Хейди Ларсон. Фото: ectmih2019.org
Одной из первых пациенток в моей карьере педиатра была Соль — красивая малышка одного месяца от роду, поступившая в палату с признаками острой респираторной инфекции. Никогда до этого я не видела, чтобы состояние пациента ухудшалось так быстро. Уже через два дня ее подключили к респиратору, а на третий она умерла. У Соль был коклюш.
Я помню, как старший ординатор сказал мне: «Сделай глубокий вдох, иди умойся — у нас впереди самое трудное: разговор с родителями». В этот момент в голове возникают тысячи вопросов: от простого «Как случилось, что месячной малышке так не повезло?» до «Могли ли мы как-то этого не допустить?»
Вакцины как спасение
До появления вакцин множество инфекционных болезней ежегодно убивали миллионы людей. Во время пандемии гриппа в 1918 году умерло 50 миллионов человек. Это больше, чем все сегодняшнее население Аргентины.
Возможно, те, кто немного постарше, вспомнят эпидемию полиомиелита, которая охватила Аргентину в 1956 году. На тот момент не было вакцины против полиомиелита. Люди не знали, что делать. Они голову потеряли: одни красили деревья гашеной известью, другие клали мешочки с камфарой в детское белье, как будто это могло помочь. Эпидемия полиомиелита унесла жизни тысяч людей. А тысячи других получили последствия неврологического характера.
Я узнала об этом из книг, потому что, благодаря вакцинам, моему поколению посчастливилось жить без эпидемий, подобных этой.
Вакцины — одно из величайших достижений здравоохранения XX века. После питьевой воды, вклад этого изобретения в снижение смертности превосходит даже антибиотики.
Вакцины избавили планету от такой ужасной болезни, как оспа, и значительно снизили смертность от других болезней, таких как корь, коклюш, полиомиелит и многие другие. Все эти болезни относятся к группе заболеваний, предотвратимых с помощью вакцин. Что это означает? Они потенциально предотвратимы, однако для этого необходимо что-то сделать: пройти вакцинацию.
Я полагаю, что большинству из вас хоть однажды в жизни делали прививку. Однако я не уверена, что многие из нас знают, какие вакцины или иммунные препараты мы должны получить после подросткового возраста.
Задумывались ли вы когда-нибудь, кого мы защищаем, когда сами проходим вакцинацию? Что я имею в виду? Есть ли у этого какой-либо эффект, выходящий за рамки самозащиты? Позвольте мне вам кое-что объяснить.
Зараженный город
Представьте на мгновение, что мы находимся в городе, нетронутом какой-то определенной болезнью, например, корью. Что это значит? В этом городе никто никогда не сталкивался с этой болезнью, иными словами, не обладает природным иммунитетом и не был привит против кори. И вот однажды в этом городе появляется человек, больной корью.
Болезнь не встретит сопротивления, начнет передаваться от человека к человеку и за короткий срок распространится на всех жителей. Через какое-то время бóльшая часть населения города окажется зараженной. Такое происходило во времена, когда вакцин не было.
Теперь представьте абсолютно противоположную ситуацию. Мы в городе, где более 90% населения защищены от кори. Это означает, что они переболели и выработали иммунитет — выжили или были привиты против кори. Однажды появляется в этом городе человек, больной корью. Болезнь встретит куда больше сопротивления и не будет передаваться от человека к человеку. Распространение, скорее всего, будет ограниченным, и вспышки кори не произойдет.
Я хотела бы обратить ваше внимание вот на что: люди, делающие прививки, защищают не только себя, но и предотвращают распространение болезни среди своего окружения.
Они косвенно защищают людей в своем окружении — тех, кто еще не был вакцинирован. Они создают некий защитный барьер, предотвращающий контакт с болезнью и таким образом защищающий людей.
Этот эффект косвенной защиты еще невакцинированных жителей, находящихся в окружении людей, прошедших вакцинацию, называется «коллективный иммунитет». Многие люди в населенных пунктах зависят исключительно от коллективного иммунитета в плане защиты от заболеваний. И это не воображаемые люди на слайде.
Это наши племянники и племянницы, это наши дети, еще, возможно, не доросшие до получения своих первых прививок. Это и наши родители, наши братья и сестры, наши знакомые, иммунитет которых может быть ослаблен другим заболеванием или принимаемыми лекарствами. Есть и те, у кого аллергия на определенные вакцины. Такие могут встретиться и среди нас, уже прошедших вакцинацию, у кого вакцина, однако, не возымела должного эффекта. Потому что не все вакцины эффективны на 100%.
Все эти люди зависят исключительно от коллективного иммунитета — именно он защищает их от болезней. Для формирования этого вида устойчивости необходимо, чтобы значительная часть населения была вакцинирована.
Минимальная доля таких людей называется «пороговым числом». Его величина зависит от множества переменных: от свойств болезнетворного вируса, от характеристик иммунных реакций, провоцируемых вакциной. Но все эти параметры объединяет одно: если процент населения, которому сделаны прививки, ниже этого порогового числа, болезнь будет распространяться быстрее и может возникнуть эпидемия этой болезни в обществе.
