Подворье святой праведной Тавифы в Яффе — райский уголок вблизи Тель-Авива. Огромная территория, засаженная дивными растениями, апельсиновая роща, фонтан… Среди всей этой красоты ходят, совсем не боясь людей, павлины. Ключарь подворья — протоиерей Игорь Пчелинцев, член Русской Духовной Миссии на Святой Земле. Батюшка приглашает нас в свою машину, и мы отправляемся навестить супружескую пару из России, приехавшую в Израиль на лечение. Владимир и Анастасия Харак снимают жилье в Бат-Яме. Это город в Тель-Авивском округе на побережье Средиземного моря. Обычная квартира в обычной многоэтажке. Анастасии 31 год, и она тяжело больна. У нее редкое наследственное заболевание — эпидермолиз буллезный дистрофический, на фоне которого возникла онкология — рак кожи. Пока отец Игорь исповедует Анастасию, Владимир рассказывает нам их с Настей историю.
— Мы — из Арзамаса. Мне 41 год. Я тружусь охранником в храме Владимирской иконы Божией Матери, еще подрабатываю таксистом, точнее — подрабатывал… Когда у Насти обнаружилась онкология, в России отказались ее оперировать. Люди, среди них два крупных благотворителя, собрали нам деньги, отправили сюда. Здесь мы познакомились с отцом Игорем. Чуть ли не каждую неделю он приезжает, причащает Настеньку, беседует с ней. И у нее сразу после этого прибавляется сил. А ее состояние — очень тяжелое. Она может неделями не есть, вес теряет сильно. Сейчас в ней килограммов тридцать осталось.
Израиль — дорогая страна. Наши соотечественники в большинстве своем не могут позволить себе больничный стационар и предпочитают, получая лечение в больнице, жить на съемной квартире. Сутки пребывания в онкологической клинике обходятся семье Харак в 1400 долларов. А снять квартиру на месяц стоит в среднем 1650 долларов. Планировали, что Анастасия раз в две недели будет получать химиотерапию, все остальное время проводить «дома». Но лечение проходит с осложнениями, и в больнице женщина каждый раз находится дольше, чем рассчитывали.
— Практически после каждого курса химиотерапии ее госпитализируют, — рассказывает Владимир, — поднимается температура, возникает инфекция. Из-за этого денег, которые нам собрали, уже не хватает, необходимо еще 60 тысяч долларов… В социальных сетях размещена информация о нас, и мы надеемся на помощь [1].
* * *
Навестив семью Харак, отправляемся в Рамат-Ган, город восточнее Тель-Авива, едем в сторону медицинского центра имени Хаима Шибы. В этой больнице имеется большое детское онкологическое отделение, где лечатся маленькие пациенты из России, Украины, Беларуси, Грузии. Отец Игорь их периодически навещает:
— Однажды вызывает меня заведующая отделением — она из религиозных евреев, я думал, будет ругать: что вы тут, попы, ходите. Нет, наоборот, сказала: «Как хорошо, что Вы детям поддержку оказываете».
Однако мы опять направляемся не в больницу: там нам не разрешат снимать видео. Мы едем на дом, навестить подростка из Украины. Частный сектор, одна съемная комната в доме. Мать мальчика переживает стресс, она в тяжелом психологическом состоянии, поэтому с ребенком сидит помощница отца Игоря Инна Бахарева — молодая женщина, бывшая спортсменка, замужем, живет в этой стране уже семь лет, воспитывает ребенка, а все свободное время посвящает волонтерской деятельности: занимается семьями с больными детьми. Началась эта жизнь для нее, когда серьезно заболела ее бывший тренер; Инна узнала об этом из новостей телевидения, потом в соцсетях была размещена просьба о помощи. Бывшая ученица откликнулась, пригласила тренера в Израиль, прошла с ней весь путь лечения: от операции до реабилитации. С тех самых пор она и занимается волонтерской деятельностью.
