Как повлияет на деятельность центра внесение в список иноагентов и почему это произошло, «Правмиру» рассказала политолог Екатерина Шульман.
Екатерина Шульман
— Центр «Насилию.нет» признали иностранным агентом. Почему это произошло?
— В конце года была веерная проверка целого ряда организаций двух направлений деятельности: тех, кто борется с ВИЧ, и женских организаций. Об этом несколько недель назад предупреждал глава Международной правозащитной группы «Агора» Павел Чиков, и ровно так оно и случилось.
Сама Анна Ривина (учредитель и директор центра «Насилию.нет») связывает это с продвижением закона о домашнем насилии. Но я не уверена, что это основная причина. О законе говорили многие, включая Валентину Матвиенко. Более того, в той или иной форме, я думаю, этот законопроект будет обсужден в Государственной Думе.
Скорее дело не в законе как таковом, а в том, что организации, борющиеся с домашним насилием и с ВИЧ, были по какой-то причине сочтены наиболее тесно работающими с зарубежными партнерами или спонсорами, и было решено ополчиться на них именно в конце этого года, обозначив их как иностранных агентов.
Недавно петербургский фонд «Гуманитарное действие», который работает с наркозависимыми и ВИЧ-инфицированными, тоже признали иноагентом. То есть это не точечная, а веерная акция, которая касается не только одной организации, а и других с подобным направлением деятельности.
— Как это повлияет на деятельность организации?
— Это обернется необходимостью соблюдать закон об иноагентах, который чрезвычайно затрудняет деятельность любой некоммерческой организации. Либо центру придется, как сделали некоторые организации, признанные иностранными агентами, менять форму, отказываться от своего юридического лица, или отказываться от иностранного финансирования, если оно у них было. Пока непонятно, на основании чего принято такое решение: многие НКО в России признаны иностранными агентами и без иностранных денег.
Можно посмотреть динамику списка иноагентов на сайте Минюста. В него как вносятся организации, так и удаляются оттуда, в основном по причине ликвидации или отказа от иностранного финансирования.
— Можно ли опротестовать такое решение Минюста и имеет ли это смысл?
— Поскольку закон об иностранных агентах действует с 2013 года, то опыт накоплен большой и разнообразный. Значительная часть тех, кто признан иноагентами, меняет форму деятельности, то есть они перестают быть юридическими лицами. Кто-то отказывается от признаков иностранного финансирования и доказывает, что не является иноагентом, после чего Минюст снимает с них этот статус.
Я думаю, что любые способы юридического сопротивления оправданы: что-то из доступной палитры действий может принести результат.
— Насколько критично для организации получить статус иностранного агента?
— Это плохо, потому что с этим «клеймом» работать трудно. Организации, с которыми это случается, предпринимают различные усилия, чтобы выйти из реестра иноагентов. Одна только форма отчетности способна убить почти любую организацию: необходимо направлять очень большие ресурсы на то, чтобы соблюдать ее и не попасть под штрафы.
Но есть и те, кто годами работает со статусом НКО — иностранного агента: например, «Левада-центр» и «Мемориал».
По опыту применения этого закона можно сказать, что не так много организаций, которых признали иноагентами, исчезли. Большинство продолжает функционировать в том или ином виде. Организации — это люди, а не правовые формы. А люди занимаются тем, что для них важно, и будут продолжать это делать.
Но это совершенно не оправдывает такого рода законодательство, которое прямо и непосредственно мешает гражданам делать свою страну лучше.