Корь вернулась
Даже те болезни, которые до сих пор находятся под контролем, могут возникнуть вновь. Это не просто теория. Такое происходило и происходит.
В 1998 году британский ученый опубликовал статью в одном из известных медицинских журналов, в которой утверждал, что вакцина КПК против кори, свинки и краснухи вызывает аутизм. Это заявление вызвало незамедлительную реакцию. Люди прекратили делать прививки сами и перестали делать их своим детям.
И что же произошло? Количество вакцинированных во многих регионах мира опустилось ниже минимального порога. И начали возникать эпидемии кори во многих городах мира: в США, в Европе. Многие заболели, а некоторые даже погибли от кори.
Как это случилось? Эта статья наделала много шума в медицинском сообществе. Десятки ученых начали исследовать правдивость этих выводов. Но не только не удалось обнаружить подтверждения взаимосвязи КПК с аутизмом в масштабах населения, но было также выявлено, что статья содержала неверные заявления. Более того, некоторые были мошенническими. Это было надувательство. Журнал даже публично объявил об изъятии данной статьи в 2010 году.
Одно из основных опасений и предлогов не проходить вакцинацию — это вероятность побочных эффектов.
Вакцины, как и прочие препараты, могут иметь побочные эффекты. Большинство из них не столь опасны и временны. Но их преимущества всегда перевешивают возможные осложнения.
Когда мы болеем, мы хотим скорее излечиться. Мы принимаем лекарства, снижающие кровяное давление, мы принимаем кардиопрепараты. Почему? Да потому что болеем и хотим побыстрее выздороветь. На этот счет у нас сомнений нет. Почему же нам так сложно подумать о предотвращении заболеваний, о заботе о самих же себе, пока мы еще здоровы? Мы начинаем заботиться о себе после того, как заболеваем, или при столкновении с непосредственной угрозой для жизни.
Как мы победили пандемию
Я полагаю, что большинство из вас помнит о пандемии гриппа «A», разразившейся в 2009 году в Аргентине и во всем мире. Когда появились первые случаи заражения, мы, жители Аргентины, как раз готовились к зиме. Мы понятия не имели о том, что происходит. Все превратилось в хаос. Люди выходили на улицы в масках, спешили в аптеки и закупали там дезинфекционный гель. Люди выстраивались в очереди в аптеках, чтобы приобрести вакцину, даже не зная, сможет ли она защитить их от этого нового вируса. Нам ничего не было известно.
Я в то время, помимо научной работы в исследовательском фонде Infant, также работала выездным педиатром в компании по продаже медикаментов. Я помню, как, заступая на смену в 8 утра, имела уже 50 запланированных визитов. Это был бардак — никто не знал, что делать.
Помню, как я обратила внимание на характерные черты приходящих пациентов. Они были старше, чем обычно болеющие зимой дети, их лихорадило дольше. Я рассказала о своих наблюдениях своему научному руководителю, который, в свою очередь, тоже слышал от коллеги о большом количестве беременных женщин и молодых людей, попавших в отделение интенсивной терапии в тяжелом состоянии. Тогда-то мы и начали осознавать, что происходит.
С утра в понедельник мы сели в машину и поехали в госпиталь Буэнос-Айреса, выполняющий роль диагностического центра при обнаружении новых вирусов гриппа. По прибытии оказалось, что он переполнен. На сотрудниках были костюмы биозащиты, напоминающие скафандры НАСА. У нас же были лишь маски в карманах. Я, как ипохондрик, два часа не дышала. Но мы осознали, что происходит.
Незамедлительно мы стали связываться с педиатрами из шести больниц в столице и ее пригородах. Нашей задачей было выявить в кратчайшие сроки, как этот новый вирус действует на детский организм. Это был титанический труд.
Меньше чем за три месяца мы смогли изучить действие нового вируса H1N1 на 251 ребенка, госпитализированных в эти больницы с данным вирусом. Мы смогли выявить, какие дети наиболее тяжело переносили болезнь: это были дети младше 4 лет, в особенности младенцы до 1 года, дети с неврологическими заболеваниями и малыши с хроническим воспалением легких.
Выявление групп риска было крайне важно для их определения в приоритетные группы при составлении рекомендаций к новой вакцине не только в Аргентине, но и в других странах, еще не пораженных пандемией.
Спустя год, когда стала доступна вакцина против вируса H1N1, мы захотели увидеть результаты своих трудов.
В результате проведения масштабной кампании по защите групп риска в те больницы, где вакцинацию прошли 93% пациентов в группе риска, не поступило больше ни одного человека, заразившегося пандемическим вирусом H1N1.
2009 год: 251 пациент. 2010 год: ноль.
Вакцинация — это акт личной ответственности, но он имеет огромные последствия для общества. Делая себе прививку, я защищаю не только себя, но также и остальных.
У Соль был коклюш. Соль была слишком маленькой и еще не могла быть привита от коклюша. Я все еще спрашиваю себя о том, как бы все обернулось, если бы те, кто окружал Соль, прошли вакцинацию.