— Я консультирую, помогаю выбрать больницу, подсказываю, с каким диагнозом в какую клинику лучше обратиться, подыскиваю квартиру, обставляю ее, если нужно. У меня дома — своего рода склад. Там есть все: от посуды до бытовой техники и мебели. Если нужно перевести документы с иврита на русский, на английский, на любой язык, я нахожу людей, готовых помочь. Ну и общение, конечно, это очень важно! Люди ведь оказываются в чужой стране, это всегда стресс, это языковой барьер, да вдобавок бытовые проблемы…
Когда-то Инна представляла себе волонтерскую работу несколько иначе: детям дарить радость, родителей поддерживать психологически… Но в жизни все оказалось куда прозаичнее и жестче. Столкнувшись с финансовыми проблемами приезжающих, Инна решила озаботиться поиском средств. В среднем курс лечения ребенка стоит от 200 тысяч долларов, зачастую же от 500 тысяч и выше. Маленький пациент находится в Израиле от девяти месяцев до двух лет. Среднестатистической российской семье это не по карману. Подопечные отца Игоря — люди небогатые. Деньги на лечение на родине им собирают всем миром. И очень часто уже на месте выясняется, что средств не хватает.
— Многие благотворительные российские фонды не оплачивают лечение за рубежом, если нет официального отказа в лечении от российского медучреждения. А такой отказ получить нереально, — делится проблемами Инна, — у меня не было ни одного ребенка с отказом от российских врачей. Они всегда утверждают, что возможно лечение в России. Родители вынуждены искать средства сами. Здесь, в Израиле, тоже очень сложно организовать сбор денег на лечение. Страна — религиозная. Наши дети — православные. И когда заходит речь о помощи, израильтяне поначалу говорят: «Да, мы готовы помочь». Но когда узнают, что ребенок — «турист», то дальше слов дело не идет. Правда, нам удалось договориться с некоторыми израильскими благотворительными организациями: они предоставляют лекарства. Это очень весомая помощь, учитывая, как здесь все дорого. Я обращаюсь и в немецкие фонды — на сегодняшний день они единственные, кто помогает нашим деткам. Хотя сейчас они дают меньшие суммы… В любом случае все эти средства — крохи, и нам нужна помощь.
Инна — веселая, жизнерадостная, у нее горят глаза. Со своим подопечным — мальчиком из Украины, Владимиром, общается не как сиделка, а как друг — вместе смотрят телевизор, пьют чай, разговаривают, шутят… Насмотревшись за день на человеческие страдания, я спрашиваю Инну, где она находит силы?
— У меня был очень тяжелый момент — в самом начале. Я пришла в больницу к ребенку трех лет. Специально выбрала ровесника моей дочери — думала, проще будет. Малыш был подключен к аппарату химиотерапии. Он находился в очень тяжелом состоянии: не мог глотать, говорить. Он плачет, его мама — в истерике. И мне нужно было набрать в грудь воздуха, чтобы начать дышать для начала, а дальше — чтобы что-то сказать: иначе, я поняла, у меня сейчас тоже начнется истерика. И этот момент нужно было пережить. Я вздохнула, набрала воздуха… И мы полдня с ним провели: надували шарики, пускали мыльные пузыри, играли. Маму увели, успокоили, она пришла через несколько часов и смогла нормально общаться со своим сыном. Конечно, не все могут заниматься этим. Некоторые на волне благородных порывов мечтают свернуть горы, но приходят в больницу один раз и понимают, что не смогут. Говорят, готовы помогать финансово, как угодно! Но только чтобы ничего не видеть и не знать. Это, конечно, тяжело психологически… Я могу ходить, я могу переживать вместе с каждой конкретной семьей.
* * *
Прихожане подворья также собирают средства в помощь страждущим. С этой целью в храме во имя апостола Петра и праведной Тавифы установлены ящики для пожертвований.
— Наши прихожане — очень чуткие люди, готовые отозваться на любую человеческую боль и помочь в меру своих сил, — рассказывает отец Игорь, — большинство из них — люди небогатые, но делятся — деньгами, вещами, своим участием, транспортом.
Прихожане подворья — это члены семей русскоязычных репатриантов, в основном из России и Украины. Они приезжают сюда на службы из Тель-Авива и окружающих его городов. Ведь в округе, на расстоянии ста километров, русских церквей больше нет.
— Люди даже приобретают жилье поблизости, — сообщает прихожанка Ксения Гендман, — селятся в Бат-Яме, Яффе, Тель-Авиве. Покупать здесь дома — безумно дорого, но люди хотят жить поближе, чтобы иметь возможность участвовать в жизни церкви. Мы здесь как дома.
