“Приход
Рассказ «Бабаня» из книги протоиерея Павла Великанова «Самый Главный Господин», вышедшей недавно в издательстве «Никея».

Протоиерей Павел Великанов

Первый культурный шок от встречи с церковной жизнью у меня произошел во время поступления в семинарию. Выглядело это так. Центр Загорска, буквально несколько десятков метров до лаврских стен, пошатнувшийся полусгнивший забор, такой же дом.

Калитку открывает вполне еще бодрая старушка с суровым и в то же время улыбающимся лицом. Низкая притолока доброжелательно награждает меня хорошим щелбаном по макушке. Приглашают выпить чайку — нахожу глазами рукомойник.

Понятно: полное отсутствие удобств цивилизации — есть только электричество. Пьем чай с засахаренным вареньем. Знакомимся. При всей внешней суровости и даже мрачности просвечивает какая-то совершенно неожиданная теплота и непосредственность. В ее словах слышится слегка припорошенная ропотком готовность предоставить свой кров на неопределенное время. Это — баба Аня, Бабаня.

Подружились мы с ней быстро. Молодому семинаристу сбежать хоть куда-то на часок из «системы» — отрада, а одинокой старухе — не только по воду не ходить, да и перемолвиться есть с кем.

Все самое интересное началось, когда мы познакомились поближе, и для меня вдруг приоткрылся совершенно удивительный внутренний мир этой бабушки. Она была практически безграмотной, подписываться, правда, могла, но и то с большим трудом. Не помню, чтобы она за все годы нашего знакомства хоть что-то читала. Даже молитвослов. При этом вся ее жизнь была пропитана Церковью: утром в пять часов братский молебен в Троицком, потом литургия, снова зайдет к Преподобному и только тогда домой. Сказать, что жила скудно, — ничего не сказать. Пенсия ничтожная, из продуктов — что привезут паломники, которые, бывало, останавливались у нее на ночлег, да и что мы, семинаристы, притащим из студенческой столовой.

Собственной жизни у нее не было вообще: она словно скользила по волнам ритмов богослужебного года и траекториям чужих жизненных путей, не ставя никаких личных целей и задач, не пытаясь улучшить свой быт, раздобыть денег или же какое-нибудь «утешеньице».

Моментом, который всякий раз озарял ее суровое лицо, было посещение ее убогого жилища семинаристами «на чай», когда пропевались праздничные песнопения и начиналась неспешная беседа обо всем и ни о чем.

Сказать, что в ее голове была «богословская каша» или же «понятийный винегрет», — почти что назвать ее профессором теологии. Ни каши, ни винегрета, ни какого другого приготовленного по рецепту блюда там не было и в помине. Это был постоянно живой, меняющийся в зависимости от входящей информации объем, который заполняли отрывки из Писания, житий, фраз, богатого церковного мифотворчества и благочестивых преданий. Все мои попытки разобраться, а во что на самом деле в глубине души верит этот человек, завершались полным крахом: ни о каких вероучительных тонкостях и даже общих понятиях не могло быть и речи. Нет, вера, конечно же, была: во Христа, в Матерь Божью, святых, в Троицу, в святость Церкви. Пожалуй, вот и весь реальный ее «символ веры», который можно было извлечь на поверхность. А все остальное — лучше предать забвению: там, в Царстве Небесном, она и без богословских штудий увидела все лицом к лицу…

А еще был батюшка. Едва ли слово «абсолютный авторитет» может выразить даже сотую долю ее отношения к духовнику. Все кардинальные, важные решения принимались только с его благословения. Ослушаться, перечить или даже подвергать сомнению — для нее все это было просто немыслимо. Батюшка в ее глазах вовсе не заменял собой Христа: нет, он лишь свидетельствовал собой о том, что Христос есть, потому что батюшка — именно такой. Их связывал какой-то особый род духовной дружбы, так что даже ставшие крайне редкими с годами встречи не ослабляли ощущение постоянной близости и пребывания духовника где-то здесь, почти за оградой.

А потом была болезнь — страшная, зловонная, изматывающе-долгая, последняя. И был переломный момент — когда по дороге на операцию баба Аня вдруг, в центре московской подземки, поняла: не поможет ей операция, лучше уже не станет никогда. Развернувшись домой, она до самого дна испила целительное горькое лекарство боли и скорби — потому что видела Христовы руки, державшие эту чашу болезни.

Поскольку вы здесь...
У нас есть небольшая просьба. Эту историю удалось рассказать благодаря поддержке читателей. Даже самое небольшое ежемесячное пожертвование помогает работать редакции и создавать важные материалы для людей.
Сейчас ваша помощь нужна как никогда.
Лучшие материалы
Друзья, Правмир уже много лет вместе с вами. Вся наша команда живет общим делом и призванием - служение людям и возможность сделать мир вокруг добрее и милосерднее!
Такое важное и большое дело можно делать только вместе. Поэтому «Правмир» просит вас о поддержке. Например, 50 рублей в месяц это много или мало? Чашка кофе? Это не так много для семейного бюджета, но это значительная сумма для Правмира.