Архимандрит Савва (Мажуко)
Лазарева суббота – один из самых утешительных дней поста. Может быть, самый утешительный. Потому что самый последний. Этим днем, действительно, заканчивается Великий пост.
Возвеселитесь упостившиеся, возликуйте уговевшиеся!
Отрада – постникам! Амнистия – говельщикам!
Пасха грядет! Пасха у дверей!
И это воистину так. Во-первых, закончились положенные сорок дней пощения, и в канун субботнего дня в храмах поют стихиру византийского императора Льва Мудрого на восьмой глас – напев, который к концу поста все уже выучили:
Душеполезную совершивше Четыредесятницу,
и Святую седмицу Страсти Твоея,
просим видети, Человеколюбче,
еже прославити в ней величия Твоя,
неизреченное нас ради смотрение Твое,
единомудренно воспевающе:
Господи, слава Тебе.
Даже мудрому императору хорошо от мысли, что пост позади, Четыредесятница завершена, а впереди сияет огнями Пасха Крестная и Пасха Воскресения. Об этом он и просит: чтобы Господь дал силы «увидеть Святую седмицу Страсти».
Но прежде седмицы Страстей укрепил Господь каждого историей Лазаря четверодневного. Невероятнейшее событие! Воскрешали пророки, подымали из мертвых и до Христа. Но обратить вспять тление – кому это под силу?
Вечером в пятницу, накануне Лазаревой субботы, в храмах читают изумительный канон на повечерии святого Андрея Критского. Постом мы не раз слышали его стихиры и каноны, а об этом знают лишь знатоки и ценители. Большой канон. Полновесный. Это поэзия восторга перед чудом воскрешения Лазаря:
Кто виде, кто слыша, яко воста человек мертвый смердящий?
Илия убо воздвиже и Елисей!
Но не от гроба!
Но ниже четверодневна!
За шесть дней до Пасхи Христос приходит к пещере, где был похоронен Лазарь. Его останавливают: Господи! Он уже четвертые сутки во гробе! Уже смердит! Как можно открыть этот гроб? Но покоряются, и слышат слово со властью: «Лазаре, гряди вон!»
Мои ученики очень любят этот праздник. У нас была традиция приходить в этот день в церковь, чтобы послушать «Лазаря». Мой хор всегда пел на Лазареву субботу произведение композитора Шорина «Прежде шести дней бытия Пасхи» – красивейший концерт по запричастном стихе. Там есть дуэт сестер Лазаревых – Марфы и Марии, а в конце – соло баритона, который пропевает слова Христа, завершающиеся троекратным «Лазаре! Гряди вон!». Из-за хронического отсутствия злодея-солиста эту часть приходилось петь мне, псевдо-баритону. Получалось не очень убедительно, но дети всю службу ждали и нетерпеливо заглядывали на клирос: ну, когда уже? И как они потом радовались, когда слышали это ликующее «Лазаре! – Лазаре! – Лазаре! Гряди вон!». Отчего всегда так хорошо, как пропоешь этот концерт? Не знаю до сих пор. Видимо, в самой службе есть нечто такое утешительное и переполненное жизнью, что хватает этой радости и ликования потом надолго.
Облачение в этот день – белое. По настроению праздника. Еще и потому, что в этот день в древней Церкви крестили оглашенных. Если прислушаетесь, на литургии будут петь «Елицы во Христа крестистеся» вместо «Святый Боже». Это и есть след древних крещальных литургий.
Вечерняя служба уникальна. После чтения кафизмы вдруг неожиданно открываются Царские врата, и священник в торжественном облачении совершает каждение всего храма под пение воскресных припевов «Ангельский собор удивися». А ведь это – пасхальное песнопение! И это еще не все отголоски Пасхи! После каждения весь храм вдруг запевает «Воскресение Христово видевше». Разве не Пасха? Разве не переполняют чувства, не накрывает волной от предвкушения невечерней радости?
Икона святого праведного Лазаря Четверодневного. Фото: zachatevmon.ru
В XIV веке византийский историк Никифор Ксанфопул написал целый свод наставлений для Триоди. Называются эти тексты «Синаксари», то есть собрания, сборники. Ксанфопул собрал сведения из разных источников и поместил их в Триодь. Эти синаксари есть и в наших Триодях, хотя читать их не самое простое занятие. Но синаксарь в субботу Лазареву я люблю за некоторые подробности о жизни друга Христова, который, согласитесь, был самым необычным из учеников Спасителя.
Из Евангелия от Иоанна мы знаем, что у Лазаря были сестры Марфа и Мария, и жили они все вместе в Вифании, недалеко от Иерусалима.. Но что же было потом, после воскресения? Ксанфопул все расскажет. Из-за зависти иудеев, собравшихся Лазаря убить, друг Христов вынужден был бежать на Кипр. Там он стал епископом и прожил еще тридцать лет, пока уже совсем не умер.
Лазарь – самый лучший, самый интересный. В юности я все переживал: что же он не рассказал, что увидел там, за гробом? Какой ад? Какие райские обители? Что происходит в момент смерти? Не больно ли это?
А Лазарь молчит. Никаких даже «подметных тетрадей» не оставил.
Но синаксарь проговаривает одну крайне неожиданную тайну Лазаря: «Глаголется же, по ожитии ничесоже ясти кроме услаждающаго». То есть Лазарь после воскресения вкушал только сладкое, и ничего кроме сладкого.
Апостол-сладкоежка!
Епископ-сластена!
Таким он нам ближе всех!
Мне кажется, это очень важная деталь истории Лазаря. Сладкое – символ живого. Дети любят сладкое. Дети слишком живы. Наши сладкие каши, которые мы делаем в поминальные дни, это не просто архаика или туманная мифология. Это исповедание веры в то, что люди, на самом деле, не умирают. Где сладкое – там живое. Потому что жить – это хорошо! И Лазарь после своего первого воскресения просто радовался жизни. И если бы я был иконописцем, обязательно изображал бы этого чудесного епископа града Китийского с шоколадкой в руке, или в архиерейской мантии в крошках от пряников, или с огромным леденцом в руках. А на лице – огромная радость о том, что жив. А там, где он уже бывал, о чем память не хочет хранить воспоминаний, отравившись туманом и дремотой небытия, теперь уже все по-другому. И ждет его там – самый большой и лучший друг, Даритель Жизни и Сам – Жизнь.
Молитвами друга Твоего Лазаря, Христе Боже, помилуй нас!
