— А наш батюшка не хранит тайну исповеди, — сказала как-то за чаем матери Конкордии Лиза.
Елизавета Петровна, старая подруга монахини, жила в Москве вместе с семьей сына, нянчила троих внуков, но раз или два в год приезжала к матери Конкордии отдохнуть на свежем воздухе, попить целебного козьего молочка и посплетничать по поводу приходской жизни в столице. Кроме как в храм да в ближайший продуктовый магазин, Елизавета Петровна никуда не выходила. Общение со столичными подругами поддерживалось при помощи телефона, а вот в другую область звонить по межгороду было дорого. Нельзя оставлять подругу без свежих московских сплетен, поэтому Лиза, как по привычке звала ее монахиня, проявляла трогательную заботу, не считаясь со сложностями дальней дороги.
— Отец Иоанн не станет раскрывать исповедь, – сказала матушка, — он достаточно ответственный священник. Но сама в душе приготовилась послушать историю. Грешны мы, не всегда способны перебороть страсть, особенно столь невинную внешне, как пересуды и сплетни.
— Он, наверное, для блага нас всех так делает, – продолжала Лиза. Имен не называет. Говорит: вы ко мне приходите и каетесь в грехах, а потом вновь согрешаете. И начинает перечислять грехи. И, что самое плохое, иногда говорит о моих личных грехах, которыми никто больше не грешит, и мне становится очень стыдно. И Елизавета Петровна назвала несколько своих «индивидуальных» грехов. Выслушав подругу, мать Конкордия улыбнулась и успокоила подругу. Все эти грехи оказались настолько распространенными, что узнать по ним себя могла лишь Елизавета, живущая в тишине московской квартиры и почти ни с кем не имеющая общения. Так что никакого нарушения тайны исповеди не было.
— Вообще, я лишь однажды слышала о том, что священник нарушил тайну исповеди, – сказала монахиня. Служил на одном приходе священник. Нехороший, прямо сказать, был батюшка. Выпивал сверх меры, случалось за ним и другое, весьма неприятное. Однажды он поссорился с прихожанкой, она была девицей, скорой на язык, слово за слово, и священник прилюдно обличил ее в одном грехе и к тому же добавил, что знает об этом из ее же исповеди. Потом, в пылу спора он ее еще и проклял. Года он после этого не прослужил – попал под запрет, не за свой язык, за пьянство, да так из запрета и не вышел – умер от вина. Больше мне таких случаев в жизни не приходилось встречать. Зато есть другой грех. Любим мы сами раскрывать тайну исповеди. Отец Савватий неоднократно на проповеди говорил, что тайну исповеди надо хранить не только священнику, но и мирянину. Покаялся во грехе, Господь тебя простил, нет больше этого греха на тебе, так больше и не вспоминай об этом, начни новую жизнь. Пока мы помним свои грехи – вновь впадаем в них, если же принимаем исповедь как второе крещение, тогда незачем вспоминать то, что прощено Богом.
— Да, отец Савватий молодец, старец; жаль, что у нас священники совсем другие, – сказала Елизавета Петровна.
— Ваши священники хороши для своих прихожан. А отец Савватий – один из немногих старцев, потому к нему и едут со всей страны. Знаешь, сколько тяжелейших ситуаций приходится батюшке разрешать?! Простому священнику это не под силу. Надо быть молитвенником, постником, монахом. Молитвенником и постником можно и в городе быть, а вот монахом – только в монастыре или в такой общине, как у отца Савватия – где нет никого, кроме самых близких духовных чад, да и те в постриге.
Долго еще длился разговор старых подруг, говорили и о хорошем, и о плохом, в который раз вспомнили молодость (да и грехи молодости – тоже). Уложив подругу спать, мать Конкордия задумалась о том, что было сказано Лизой по поводу отца Иоанна. Наверное, он был не совсем прав, говоря о тех грехах, которые ему стали известны из исповедей.
На следующий день она спросила отца Василия, права ли она?
— Не существует четких правил о том, можно ли говорить о распространенных грехах, упоминая о том, что священник узнал про них из исповеди, – сказал настоятель. Но мне кажется, что в этом есть что-то неправильное. Кто-то может подумать, что священник имел ввиду его, кто-то подумает, что был обличен его знакомый или сосед. Много смущений бывает от этого. Поэтому я еще в семинарии решил, что никогда не буду обсуждать с человеком то, что мне было сказано на исповеди, тем более говорить публично на эту тему, даже обобщенно. Что было сказано на исповеди – умерло навсегда, так я решил и следую этому правилу все годы служения. Мать Конкордия поблагодарила батюшку за ответ. А затем, спустя некоторое время, поблагодарила и Господа за то, что Господь даровал ей таких замечательных духовных наставников: старца игумена Савватия и иерея Василия – настоятеля прихода, на котором она надеялась дожить до своего последнего дня.
