Папа, вид у тебя такой строгий, а из машины звучит тяжелый рок
В Церковь я пришел в юношестве, лет в 17, и практически поменял полностью среду общения – все прошлые знакомства, связи остались в прошлом. Я нашел других людей, которые до сих пор входят в круг моих знакомых и друзей. В более раннем возрасте, в 13-14 лет, на меня очень повлияла музыка – я стал ее много слушать, изучать, штудировать. До сих пор хорошо разбираюсь в музыке, знаю современную музыку, люблю слушать что-то на стыке народной и современной музыки, неофолк. Сейчас это здорово помогает в общении со своими старшими детьми. Они относятся ко мне как к эксперту в этой области, и мне их плейлист абсолютно понятен.
Вообще я слушал самую разную музыку. Большое влияние оказала тяжелая музыка. 28 сентября 1991 года в Россию приехали группы Metallica и AC/DC, был грандиозный бесплатный концерт на Тушинском поле, который посетили около миллиона зрителей. Я ездил на этот концерт со своим старшим братом и получил огромное удовольствие. Это стало апогеем моего увлечения музыкой. Мне тогда было 16 лет – я ходил в джинсах с нашивками и лейблами разных групп. Тогда это было очень модно. Да и сейчас иногда еду в машине, слушаю какой-нибудь тяжелый рок, и мои старшие ребята так на меня с улыбкой смотрят: «Папа, у тебя такой строгий вид священника – борода, ряса, а из машины такая чудовищная музыка звучит». В общем, разрыв шаблона.
Я из маленького городка Павловского Посада, у нас развивались свои группы по интересам, кто-то слушал тяжелую музыку, и одно время я входил в группу, где тоже слушали такую же музыку, как и я, но их тянуло к алкоголю, наркотикам и каким-то запрещенным вещам, они пытались вставать в асоциальную позу, противостоять чему-то, но все это в конечном итоге заканчивалось просто употреблением тяжелых запрещенных веществ. Меня это как-то не впечатлило. Многих из этой компании уже нет в живых. Слава Богу, меня как-то пронесло, Господь уберег.
Музыку я стал слушать под влиянием старшего брата. Мы жили скромно и очень долго не могли купить магнитофон, поэтому сначала слушали виниловые пластинки. Охотились за ними.
С братом Сергеем
Сейчас, когда мы сидим за столом с братом или с ближайшими родственниками и нам хочется петь песни, то берем гитару, находим текст на планшете и поем. Но с гораздо большей легкостью я пою песни западных исполнителей, потому что знаю их практически наизусть. Поэтому если меня спросят – какая музыка для меня родная, я скажу, что это, скорее всего, Pink Floyd. В конце августа 2018 года в Москве был концерт Роджера Уотерса. Мы вместе с братом были на концерте и половину песен пропели наизусть. Круг музыкальных интересов у нас очень большой, но именно влияние западной, англоязычной музыки было очень сильным.
Один раз услышал музыку в храме – и остался в Церкви
Схема воцерковления была простая – случилась первая сессия, и брат посоветовал: сходи в храм, помолись, чтобы у тебя все было хорошо. На меня сразу огромное впечатление произвела церковная музыка – так я и остался в Церкви. Церковь оказалась не просто храмом, где сегодня служба и завтра служба, а чем-то таким, что нанизано на века, на какую-то нить преемственности, Предания. Я понял, что Церковь уходит корнями в такую глубь… и сейчас живо то, что было живо тысячу лет назад. На молодой ум это произвело колоссальное впечатление.
Александр Кувшинников. 1992 год
Приход к вере открыл еще одну область музыки – большую, мощную и глубокую. Это древняя церковная музыка, конечно. Как раз в то время начали появляться записи хора под управлением Анатолия Тихоновича Гринденко. Тогда он назывался Хор Издательского отдела Московского Патриархата «Древнерусский распев». К тому времени они уже во Франции выпустили несколько компакт-дисков, и понемногу пластинки стали появляться у нас в России. Это высокопрофессиональный хор, и мне было очень интересно смотреть, как они работали с материалом, который только-только начал расшифровываться. Хор Гринденко первыми распел материал древних певческих рукописей, существенный пласт которых – «Супрасльский Ирмологий» XVI века, где собраны лучшие образцы церковных песнопений на стыке греческой и древнерусской традиций. Это произвело на меня глубочайшее впечатление и колоссально повлияло в плане формирования церковного вкуса. На время я отложил все остальные увлечения. Так часто бывает: пора воцерковления – это кризис, это нечто экстраординарное для человека, и нередко все светское отходит на второй план. Со временем все заняло свои почетные места – и духовная музыка, и все остальные увлечения.
