Можно ли полностью ликвидировать последствия аварии и что будет с экологией, «Правмиру» рассказал руководитель программы по экологической ответственности бизнеса Всемирного фонда дикой природы Алексей Книжников.
— Насколько серьезная ситуация сейчас в Норильске?
Алексей Книжников
— Все могло быть намного хуже. Но самый негативный сценарий удалось предотвратить благодаря оперативным действиям некоторых спасателей. Возможно, была попытка сокрытия этой аварии, а кроме того — нерасторопность в принятии решений. Потребовалось вмешательство президента.
Узнав об аварии в утром 31 мая, мы смогли связаться с профильной морской службой, специализирующейся на ликвидации разливов нефти. Уже на 1 июня из Мурманска к месту разлива отправилась первая команда спасателей. Прибыв на место, они развернули боновые заграждения до того, как нефтяное пятно достигло большого озера. И это очень важный момент. Это помогло избежать более масштабных негативных воздействий.
Если бы вся эта солярка попала в озеро, она бы растеклась по его огромной площади очень тонкой пленкой. Ее было бы очень трудно собрать. При этом площадь взаимодействия токсических компонентов с водой была бы колоссальная.
А сейчас солярку сдерживают боновые заграждения, поэтому площадь загрязнения не такая большая. Сама толщина пленки больше, чем при полном растекании, поэтому спасателям удобнее выкачивать солярку. Они фактически с поверхности воды откачивают разлившееся топливо. Солярка легче воды.
Но темпы откачки пока небольшие. Поэтому мы считаем, что надо предпринять очень много усилий, чтобы успеть как можно большее ее собрать в ближайшие 7–10 дней.
Сейчас на место аварии направили дополнительное оборудование, контейнеры для собранного дизтоплива. На месте разлива топлива работает много людей, поэтому мы надеемся, что в ближайшую неделю значительная его часть будет собрана.
Конечно, все не удастся собрать. Часть наиболее токсичных компонентов, ароматических углеводородов типа бензола растворится в воде. И это будет самое большое и долгосрочное воздействие на живые организмы в воде.
Космическая съемка подтверждает, что каких-то серьезных загрязнений на поверхности озера пока не наблюдается.
Крупнейшая катастрофа за последние 20 лет
— Чем грозит утечка топлива местной экологии?
— На пораженном участке реки фактически будет мертвая зона. Это, наверное, порядка 20–30 километров. В озере останутся канцерогенные вещества типа бензола. В какой концентрации — еще неизвестно, думаю, в большой. Несмотря на то, что озеро велико, там будет много канцерогенов, по нашим оценкам.
Озеро и река и ранее находились в очень угнетенном состоянии, потому что туда десятилетиями сбрасывал отходы Норильский комбинат. Жизнь водных обитателей там очень подорвана.
А сейчас на них будут воздействовать крайне токсичные канцерогены. Эту рыбу нельзя будет есть и, естественно, водой нельзя будет пользоваться. Водоем отравлен на ближайшие несколько лет.
— Действительно ли потребуется 10 лет на восстановление экологии?
— Чтобы началось восстановление, вредные вещества в реку и озеро больше поступать не должны. Этот разлив топлива — не единственная авария, которая там произошла. В 2016 и 2017 годах были прорывы трубопроводов.
Если сейчас комбинат предпримет усилия и модернизирует свое производство, и загрязняющие вещества прекратят поступать в озеро, тогда лет за 10 этот водоем более-менее вернется к естественному состоянию.
— Загрязнение невозможно ликвидировать полностью?
— Часть компонентов растворяется в воде, поэтому придется ждать их естественного разложения. Но это будет очень длительный процесс. Тут человек ничего сделать уже не может. Нужно в основном заниматься мониторингом и оценивать концентрацию вредных веществ.
— О каких сроках идет речь, сколько будут разлагаться вредные вещества?
— Как минимум, два года.
— Что будет с собранным топливом? Предлагалось его сжигать, такой вариант возможен?
— От сжигания топлива отказались. Это совершенно неправильно, потому что сжигать с поверхности вряд ли получится, а выжигать, когда топливо на берегу, абсолютно неэкологично.
То, что сжигания не будет, уже подтвердило министерство природных ресурсов.
— Топливо складируют и оставят на месте разлива?
— Сейчас правильная тактика — это складировать и хранить топливо там до наступления зимы. Она в Норильске уже в октябре наступает. То есть 3–4 месяца нужно топливо сохранить, контролировать, а когда появятся зимники, начать вывозить на утилизацию.
Мы не видим ничего страшного, если при должном уровне безопасности хранения емкости с собранным топливом будут стоять на месте разлива до начала зимы.
— Может ли загрязненная вода попасть в Карское море?
— Это исключено. До моря слишком большой участок реки, которая вытекает из озера, разбавляющая способность такого объема воды высокая. Это первое.
