Когда моей дочери Елизавете, нынче совершенно взрослой барышне, на голову с антресолей упал букварь, ей было лет пять. Убедившись, что дитя не ушиблось, мы с Лизиным папой дали ей посмотреть занятную книжицу 1969 примерно года издания. С первой страницы на Лизу смотрел, прищурившись, незнакомый пожилой человек в кепке.
— Это кто? – поинтересовался ребенок.
— А ты не знаешь?!
— Не знаю, дед какой-то, — равнодушно ответило чадо.
— Лиза, это дедушка…
— Тсс! Не спугни, — сказал муж.
— Чей это дедушка? – заинтересовалась Лиза, почуяв интригу.
— Ленин, — ответила я, и получила в ответ долгожданный и совершенно нереальный в моем детстве вопрос:
— А кто такая эта Лена?
Говорят, москвичи отказались переименовывать станцию метро, названную в честь большевистского палача, расстрелявшего не только последнего царя (к которому, да простят меня православные братья и сестры, я симпатии не питаю), но и все царское семейство, включая ни в чем не повинных женщин и детей.
Говорят, мотивировали свое решение вполне разумно: смена вывесок – дело дорогое, а деньги есть куда потратить и без того, особенно в городе, где до сих пор существует Ленинский проспект, а на Красной площади безуспешно дожидается приличных человеческих похорон мертвый дедушка той самой Лены.
Другие вполне обоснованно говорили, что им неприятно было бы жить на улице, например, Чикатило. Да в общем, я сама с радостью узнала, что мой любимый книжный магазин находится нынче на Татарской улице, а не на улице людоедки Землячки.
Наверное, я была бы рада, если бы эту станцию назвали как-нибудь ласково. Например, по имени той деревни, что снесли, чтоб ее построить.
Но есть еще кое-что, что кажется мне мудрым и правильным.
Года два назад я поймала на обочине машинку.
За рулем сидел мальчик лет 25.
— Как поедем? — традиционно спросил мальчик.
— Да по Калининскому, — машинально ответила я.
— По какому?!
— По Новому Арбату.
— И зачем переименовали? Красивое название было. Я вообще считаю, надо так и называть улицы: Калининская, Березовая, Рябиновая там какая-нибудь…
— Тогда была бы КАЛИНОВАЯ, — осторожно поправила я.
— А, ну да. Тогда понятно, почему переименовали.
Я ничего не сказала юноше про Всесоюзного Старосту Михаила Ивановича Калинина. Мне вообще кажется: не надо тревожить Пески Забвения, и они сами засыплют эти имена, а наш великий и могучий русский язык сровняет холмики на их могилках.
Знали вы, к примеру, что очаровательный дачный поселок Кратово назван в честь какого-то большевика? А тихий патриархальный Тутаев – в честь красного комиссара?
А город Загорск, ныне ставший (слава Богу!) Сергиевым Посадом, назывался Загорском не потому, что стоял со всеми своими домишками, колоколенками и куполами за какими-то чудесными сказочным холмами и горками, а потому, что фамилию Загорский носил неизвестный мне член ВКП(б).
Да что там, городишко, выстроенный при большой химической промышленности и названный в честь непроизносимого для русских Феликса Эдмундовича, местное население зовет напевно и ласково: Держинск, или – Здержинск, с ударением на букву Е…
Уверена, что память народная подрисует какую-нибудь Святую Ульяну под название Ульяновск, даже если его не переименуют в Симбирск.
А нам, мне кажется, стоит заботиться не о покойниках, а о том, чтобы не засорить свои мозги и географические атласы именами новых упырей, за которых потом будет мучительно стыдно и неудобно.
А время – оно вылечит.
