Каждая Пасха открывает христианину новую грань его взаимоотношений с Богом. Каждая Пасха — это праздник, который никогда не повторится. О том, какая Пасха запомнилась больше всего — протоиерей Алексий Потокин.
Я пришел к вере, когда уже закончил институт, имел семью. С самого начала отдавал себе отчет, что многого в церковной жизни не понимаю: молитв, которые читают на службе, Евангелия, Псалтыри. То есть отдельные слова были мне ясны, и из этого малого потихонечку складывалось что-то цельное, но не сразу и даже не за год, а за годы.
Я довольно быстро понял, что литургия — главное таинство, в котором Бог соединяется с нами, грешниками. И решил — не буду торопиться. Как c человеком ты знакомишься не за один день, а потихонечку, в течение многих лет, узнаешь о его жизни, желаниях, переживаниях, ценностях, приучаешься к взаимности, так я для себя решил, что буду основательно, не торопясь знакомиться с Богом и Его Церковью.
Церковную традицию я не знал, поскольку вырос в абсолютно нерелигиозной семье. В церковь мог ходить только по субботам и воскресеньям — в будни работал, поэтому великопостные службы — Страстной седмицы, литургию Преждеосвященных Даров — заметил только лет через 8, и они удивили меня своим отличием от привычного богослужения. Но Пасха всегда празднуется в воскресенье, поэтому на Пасхальную службу я попал уже в первый год своей церковной жизни.
Было это в 1982 году. Храм, в который я ходил — Рождества Иоанна Предтечи на Пресне, — и в обычные воскресные дни не пустовал, но то, что творилось там на Пасху, потрясло меня до глубины души. Я с трудом протиснулся в храм, но не только повернуться там не мог, но даже руку поднять, чтобы перекреститься. Священники были сосредоточены не на беседах с людьми, а только на приготовлении к службе, и это тоже многое мне объяснило.
Есть время, когда человек должен принести в храм себя, свои труды — свое покаяние, — а здесь строй службы предполагал, что пришли все: достойные и недостойные, всеми забытые, отверженные. Сила праздника такова, что покрывает всю человеческую немощь. Хотя в службе, которую и так понимал плохо, совсем запутался — утреня служилась ночью, за ней сразу шла литургия.
Но запомнил я то богослужение где-то до середины, потому что после этого думал только о том, как хочется есть и пить. Мне вообще тяжело дался первый пост, а тут перед ночной службой не ел, не пил ничего с шести вечера. С собой мы с друзьями принесли яйца, еще какую-то снедь, и когда служба закончилась, сразу стали разговляться, и я был счастлив.
Потом с каждым годом добавлялись впечатления о Пасхе, но по-настоящему ее смысл я понял только когда уже три или четыре года служил священником. Дело в том, что каждый праздник открывает нам наши личные отношения с Христом, и первым праздником, во время которого я почувствовал эти отношения как близкие, родственные, стало Сретение.
Произошло это через пять или шесть лет после моего прихода в храм. А Пасху я понял позже всех великих праздников. То есть я с самого начала чувствовал, какой это светлый и радостный праздник — торжественно, все целуются, да и на душе неплохо, — но что она значит в моих отношениях с Богом, довольно долго было от меня скрыто.
Также мне запомнилась первая Пасха, которую я служил в диаконском сане. Рукоположили меня в конце 1990 года, а в 1991 году Пасха совпала с Благовещением — это называется Кириопасха, Я, еще молодой человек, светский, когда мирянином стоял на службе, понимал только отдельные слова, но богослужебной последовательности не знал. После хиротонии пришлось срочно учить службу, а праздничные службы, как я уже говорил, имеют свои отличия. И первая Пасха получилась для меня провальной.
Помню свою растерянность, непонимание, сплошные ошибки, да еще отца настоятеля все время обливал воском. Диакон на Пасхальной службе с большими свечами выходит, а я ни одну ектенью не знал наизусть, ни другие тексты, приходилось то и дело перекладывать свечу из одной руки в другую и заглядывать в требник, и каждый раз при этом я через плечо проливал воск из свечи прямо на лицо настоятелю. Он стоически все выносил.
Так что первая Пасха, которую я служил как диакон, запомнилась мне моим полным невежеством и абсолютным несоответствием своему сану. Но я и запомнил, какие бывают священнослужители, как нужно снисходить к человеческим немощам. По справедливости меня надо было гнать в шею, а отец Георгий Бреев слова худого мне не сказал. А не пожалей он меня?..
В тот год я праздновал не саму Пасху, а окончание богослужения, во время которого я продемонстрировал полное служебное несоответствие. Так что в чем-то мои воспоминания о первой Пасхе, которую я праздновал как мирянин, и о первой Пасхе в сане похожи.
Еще не могу не вспомнить вторую в жизни Пасху, 1983 года. Вспоминаю ее, потому что в тот год я не смог пойти на службу. Очень хотелось, душа рвалась в храм, но жили мы тогда с моими родителями, и они были категорически против, да и, по-моему, дочь у меня заболела. В общем, не было возможности пойти, и в какой-то момент я принял это обстоятельство как данность, решил: «Не буду ругаться, унывать, сегодня Пасху пропускаю, потом приду в храм».
И мне это помогло. Когда хочешь на праздник идти в храм, а тебя не пускают, жажда праздника многократно увеличивается, и я очень рад, что у меня в жизни был такой опыт, который раздвинул душу по отношению к Богу. Поэтому советую всем, кому по не зависящим от него причинам не удается прийти на исповедь, на литургию, не унывать. Ожидание и переживание, что-то светлое и большое проходит мимо, на самом деле перерождает человека, воскрешает его душу. С тех пор я никогда не старался переломить обстоятельства.
Но вернусь к пониманию Пасхи. Оно, повторяю, пришло ко мне поздно, когда я уже несколько лет был священником. Сам удивлялся: Крещение понимаю, Сретение понимаю, Благовещение, Преображение, Успение, а вот в чем тайна Пасхи?.. Уже открылся потихонечку смысл поста, его окончание — воскрешение Лазаря, Вход Господень в Иерусалим, но я недоумевал: если Лазаря воскресил, значит, и остальных может воскресить, зачем же Самому умирать?
Притом, что многое я уже знал, что такое смерть, оставалось для меня непонятным. И в конце концов стало ясно, почему Бог умер, от какой смерти избавил Он нас, что Его смерть — не смерть, а победа над смертью, гроб Его — живоносный источник.
С тех пор прошло почти 20 лет, и каждая Пасха открывает мне что-то новое — такое великое это событие. Надеюсь, что так будет до самой смерти — никогда в полноте это не откроется, но с каждым годом будет становиться все полнее и яснее. В конце концов мне открылось, что вера наша тогда только является правдой, когда она пасхальная. Бог нам заповедовал радоваться, но невозможно радоваться, если я забываю о Пасхе.
Везде и всегда я верю не просто во Христа, а во Христа распятого, но — обязательно — воскресшего. Каждую секунду! Мы часто обращаемся ко Христу, Который ходил по земле, окунался в Иордан. Но уже было Его сошествие во гроб, в ад — в ад каждого из нас, в одиночество человека. И Его смертностью была разрушена моя смертность, мое одиночество. Его Смерть попирает мою смерть. Я и в гробу теперь буду не одинок, но вместе с Ним.