А второе — на месте стыка пресной и соленой воды всегда происходят гидрохимические реакции, которые приводят к выпадению большинства загрязняющих веществ в донные отложения. Поэтому в дельте реки может и будет какое-то дополнительное загрязнение, но для Карского моря это никакой проблемы не создаст.
— Есть какая-то угроза для таймырских заповедников?
— Заповедник как раз находится в устье реки Пясина, фактически на берегу Карского моря. Все, что говорилось про Карское море, фактически относится к заповеднику.
Сейчас мы стараемся организовать серьезный мониторинг по всему водному пути, включая сам заповедник. Не исключено, что какие-то токсичные вещества, бензолы, туда дойдут, будем контролировать.
— Бывали ли в России природные катастрофы, подобные этой?
— У нас в последние лет 20 ничего подобного не было. Это самая крупная катастрофа за два десятилетия.
— Предусмотрены ли на ТЭЦ какие-то заграждения на случай подобной аварии?
— Это очень важная тема. Это пример пренебрежения к самым базовым, обязательным и при этом эффективным мерам защиты.
У нас в стране очень много резервуарных парков, и все они должны иметь так называемую «обваловку», надежную и достаточной вместимости. Чтобы, если резервуар вытечет полностью, его содержимое осталось на промышленной площадке.
Почему это не сработало — неизвестно. Этот выяснят следователи.
— Два потерянных дня, пока спасатели не начали работать, сыграли ключевую роль?
— В принципе, чем раньше были бы выставлены боны, тем меньшим оказалось воздействие. Но в данных условиях то, что уже утром 1 июня прибыли спасатели из Мурманска — хороший уровень оперативности. Но если бы все было локализовано на месте, перехвачено в ручье, тогда и в реку бы ничего не попало.
— Ситуация повлияет локально на регион или возможны какие-то глобальные последствия?
— Экологически глобальных последствий не будет. Но могут быть политические и административные последствия.
Президент уже заявил о том, что надо совершенствовать природоохранное законодательство. И это правда, мы давно этого добивались. У нас очень часто так происходит — пока что-то не случится, мы не думаем о мерах безопасности.
Нужны изменения и с точки зрения контроля, и наказания, и, в том числе, оперативности распространения информации. Этот случай показал, что любая задержка в распространении информации приводит к большому ущербу.
— Возможны ли какие-то необратимые последствия для экологии?
— В горизонте — восстановление возможно за 10 лет. Такие примеры уже есть и России, и в других странах, когда совершенно загрязненные, «убитые» реки восстанавливались, рыба возвращалась. Сейчас важно прекратить сброс загрязняющих веществ в реку, тогда быстрое оздоровление возможно. А если их будут сбрасывать и дальше, то река останется в угнетенном состоянии.
Разлив топлива не затронет заповедники
Директор ФГБУ «Заповедники Таймыра» — главный госинспектор в области охраны окружающей среды, кандидат биологических наук Константин Просекин рассказал «Правмиру» о первых результатах мониторинга заповедной зоны.
— Есть ли уже данные мониторинга? Известно, насколько затронула заповедники утечка топлива в Норильске?
Константин Просекин
— Пуринского заказника этот вопрос не коснется никаким образом, поскольку водотоки с его территории впадают в реку Пясина, а не наоборот. Кластер Большого Арктического заповедника в дельте реки Пясина находится на огромном расстоянии. Это более 900 км от бонового ограждения на реке Амбарная.
Согласно предварительной экспертной оценке экологической лаборатории НИИ Морского флота, до Карского моря разлив не дойдет. Это невозможно, даже если он прорвался бы и ушел через боны.
На 4 июня, по результатам облета территории, в озере Пясино и реке Пясина на протяжении 50 км от истока визуально следов нефтепродуктов нет, есть взвесь в массе воды, но ее состав объективно можно определить только после химического анализа.
— Какие прогнозы на сегодня? Затронет ли заповедники разлив топлива?
— Очень маловероятно, что затронет заповедники. Будем ждать заключение государственной комиссии, попало ли вообще дизтопливо в озеро и в бассейн реки Пясина. Пока нет данных химического анализа воды из реки, говорить о чем-то просто голословно.
— Подобные катастрофы случались ранее в районе заповедников?
— Таких катастроф в этом районе не было никогда. Но есть горячая точка, которая может так «выстрелить». Это накопленный экологический ущерб еще с дозаповедных времен.
В центре Путоранского заповедника есть бочки с ГСМ (горюче-смазочными материалами), которые остались после работы геологических партий в прошлом веке. Там достаточно большой объем, емкости очень старые, могут дать течь в любой момент. Об этом проинформировано Минприроды РФ, прорабатываются варианты ликвидации. Необходимо вывезти эти емкости в Норильск, а затем водным транспортом доставить в Красноярск и далее отправить на утилизацию. Это очень приличный объем: около 200 бочек по 200 литров, каждая с различными видами ГСМ — дизтопливо, масла.