Получается, сначала было прикосновение к Богу через культуру, и только потом через Евангелие, через которое я стал узнавать Христа.
Все так стремительно развивалось, что я, наверное, уже только будучи священником, начал понимать, куда я попал. Внешнее благочестие дается несложно, а вот когда уже доходишь до сути и понимаешь, что сам должен рассказывать людям о Христе, проповедовать, учить, какие-то занятия проводить, я сам начал учиться по-настоящему. Таким образом я и узнал Христа. Есть «Христос культуры» – этот образ запечатлен многократно и разнообразно, но живой Христос – это нечто другое. Тут актуализируется твое личное состояние. Вот ты, современный человек, со своими понятиями, предпочтениями, как-то соприкасаешься с этой Личностью. Он всегда – и вчера, и сегодня, и завтра – Тот же, а культура меняется. Но когда ты сам соприкасаешься с тем, что вечно, тут появляются новые точки взаимодействия.
Люди стали усиливать звук, потому что перестали слышать друг друга
Очень тяжелая музыка тоже ведь неспроста появилась. Я рассматриваю ее как культуру гротеска, доведенную до предела, порой даже до абсурда. Да, в каких-то пограничных формах в этой музыке уже попираются какие-то нравственные нормы. Тем не менее это музыка, которая уже относится больше к театру, к магии сцены. Там это все работает. Откуда вообще появилась громкая музыка как таковая и какие цели она преследует?
Почему люди стали громче петь, громче говорить? Потому что им становится все труднее и труднее услышать друг друга, и поэтому надо усиливать звук. Такой вот «комплекс неуслышанности».
Почему многие рок-музыканты поднялись из социальных низов? Потому что изначально рок – это музыка протестов. Юношескому возрасту это абсолютно соответствует: «Я хочу, чтобы меня услышали, и поэтому врубаю музыку на полную мощность». Хотя там иногда и слушать нечего. Но есть примеры, когда этого «тяжелого коня» оседлали талантливые люди. Интересно рассуждать о такой музыке как об этапе развития цивилизации. Эта музыка вроде как заигрывает с разрушением – те же гитары музыканты на сцене разбивают, например. Но настоящего разрушительного начала она в себе не несет. Дьявол ничего не может создать, он может только использовать. А создает все-таки человек, потому что в нем заложено творческое начало. Иногда это кажется слишком громко, вывернуто, странно. Но… мы уже давно с братом поняли – если тебе что-то не нравится или непонятно в новой музыке, надо просто вслушаться.
Христос дал нам план побега из тюрьмы
Александр Кувшинников. 1989 г.
В социальном плане я шел по протоптанной дорожке – закончил школу, год работал, поступил в институт, правда не закончил его – надо было идти работать. В этот институтский период я стал активно ходить в храм, петь на клиросе. Если что-то и беспокоило родителей – так это то, что я стал вставать в 6 утра (раньше никогда не вставал) и ходить на монастырские службы. Родители никогда не препятствовали нашему с братом увлечению музыкой. Единственно, что они говорили – «Сделайте потише».
Дух бунта я, собственно, познал именно в Церкви, когда я узнал Христа. В Нем заложен мощный посыл бунта против духа века сего, против системы этого мира. Он – настоящий подрывник.
В какой-то момент я как-то очень хорошо это понял: каждый христианин состоит в сговоре со Христом. Он победил этот мир, но мир, который лежит во зле, еще действует. Поэтому мы как подпольщики. Он – Тот, кто дал нам возможность бороться, Он дал нам план побега из этой тюрьмы, когда ты связан по рукам и ногам обстоятельствами или страстями. И если ты внутренне принадлежишь Христу, ты – Его друг, то бунт будет жить в тебе всегда. Для меня в этом плане любой бунт – молодежный, социальный, в какой-то степени является, быть может слабым, но отблеском главного бунта – христианского. Я, может быть, не с большой симпатией, но с пониманием отношусь к молодым людям, которые ходят на митинги, например. Я понимаю, про что это. Я не погружен в тему и знаю, что многие вещи могут быть опасными, но я могу понять этих людей.
