Погодки: телефон

Говорят, когда я уезжаю, девочки мои, оставшиеся на море, очень по мне скучают. Ну, то есть, когда я есть рядом, Вера и Надя требуют, чтобы не я ими занимался, а мама. Но стоит мне уехать, девочки поминутно про меня говорят, то и дело спрашивают, куда я пропал, и рвутся немедленно все бросить и ехать ко мне в Москву. Особенно вечером, перед сном.

Разумеется, мы часто созваниваемся.

– Вера, Надя, папа звонит, хотите поговорить? – кричит девочкам мама.

И я слышу в телефоне, как они там бегут наперегонки, чтобы поболтать со мной.

Первой прибегает Надя. Надя, конечно, маленькая и бегает значительно медленнее Веры, но Вера по пути двадцать раз отвлекается – чтобы окунуться в бассейне, чтобы рассмотреть жука, чтобы поймать котенка. Кроме бега наперегонки у Веры всегда миллион дел. А Надю отличает целеустремленность.

Она берет телефон, говорит в телефон единственное слово «папа» и дальше молчит. Я слышу ее дыхание. Я иногда говорю ей что-нибудь, но это не обязательно, потому что Наде тоже, по-моему, важнее услышать мое дыхание. Просто стоять вот так и чувствовать, что папа неким невообразимо техническим способом рядом с нею. Это молчание в трубку может продолжаться довольно долго, несколько минут.

Пока, наконец, переделав все свои дела, возникшие неожиданно по ходу стремительного забега, телефонную трубку у Нади отбирает Вера.

– Папа, привет.

– Здравствуй, малыш.

– Я тоже буду, как Надя, молчать в трубку, – пауза четверть секунды, больше Вера не выдерживает. – К нам тут жук прилетел новый, как обычно. А еще мы с мамой поехали на море после грозы, и нас так мотало по кочкам, что я держалась сильно-сильно, изо всех сил…

Это я знаю, о чем она говорит. Это у них развезло дорогу после дождя, и машину несло юзом по скользкой грязи, и лучше бы, конечно, я был за рулем.

– А еще, – продолжает Вера молчать в трубку, – мы заклеили дельфина, и ныряли с него в воде, и Надя тоже научилась нырять, а я ныряла прямо так, что бултых в воду…

Вот это новость. Перед самым моим отъездом мы купили девочкам огромного надувного дельфина, и я говорил им, конечно, что не стоит прыгать на дельфине в саду, но они все равно прыгали, и Вера орала «Какое счастье!», ну, и дельфин, разумеется, лопнул и лежал на террасе, как шкура дохлого дельфина. Склеили, значит. И опять счастье.

– А еще, папа, мы ездили в парк, и я прыгала на батуте сама и ела яблоко и еще какое-то мясо, и там такие волны…

– Где волны? В парке?

– … такие волны, что я в них прыгала и даже не плавала, потому что и даже, ну все, пока…

Вместо Вериного голоса в телефоне начинает звучать какая-то музыка, потому что Вера перевела телефон в режим ожидания, и только она одна знает, как перевести телефон в режим ожидания.

Несколько секунд я слушаю музыку. По ту сторону телефона, полагаю, все взрослые пытаются разобраться, как вывести телефон из режима ожидания, и наконец это удается.

Музыка смолкает, и я слышу Надин вопль:

– Я тоже хочу с папой!

Дальше возня какая-то. То ли драка, то ли телефон упал. То ли жук прилетел, то ли кота ловят. Но рано или поздно Надя все же завладевает телефоном и говорит:

– Папа…

И снова молчит после этой реплики. И я слышу, как она дышит в трубку. И тоже молчу, стараясь дышать отчетливее.

Фото: Ольга Лавренкова