Все находится рядом с берегом озера Аян, это самый центр заповедника, объект всемирного наследия. И если на месте нынешней аварии есть хотя бы доступ для вездеходов, то в центр Путорана можно добраться только на вертолете. Плюс там еще сложные погодные условия, потому что это горная система, даже вертолеты не всегда могут туда попасть. Если там произойдет утечка, это будет реальная катастрофа.
— Могут быть какие-то последствия для заповедников в отложенной перспективе?
— Подобных исследований никто не проводил. Сейчас можно сказать гипотетически, чем опасен этот продукт для животного и растительного мира, для микроорганизмов, энтомофауны, но в реальных условиях такие исследования еще предстоит провести и дать репрезентативный ответ. Однозначно сказать, как это будет, сложно. Это очень узкоспециализированные исследования. В этой части обычно заповедники обращаются в НИИ самого разного формата, но в основные задачи такие исследования не входят.
Основные исследования проводятся по климату, фенологии, численность флоры и фауны — это основные параметры. Сейчас же для прогнозирования последствий нужны узкоспециализированные исследования и специалисты. Например, химический анализ воды, чтобы понять, как она повлияет на животный и растительный мир. На сегодняшний день никто этого объективно не скажет. В масштабах России или даже мира, возможно, есть участки, где такое в меньших масштабах уже было, и там такие исследования проводились. Нужно анализировать литературные данные. Быстро это сделать это трудно.
— Что будет предприниматься в заповедниках далее?
— Сейчас идет работа правительственной комиссии, результаты попадут в том числе и к нам, поскольку мы связаны водным бассейном с местом аварии. Соответственно, исходя из тех данных, которые к нам придут, мы будем планировать дальнейшие действия.
Беседовала Ирина Сычева
«Заводы в Норильске снизили выбросы, но это временно»
Рамиль Садрлиманов, житель Норильска:
— Сейчас в Норильске в кой-то веке чистый воздух. Из-за приехавших в город делегаций заводы снизили выбросы практически до нуля. Но, думаю, это ненадолго: как только шумиха по поводу утечки дизельного топлива пойдет на спад, выбросов будет в разы больше, чем обычно. Как всегда, будут нагонять и перегонять план.
Надо понимать, что эта утечка топлива — только одна из множества. Да, самая большая. Но в наши реки с постоянной периодичностью сбрасывают отходы производства. Наша река Амбарная, давно мертвая, как и озеро Пясино. Сейчас в интернете много фотографий реки, обратили ли вы внимание, что практически нет снимков с погибшей рыбой? Экология загублена давно.
Городские активисты постоянно пишут письма в разные органы, но в ответ получает дежурные отписки. В соцсетях мы освещаем проблемы и сбросов, и выбросов диоксида серы, и шлаков, но, как правило, редко эти проблемы выходят на федеральный уровень. Мы были готовы к тому, что где-то рано или поздно рванет. Все разрушается, а нового ничего не создается.
Можно ли сравнить эту ситуацию с Чернобылем? Думаю, да, именно потому, что многие реки, ручейки и речушки уже давно убиты. Это просто мертвая пустошь. Неизвестно, сколько понадобится времени на то, чтобы природа залечила эти раны. Зимы у нас длинные, лето короткое и, как правило, холодное, так что пока не начнутся перемены с модернизацией «НорНикеля», ничего не произойдет. Мы просим показать, что было сделано за эти годы с начала анонсирования проекта, но в ответ тишина.
Наш страх уже давно притупился. Мы просто живем и смотрим, как медленно всё погибает.
Олег Шалдаев, житель Норильска:
— Я не могу сказать, что утечка топлива как-то сказалась на повседневной жизни города. Вода все та же, как и воздух. Предприятия работают в штатном режиме, дети растут, город живет.
Когда все это случилось, я почувствовал злость и обиду. Злость от того, что технически неграмотные люди пишут бред и оскорбляют как инженеров, так и рабочих «НорНикеля».
А обида возникла от того, что никто не оценил, как отработали люди по плану ликвидации аварий. Уверен: если б не высокая квалификация персонала и мгновенные действия специалистов, масштаб был бы больше. Ведь «НорНикель» — серьезное предприятие, у нас работают десятки тысяч человек, и техника безопасности у нас отточена по максимуму.
Произошла авария, но не катастрофа. Люди живы — и слава Богу. Аварии были, есть и будут. Главное — грамотно ликвидировать и локализовать последствия. Да, природе нанесен ущерб, значит, есть, над чем работать. И основная задача в будущем — предотвращение таких событий.
Записала Алена Корк
