И

Забавно вышло с Павлом Астаховым. Похоже, о том, что его собирались отправить в отставку, «наверху» действительно забыли – и не вспомнили бы, не начни он снова писать в твиттер. Несколько дней после отпуска, наблюдая скандал в 57-й школе, Астахов сдерживал свою натуру и молчал. Но как промолчать, когда такое творится? Это превыше сил человеческих. И вот, новый твит про педофилов; всеобщее удивление: «Как, он еще здесь?»; и детский омбудсмен, более всего прославившийся яркими высказываниями  и защитой «любви» взрослого парня к десятилетней девочке, наконец покидает свой пост.

Казалось бы, сбылись мечты народные! Все, кто коллекционировал перлы астаховского красноречия и собирал подписи за его отставку, теперь должны устроить гуляния с фейерверком! Но не тут-то было. Сегодняшний интернет полон скорби, негодования и заявлений, что Астахов, пожалуй, был еще не так плох.

На его место пришла Анна Кузнецова – руководительница фонда поддержки семьи, материнства и детства «Покров», создательница «Службы доверия для беременных», оказывающей юридическую и психологическую поддержку беременным женщинам в трудных ситуациях, возглавляющая ОНФ в Пензенской области, жена священника и мать шестерых детей.

История, схожая с назначением нового министра образования. И здесь, и там на смену лощеным «эффективным менеджерам», озабоченным в основном деньгами и самопиаром, приходят женщины с «человеческими лицами», с понятными биографиями без «темных пятен», с опытом практической работы в своей сфере (Васильева – преподаватель, Кузнецова занимается благотворительной помощью семьям и детям) и с выраженными идеологическими позициями и предпочтениями, которые можно кратко и неточно назвать «консервативными».

И каждый раз новое назначение встречается в штыки. Едва вступив в должность, не успев еще сделать ничего ни хорошего, ни дурного, новоназначенные чиновницы сталкиваются со шквалом критики.

Васильевой ставили в вину ее научную специализацию – религиоведение (кто станет изучать религию? Только мракобес!), и взгляды – некий «православный сталинизм», сконструированный на основе цитат из ее статей и выступлений разных лет, как выяснилось дальше, зачастую вырванных из контекста или перевранных.

С Кузнецовой сложнее: трудно осуждать за благотворительность. Но ее осуждают за мужа-«попа», за шестерых детей («с таким количеством детей она не сможет хорошо работать – или будет все время уделять работе, а детей забросит»), даже за привлекательную внешность и стиль одежды. Делают страшные пророчества: она многодетная мать и противница абортов – значит, теперь аборты у нас запретят, а за нежелание иметь детей начнут сажать в тюрьму! (И неважно, что омбудсмен ничего запретить и никого посадить не может в принципе – у него совсем другие задачи и полномочия.) Перерывают социальные сети в поисках компромата – и с торжеством потрясают тем, что сумели нарыть: семь лет назад Анна как-то высказалась в пользу малонаучной теории телегонии, позже однажды перепостила материал об опасности прививок, подписана на какие-то «неправильные» группы…

Доходит и до откровенной лжи. Например, Кузнецова говорит, что печально известный «закон Димы Яковлева», раз уж он принят, необходимо дополнить мерами, стимулирующими усыновление детей в нашей стране; журналист дает материалу заголовок «Омбудсмен пообещала развивать закон Димы Яковлева», и информация уходит в народ в виде: «Караул! Кузнецова поддерживает закон Димы Яковлева и хочет его еще ужесточить!»

Трудно вести разговор о достоинствах и недостатках новой чиновницы в атмосфере откровенной травли. Это не критика должностного лица – Кузнецова первый день в должности, никаких поводов для критики ее работы еще не дала, да и физически не успела бы дать. Это сладострастное выискивание, к чему бы еще прикопаться и за что осудить, копание в соцсетях в поисках неверных мнений и подозрительных репостов, каждый из которых раздувается до небес – не что иное, как травля человека, призванная его демотивировать и максимально затруднить ему начало работы. Можно лишь надеяться, что ни Васильева тогда, ни Кузнецова сейчас всего этого не читают.