На большие праздники в храме апостола Петра и праведной Тавифы, бывает, причащаются 200–300 человек, а в обычные воскресные дни — 50–100, из них половина — дети: при подворье действует воскресная школа.
— Накануне Пасхи, начиная с вечера Великой Пятницы, мы целые сутки принимаем верующих, освящаем куличи, — говорит отец Игорь. — Народ едет со всего Израиля, и этих людей бывает многие тысячи.
В XIX веке Русская Духовная Миссия на Святой Земле создавалась ради заботы о паломниках, устройства их быта, обеспечения их безопасности. Ради этого Русское Палестинское общество покупало здесь землю, строило храмы, гостиницы, школы и больницы.
— Сегодня стала актуальной еще одна сторона нашего служения — забота о живущих здесь соотечественниках, — рассказывает начальник РДМ в Иерусалиме архимандрит Александр (Елисов). — Несмотря на то что многие из них уже здесь обустроились, работают, растят детей, тем не менее они по-прежнему связаны узами молитвы с Русской Православной Церковью, с родиной, и их духовное окормление — это особое наше служение, характерное для нынешнего исторического периода.
Подворье Русской Духовной Миссии святой праведной Тавифы ведет свою историю со второй половины XIX века. В 1868 году этот участок земли, на котором сохранилась погребальная пещера семьи праведной Тавифы, приобрел тогдашний начальник Русской Духовной Миссии архимандрит Антонин (Капустин).
Протоиерей Игорь Пчелинцев служит в Русской Духовной Миссии пять лет. Все это время, будучи ключарем подворья, он пастырски окормляет онкобольных людей, которые надеются на исцеление в Израиле. К своим подопечным он выезжает не только днем, но и ночью — когда позовут.
— Это, конечно, отнимает много сил, но я вижу смысл своего священнического служения в том, чтобы помогать болящим и страждущим. Церковь всегда этим занималась и занимается. Все то же самое мы делали и в наших российских приходах. Персонал больниц относится к нам очень доброжелательно. Здесь много людей религиозных, и, хотя их вера отличается от нашей, понимание добра, милосердия, сострадания к болящим у них правильное. Они видят, что священник приходит к своим по вере, и это одобряют. Был такой случай, когда медсестра иудейка по просьбе умирающей женщины нашла телефон церкви и попросила приехать: «У нас православная женщина в очень тяжелом состоянии, ей срочно нужен батюшка»… Господь исцелил эту женщину. В ней, видимо, такая была вера, и так за нее переживали иноверные медсестры! Иногда, конечно, встречаемся и с непониманием, в основном на уровне обслуживающего персонала. Сразу ощущаешь себя на родине. Словом, бывает все. Но в целом очень доброжелательное, понимающее отношение.
Отца Игоря вдохновляет на это служение пример двух подвижников, двух святителей ХХ века, служивших за границами России. Один из них — святитель Иоанн Шанхайский или Сан-Францисский (Максимович). Другой — святитель Иона Маньчжурский. Он прожил недолго — всего 35 лет, последние годы жизни был епископом и тоже беззаветно служил людям страдающим и болящим. «Меня их молитвенное предстательство очень сильно поддерживает», — признается отец Игорь.
Видимо, неслучайно именно на этом приходе люди стали так активно помогать ближним. Небесная хозяйка подворья — святая праведная Тавифа — сама была исполнена добрых дел и творила много милостынь(Деян. 9, 36). Тавифа (Серна, так переводится ее имя) шила одежду для вдов, сирот и бедняков, и, когда она умерла, все вдовицы со слезами предстали перед ним(апостолом Петром) показывая рубашки и платья, которые делала Серна, живя с ними (39). Петр стал молиться о возвращении Тавифы к жизни, и она открыла глаза свои, и, увидевши Петра, села. Он, подав ей руку, поднял ее, и, призвав святых и вдовиц, поставил ее перед ними живою (41).
[1] От редакции: Когда номер был уже сверстан, мы узнали, что Анастасия Харак умерла. Просим читателей помолиться об упокоении ее души.
Журнал «Православие и современность» № 36 (52)
