизни появился Анатолий. После недолгих, но приятных месяцев дружбы он сделал мне предложение, чего я не ожидала, а тем более мои родные, для которых моя учеба была главной целью и смыслом жизни тех лет. Ведь замужество повлечет за собой детей, о ужас! А это прямая угроза учебе, карьере и т.п.
А теперь немного о Толе. Толя пятый ребенок в деревенской семье. Родился он 1 января 1972 года и свое детство провел в Калужской области, по большей части в окрестностях города Боровска. В 3 года Толя лишился отца, а когда ему было 14 лет, потерял и маму.
Воспитывали его понемногу все. Слава Богу, было кому: 3 старшие сестры и брат. В школе усидчивостью и тягой к знаниям не отличился, хорошие оценки были по труду и физкультуре. Было у Толи две страсти: спорт (дома хранится большое количество грамот по разным видам спорта) и фотография (к сожалению, тех Толиных снимков у нас нет).
Интересный факт, что педагог, который обучал его искусству фотографии, в последующем принял священнический сан, и сейчас отец Сергий — настоятель храма Рождества Пресвятой Богородицы в деревеньке недалеко от Боровского Пафнутьева монастыря. Отучившись, как положено, в ПТУ непонятно на кого, Толя работал кем, только мог. На момент нашего знакомства он был финансово независимым молодым человеком, что сыграло свою положительную роль в деле уговора родителей. Так что наш брак состоялся больше вопреки, чем благодаря чему-то. А о родительском благословении можно даже не говорить. Как это ни больно было для моих родителей, оно меня вообще не интересовало.
Тем не менее, 20 июля 1996 года мы расписались в Королевском ЗАГС (это в Московской области, где мы теперь прописаны). Слава Богу, что все произошло именно так. Я думаю, что найти такого мужа, как Толя больше невозможно, потому что он один. Одно пока не позволяет назвать нашу семью идеальной во всех отношениях — это отсутствие детей. Но на все Святая воля Божья.
В нынешнее же время дорога в Церковь Христову, в эту спасительную пристань очень трудна, несмотря на кажущуюся доступность и распространенность Православия. Человек, у которого все хорошо: есть где жить, где работать и получать деньги, есть дача и машина, чтобы на эту дачу ездить (например, как у нас) имеет так мало шансов попасть в храм как участник, а не как зритель, что просто сжимается сердце от ужаса.
И должно что-то произойти такое, от чего у человека откроются глаза. Мой внутренний кризис навел меня на мысль, что было бы неплохо сходить в храм. Но не просто так, а к батюшке, поговорить с ним, как-то проникнуться. Но в какой храм идти, и где там этого батюшку искать, и по какому принципу отобрать именно того самого батюшку было не ясно. Но Господь желает спасения каждой души и уверенность в том, что все уладится не оставляла меня. Я уже работала на тот момент в стационаре, и в одно из отделений устроилась молодая доктор, с которой мы как-то сошлись, а затем наши отношения из просто теплых переросли в дружеские. Она, как выяснилось, была прихожанкой храма Николы в Кузнецах (метро Новокузнецкая). И во многом именно через Оксану состоялось мое приобщение к церковной жизни (сейчас мы уже дружим семьями).
И вот мы первый раз идем на Литургию. Что я там буду делать, на меня же там станут показывать пальцем, я же ничего не знаю и не умею и т.д. и т.п.
Когда мы пришли, литургия еще не началась. Оксана подвела меня к священнику: «Отец Александр, это Юля. Помните, я Вам говорила о ней». Батюшка невысокого роста, в красивой необычной одежде, c очень внимательным глубоким взглядом, как будто он пытается разглядеть, что внутри принес этот человек, почему он здесь и что хочет получить.
Этот взгляд, внутреннее убранство храма, начавшаяся Литургия (в этом храме очень красиво поет хор) и лучи восходящего солнца, пробивавшиеся из верхних окошечек, которые как бы исходили из самого Распятия, расположенного где-то на самом верху иконостаса, все это слилось в моей душе в какой-то изумительный порыв, и слезы сами собой потекли из глаз. Затем сначала по собственному принуждению, а затем по внутренней потребности я стала ходить в храм почти каждое воскресенье.
Дома в связи с этим возникли трения. Мама: «Не трать время на ерунду, в старости все свои смешные грехи отмолишь иди лучше помоги по хозяйству». Сестра (вообще некрещеная, так как за это могли выгнать из военного училища молодого отца): «Это все дурь, у меня Бог в душе, главное чтобы мой ребенок, мой муж и я были в порядке, иначе зачем вообще этот Бог нужен». Потихоньку я молилась в уголке в нашей комнате перед маленьким образком Почаевской иконы Божьей Матери. И только Толя без порицаний и упреков наблюдал за мной. А я с жаром новоначального бросилась агитировать его и спасать его душу. Во многом под моим давлением он начал посещать храм. Но самый большой подарок он приподнес мне своим Причастием. Это случилось на Валааме, куда мы ездили в этом году. Воскресенье и следовательно Литургия выпали на очередную годовщину нашей совместной жизни, и Толя впервые в сознательной жизни причастился. Именно в этот момент я почувствовала, что такое полнота семейной жизни.
А 21 сентября этого же года в нашем храме Всемилостивого Спаса, настоятелем которого является батюшка, мы обвенчались.
Раньше на Новослободской улице находился женский монастырь во имя иконы Божьей Матери Всех скорбящих радосте. Так он и назывался — Скорбященский. Построен он был в конце XIX — начале XX веков. Его постигла печальная участь большинства обителей. Большую территорию его закатали под асфальт и сделали детский парк.
От монастырских же зданий остались монашеские кельи и главный собор. Сейчас собор стоит обезглавленным, перестроенным внутри, на бумаге он уже передан РПЦ, на деле его по-прежнему занимают различные фирмы. Поэтому службы ведутся у нас в здании келий, которые использовали как спортзал для института Станкин. Приход наш небольшой, преобладают молодые люди. Но люди у нас достаточно сплоченные, часто устраиваются поездки, чаепития, венчания отмечаются так же всем приходом. Поэтому между собой все зовут это место «домик».
А год назад началась наша новая жизнь. Пребывая в этих новых условиях, чувствуем себя очень счастливыми. Радость наша – это наша дочурка Катюша.
Слава Богу за все!
Подробнее о семье Баграмовых-Балабановых можно почитать здесь
