Степь и ветер 30 метров в секунду
Наш базовый лагерь, где мы остановились и откуда ездим по селам, находится в городе Шилка. Это административный центр, тут около 13 000 населения. Как описать, что тут происходит? Когда мы летели, мы видели: дым всё закрывает от горизонта до горизонта, от края до края, всё в дыму. Сначала даже решили, что это просто серые облака, такой низкий облачный слой, только потом, когда стали снижаться, поняли, что это дым.
Кирилл Миловидов. Фото автора.
И пока мы ехали от Читы до Шилки на машине, это около 250-ти километров, мы ни одного метра не проехали под чистым небом, всё в дыму. Люди, бывшие в Москве летом 2010 года знают, на что это похоже. И сейчас в Шилке тоже дым, вчера было видно зарево лесного пожара — за селом Митрофаново горела сопка.
В сёлах все дома деревянные, старые. С виду совершенно такой, знаете, дикий Запад — степь, сухая трава, ветер гонит песок и перекати-поле, и посреди этой пустоты вдруг пять домов, а потом ещё на 100 километров никого нет. По крайней мере, такое складывается ощущение. Большие территории, и немножко диковато.
Сейчас тут дует сильный ветер, погода стоит сухая. Здесь, в Забайкалье, всегда сухо и горит каждый год. Но так, чтобы целые деревни сгорали — это, по словам местных жителей, в первый раз. Малейший пал сухой травы, окурок непотушенный, и ветер раздувает огонь, и пожар несётся по степи.
Ветер 20–30 метров в секунду, забивает глаза песком и заставляет людей наклоняться при ходьбе. Пожар примерно с той же скоростью может распространяться. В Центральной России от пожаров можно спастись специальными полосами вспаханной земли — если идёт пал сухой травы, то он не может пересечь такую полосу — на ней нечему гореть. Но здесь это не работает! Огонь может запросто перелетать стометровую реку!
Нам рассказывали такой случай. Подходит огонь к реке. Жители деревни думали, что огонь до них не дойдёт, потому что горит за рекой, а река шириной около ста метров. А там у одного куста обгорели корни, его ветром сорвало и понесло через реку. Куст пролетел около 300 метров и три раза падал на землю, и во всех трёх местах начались пожары.
На днях сгорело село Шивия из 13 домов. Жители, а это пожилые люди в основном, не успели почти ничего спасти. К ним огонь пришел где-то в час дня, и всё село сгорело за 20–30 минут. Сгорали собаки на цепях, скотина, одна женщина получила ожоги 65% процентов поверхности кожи. Единственное, что успели — выскочить в чём они были и забежать на соседнюю сопку, по которой пожар уже прошёл, там гореть было нечему, так и спаслись.
С сопки старики беспомощно смотрели на то, как горит их село, потому что ничего невозможно было сделать. Ближайшая пожарная часть далеко, водопровода или водоема нет, пока помощь придет — всё сгорит. А кое-где нет и электричества. Дом целиком сгорает за 30 минут, от крыши до фундамента. Остаётся один пепел, и в центре — печка.
От крыши до фундамента старый деревянный дом сгорает примерно за 30 минут. Все, что остается после пожара, это обгоревшая кирпичная печь.
Найти тех, кому нужна наша помощь
Наша первоочередная задача — выявить нуждающихся в помощи людей, которые по каким-то причинам остались без помощи государства. Часто так бывает, что огромная, неповоротливая машина государства оказывает мощную поддержку пострадавшим, но в силу неповоротливости и наличия бюрократических процедур, какие-то люди эту помощь не получают.
Поэтому прилетели мы с протоиереем Андреем Близнюком, сотрудником группы церковной помощи в чрезвычайных ситуациях при Синодальном отделе по церковной благотворительности. Это что-то вроде МЧС внутри Церкви, а мы — координаторы.