Откровенно говоря, Анна Кузнецова не выглядит «омбудсменом моей мечты». Мне не близки постоянные апелляции к религии и «традиционным ценностям» — понятию, размытому до полной невнятности; не нравится предложение использовать церковь и священников для предотвращения разводов – как будто священник, приняв сан, автоматически становится грамотным семейным психологом; смущают симпатии к телегонии, «волновой памяти клеток» и тому подобным суевериям. Но говорить об этом сейчас – значит присоединяться к травле. Травле женщины, которая успешно совмещает семью, карьеру и деятельную помощь обездоленным – и хотя бы за это заслуживает уважения.

О том, соответствует ли Кузнецова занимаемой должности, пока можно точно сказать лишь одно: у нее шестеро детей, и ее работа – помощь семьям и детям в отдаленном, не слишком богатом регионе. Проблемы российских детей и их родителей ей знакомы не понаслышке. На сельские школы и больницы в райцентрах она смотрит не из виллы на Лазурном берегу, а с куда более близкого расстояния.

А чего она стоит как защитница прав детей – мы узнаем только на практике.

Работа детского омбудсмена, пожалуй, представляет некоторый вызов убеждениям Анны Кузнецовой. Одна из острейших «детских» проблем в России – сверхвысокая детская смертность, зачастую по вине родителей, и насилие над детьми, часто со стороны родителей или родственников. Нынешняя система опеки, обычно (и неверно) именуемая «ювеналкой», с этой проблемой не справляется. Известно немало случаев, когда «ювенальщики» преследуют семьи и пытаются отобрать детей из-за ничтожных поводов – но напрочь упускают из виду действительно тяжелые, опасные ситуации, заканчивающиеся трагически. Вспомним хотя бы историю Олега Белова – шизофреника, убившего жену и шестерых детей: жалобы на его жестокое обращение с женой и детьми поступали в течение нескольких лет, но государство не реагировало. Сможет ли Кузнецова создать действенную систему помощи детям, чьей жизни угрожают взрослые? Не вступит ли необходимость защищать детей от опасности, идущей «изнутри», в противоречие с ее консервативными взглядами на семейные ценности?

В нашей стране есть «закрытые» группы и сообщества (цыгане, отчасти – некоторые мусульманские народы), в дела которых опека и социальные службы вообще не входят, хотя известно, что права детей и подростков там нарушаются регулярно и серьезно. Сможет ли новый омбудсмен хотя бы поднять эту проблему?

Увы, не всегда детей избивают, насилуют, убивают сумасшедшие или «чужие»; порой это делают и те, кто кажется самыми что ни на есть «своими». Как поступит Анна Кузнецова, если столкнется с ситуацией, подобной «Мосейцевскому делу» — страшной истории о «православном приюте», где детей избивали и мучили, пока не забили одну девочку насмерть? Сможет ли разобраться в такой истории беспристрастно, отрешившись от «корпоративных» симпатий и антипатий?

А если ей предстанет новая «трагедия на Сямозере» — история, где интересы детей войдут в смертельный клинч с интересами равнодушных и алчных чиновников? Кузнецова участвует в выборах от «Единой России»: сможет ли она, защищая детей, пойти против своих однопартийцев?

Все это мы скоро узнаем.

Поскольку вы здесь...
У нас есть небольшая просьба. Эту историю удалось рассказать благодаря поддержке читателей. Даже самое небольшое ежемесячное пожертвование помогает работать редакции и создавать важные материалы для людей.
Сейчас ваша помощь нужна как никогда.
Лучшие материалы
Друзья, Правмир уже много лет вместе с вами. Вся наша команда живет общим делом и призванием - служение людям и возможность сделать мир вокруг добрее и милосерднее!
Такое важное и большое дело можно делать только вместе. Поэтому «Правмир» просит вас о поддержке. Например, 50 рублей в месяц это много или мало? Чашка кофе? Это не так много для семейного бюджета, но это значительная сумма для Правмира.