О том, как происходит госпитализация, кто лежит в реанимации и почему важно работать в команде, мы поговорили с Александром Боярковым – руководителем отделения анестезиологии и реанимации больницы в Коммунарке.
Александр Боярков. Фото: like.doctor
— По состоянию на 26 марта у вас было два человека на ИВЛ. Вы ждете какого-то прироста в ближайшие дни?
— Как бы сказать мягко… Оптимизм у нас, безусловно, есть. Большого прироста не ждем, но готовы ко всему, конечно.
— В палатах есть свободные койки?
— Конечно, есть. Про другие больницы не скажу, но мы находимся в режиме круглосуточной готовности и готовы постоянно принимать пациентов.
— Но порядок госпитализации, как я понимаю, изменился?
— Согласно приказу, который действует с понедельника, госпитализируются только пациенты в группе риска — беременные и пожилые, с серьезными симптомами. Все остальные самоизолируются, в том числе от членов семьи.
— Если больной находится в группе риска, его привозят в Коммунарку и на месте сразу сделают тест?
— Если врачебная бригада определяет, что пациенту требуется эвакуация, то по нашему стандарту мы обязаны проводить тесты. Это трехступенчатая процедура, она проводится на первый, третий и десятый дни пребывания. Два отрицательных результата — критерий для выписки.
В Москве сделано все возможное
— Недавно группа ученых смоделировала закономерность, как может распределяться нагрузка на ИВЛ при условии взрывного роста заболевания. Они пишут, что «если не удастся сплющить кривую», то прогнозное количество больных на один ИВЛ составит от 7,4 в Ханты-Мансийском округе до 210 человек в Калужской области, где выше плотность населения.
— Понимаете, все эти гипотезы, расчеты по теории вероятности — может быть или не может быть… На сегодняшний день существуют два сценария: итальянский, тяжелый, и китайский — скорее неплохой. Но мы можем пойти своим путем. Может быть, наш результат будет даже лучше.
Сегодня, мне кажется, мы, уже имея пример Италии перед глазами, делаем выводы и находимся на шаг впереди. Они ведь сначала не верили в опасность, гуляли на карнавале. А мы заранее стали готовить стационары к приему больных. Мне кажется, что в Москве сейчас сделано все возможное.
— Все же нам несказанно повезло, что стационар в Коммунарке был фактически готов к сдаче в эксплуатацию?
— Стационар готовился к плановому открытию в середине марта — в начале апреля. Персонал был практически набран. В какой-то момент экстренно было принято решение, что, по сути, это идеальное место, чтобы начать бороться с возможной готовящейся эпидемией. Больница была развернута максимально быстро. Конечно, в первые дни нам помогали другие стационары, в том числе все московские. Если нам требовались дополнительные силы, мы с чем-то не справлялись, нам всегда помогали.
Не только наша больница, но и другие, все мы вместе - команда. Такое впервые в моей практике и очень мне импонирует.
— При этом больница в Коммунарке является чем-то вроде ресурсного центра для других клиник? Вы обучаете их, проводите тренинги.
— К нам приезжают из других стационаров, смотрят, как у нас организован процесс, и понимают, где и что нужно доработать. Все учатся в режиме реального времени, потому что никто из нас не сталкивался с пандемией. В начале прошлого века мы не жили, испанку не застали.
Опасность заразиться есть всегда
— Каким образом вы попали на работу в Коммунарку?
— До февраля я работал в другой больнице, а дальше предлагалось, что здесь, в 40-й, я буду заведующим отделением анестезиологии. Но то, что это случится внепланово, стало, конечно, сюрпризом. Впрочем, в профессии анестезиолога-реаниматолога редко все идет по плану, поэтому мы всегда ко всему готовы. Если происходит какая-то беда, неважно где, — ты должен приехать помочь. Четко работать по расписанию не получится. На заводе в шесть часов вечера прозвенел звонок, а у нас плановая операция продолжается. Эта работа — точно не только для зарабатывания денег.
— В чем для вас сейчас главный драйв вашей работы?
— Смотрим на пример европейских соседей, как там анестезиологи смогли сплотиться и организоваться. Хочется и здесь работать так же или лучше. Выраженное командное чувство в непростых условиях — это здорово.
— А заразиться от пациентов не боитесь?
— Такая опасность есть всегда, не только сейчас. Но в своей рутинной, ежедневной практике мы все же работаем, имея более низкий класс защиты. А сейчас у нас костюмы, респираторы, маски, две пары перчаток, в так называемой грязной зоне — то есть в палатном корпусе, — мы их не снимаем.
— Как складывается ваш рабочий день?
— Приходим, переодеваемся в нашу стандартную медицинскую одежду, затем происходит конференция, если нет дежурства. После этого идем на свои рабочие места — либо в приемное отделение, либо в реанимацию. Принимаешь пациентов, проводишь скрининг, определяешь место, куда будет транспортирован пациент. Назначается терапия, необходимые исследования. Но вот сегодня я был в основном в отделении реанимации. Туда пациенты не поступают, а переводятся из отделения.
— Сколько больных сейчас в реанимации? Вот те самые 2 человека на ИВЛ? Еще кто-то?
— Состав пациентов в реанимации все время меняется — кто-то переводится обратно в палату, поступают новые. Сегодня было в общей сложности 10 человек среднего и старшего возраста. Но кстати, из тех, кто сейчас находится у нас в реанимации, — минимальное число с коронавирусом.
Посидите дома без шашлыков
— Какие основные симптомы коронавируса — сухой кашель, температура 380 и больше, что еще? Говорят еще про расстройство желудка.
— Это в редких случаях подтверждается, согласно даже мировой статистике.
— Люди сейчас очень много спорят о том, что можно и чего нельзя. У многих маленькие дети, и усидеть с ними дома очень трудно. Можно ли гулять подальше от больших групп людей — или все равно не надо?
— С моей точки зрения, лучше не надо. Если помнить про металлические поверхности, на которых, по разным данным, вирус живет от 9 до 12 часов. Говорили даже про 48 часов, хотя это уже совсем сюрреалистично. Раз уж дали возможность эти девять дней посидеть дома, то, наверное, нужно посидеть дома, без шашлыков, вечеринок и массовых прогулок. Вот я сейчас еду домой с работы через Южное Бутово — и вижу, что люди гуляют повсюду большими группами.
— Главное ведь, чтобы пожилые не гуляли, да?
— По европейскому опыту, дети болеют этим вирусом редко, справляются с ним легко, зато сами являются переносчиками. Например, дети любят нажимать кнопки в лифтах, а следом войдет пожилой человек и, ни о чем не подозревая, нажмет ту же кнопку. Знаете, что придумали китайцы? Они приклеили поролон на двусторонний скотч в лифтах, вставляли в этот поролон зубочистку, нажимали ею нужную кнопку этажа, после чего выбрасывали. Идеальная находка!
Фото: Виталий Белоусов, РИА «Новости»
