Протоиерей Александр Дьяченко
Мы с Серегой, моим алтарником, возвращаемся из храма в поселок. Только что я отпевал одного своего старого знакомого. Сколько раз, помню, звал его в церковь. Он меня слушал, улыбался и никогда не спорил. Переведет разговор на другую тему, расскажет про свои болячки и вспомнит рабочий коллектив. И понимаешь, что пора прощаться, потому как про надоевший коллектив и про болячки мне слушать неинтересно. Так, не покаявшись, человек и ушел, а мне обидно.
Размышляя на столь грустную тему, мы вошли в поселок, и первыми, кто попался нам навстречу, была пожилая супружеская пара. И тоже мои хорошие знакомые. Они частенько прогуливаются по дороге от поселка до церкви и обратно. Гулять гуляют, а так чтобы в храм зайти, хотя бы из интереса, не заходят.
Вот я их своим вопросом и огорошил:
— Дорогие мои, когда я наконец увижу вас в храме? Сколько можно ходить вокруг да около?! Вы же крещеные, православные! Да и, простите, возраст уже поджимает.
— Ой, батюшка, как это мы не бываем?! Очень даже бываем. Вот два года назад ездили на экскурсию в Суздаль, и там нас водили в храм слушать церковное пение. В прошлом году отдыхали в Пятигорске и тоже заходили, свечки ставили. Батюшка, ты не думай, мы самые что ни на есть православные.
Идем дальше. Серега раздраженно, словно саблей, рубанув рукой, подвел итог разговора:
— О чем можно говорить с такими людьми?! — И вынес приговор: — Что ты им говори, что ни говори — бесполезно!
На другое утро спешу в поселковую часовню. Собираюсь служить молебен и причащать старичков. Иду, смотрю себе под ноги и мысленно сосредотачиваюсь на предстоящей службе. Неожиданно справа прямо над ухом, словно хлопок:
— Александр Ильич!
Александр Ильич — это я. Обычно так ко мне обращаются люди официальные, местная интеллигенция и все те, у кого язык не поворачивается назвать чужого человека «отцом». По этому поводу я ни с кем не спорю и отзываюсь даже на: «Э-э-э… послушайте, молодой человек».
— Александр Ильич! — Передо мной две старушки из соседнего со мной дома. В храм они не приходят, даже за святой водой, но приветствуем мы друг друга исправно. — Если не секрет, позвольте узнать, за кого вы собираетесь голосовать на предстоящих выборах президента?
Что угодно я был готов услышать в то холодное мартовское утро, но только не вопрос о предстоящих выборах. В одно мгновение меня с небес опустили на землю. Недоуменно пожимаю плечами:
— Э-э-э… я как-то об этом еще не задумывался. Даже не знаю, что вам и ответить.
— Как это «не задумывался»?! — передразнивает меня одна из старушек. — Вы что же, не следите за теледебатами?
— Матушки, так ведь пост Великий, я телевизор вообще не включаю.
— Ты поняла? — обращается одна из старушек к другой. — У него пост, и он не смотрит телевизор!
— Да о чем с такими вообще разговаривать?! — возмущенно взрывается ее подруга.
И они в раздражении уходят.
Смотрю на часы. Уже опаздываю. Спешу, почти бегу. Краем глаза замечаю двух незнакомых женщин, одна молодая, другая постарше. Они стоят у торца пятиэтажного дома, о чем-то разговаривают, по-деловому размахивая руками. Увидев меня, перестали размахивать и, не сговариваясь, решительно двинули мне наперерез.
Мелькнула тревожная догадка: «„Свидетели“? Очень похоже». Только их мне сейчас не хватало, и так времени нет. Прибавляю шагу. Женщина, та, что помоложе, вырывается вперед, но не успевает на перехват и громко кричит мне вслед:
— Молодой человек! Постойте! Мы вам расскажем об «имени Бога»!
Еще что-то добавляет. Я не оборачиваюсь, и слышу голос ее товарки:
— Галя, остановись! Ему это неинтересно. — И дальше все тот же, уже знакомый рефрен: — О чем вообще можно говорить с такими людьми?!
Думаю, нехорошо получилось. Что я вчера к этим старикам привязался? Люди они взрослые и сами все прекрасно понимают. Решил при первой же встрече извиниться за свою напористость.
Потом узнаю: неделю спустя после нашего с ними того разговора их дочь родила ребеночка, который во время родов был сильно травмирован. Они искали возможность окрестить дитя в реанимации, и я подсказал им, что нужно делать. И вот уже сорок дней, как мы проводили крошку в его первый и его же последний путь.
Сегодня почему-то вспомнил о том своем поступке, как убеждал людей идти в храм молиться. И только сейчас дошло: не от меня это было.
Когда-то очень давно мечтал получить такой особый дар, чтобы мне, хотя бы в масштабах моего прихода, открывалось знание о грозящей беде тому или иному человеку. Чтобы найти его и предупредить: кайся, брат, молись и будь максимально внимателен.
Даже роптал: вот, мол, не дается мне такая способность, а как было бы хорошо!
Но вот случилось. Даже сам не заметил как. И на опыте убедился: такой дар, увы, бесполезен. Не отзовутся. А если приметят закономерность, поймут, что батюшка о чем-то догадывается, прослывешь еще «каркающей вороной», предвозвестником беды. При встрече пугаться станут и за квартал обходить начнут.
Фото: tatmitropolia.ru