Например, вчера мы были в селе Знаменка. Там погорельцы — большая семья из 12 человек, четверо своих детей, двое приемных. Было у них три дома, сгорело два. По каким-то причинам они не получили от государства ничего, кроме одной справки от МЧС на всех о том, что они — погорельцы. Двое детей в больнице, жить негде, почти всё имущество сгорело. Мы им передали 35 тысяч рублей из той суммы, что была собрана в Москве. Они находятся, конечно, в тяжёлом состоянии, в глазах — отчаяние. Они очень удивились, что Церковь пришла на помощь раньше государства.
В селе Казаново, где 87 пострадавших от пожаров, выплатили каждому человеку по 10 тысяч рублей компенсации. Около 60 получат еще по 100 тысяч за утерянное имущество, а около 20 человек — нет, в силу разных формальных причин. Обещают к сентябрю построить им дома.
Семья Карнауховых из Казаново не получила от государства денежной помощи в размере 100 тысяч рублей на человека, т.к. не была зарегистрирована по месту жительства. (зарегистрированные погорельцы, лишившиеся жилья, получат по 100 тысяч). Мы передали семье наличные деньги и инструмент, в общей сложности получилось 60 тысяч рублей, по 15 на каждого погорельца.
В Казанове был случай, когда компенсации не выплатили тем, кто не был прописан. Отношения простые, все друг друга знают, а к вопросам «бумажным» относятся легко. Никаких договоров, никаких оформлений в кадастре, никакой регистрации. Дом сгорает, людям негде жить, а от государства им не положено ничего — по документам-то они там и не жили.
Собственно, таких людей в очень печальных ситуациях мы и ищем, это была наша первая задача — найти наиболее пострадавших людей, которым не поможет государство.
Как мы работаем
В Москве Синодальным отделом по церковной благотворительности и социальному служению была собрана первая партия материальной помощи пострадавшим от пожаров в Забайкалье. Это 200 000 рублей. Этого, конечно, мало. Мы сейчас определили для себя первоначальный размер компенсаций — 15 000 рублей на человека, соответственно, одной семье из 4-х человек дали 60 тысяч, второй семье помогли, третьей — и всё, получается, что помогли только трём семьям, а на четвёртую уже мало осталось.
Мы узнаем в администрации районов и в МЧС информацию, какие сёла сгорели полностью, какие в меньшей степени пострадали, выезжаем в конкретные места, связываемся с местной администрацией и уже на месте разбираемся, кто не получил помощь. Мы систематизируем эту информацию и отвезем в Москву.
В Шилке, где мы разместились, принимающей стороной для нас является руководитель социального отдела Нерчинской епархии протоиерей Александр Тылькевич.
Какое-то количество помощи собрала и сама Нерчинская епархия (напомню, это 54 храма на 10 священников, и тысяча километров от запада до востока). Помощь отец Александр доставлял лично. Вот, он разгружает гуманитарный груз из приходского УАЗика в ДК села Казаново.
Вторая наша задача — наладить контакт с местной епархией, чтобы был какой-то человеческий контакт, нам нужно быть уверенными в том, что люди готовы с нами сотрудничать, предоставлять вовремя отчеты о расходовании тех денег, которые мы будем им перечислять в дальнейшем (сейчас открыт сбор на сайте Синодального отдела по благотворительности и социальному служению).
Рассказать о людях
Есть и третья задача — сфотографировать, снять видео о пострадавших, чтобы люди, находящиеся далеко отсюда, могли лучше себе представить, что происходит на самом деле. Без лишнего нагнетания истерики, как это бывает в журналистике, но в то же время без умолчаний, без сокрытия фактов.
Кирпичи можно собрать и заново использовать.
Мы хотим передать реальную картину и рассказать простые, понятные человеческие истории. Когда говорят, что в Забайкалье пожары, это слабо трогает сердце, а если рассказать о конкретной семье из 12-ти человек, которые остались без дома и без денег, показать этих чумазых ребятишек, картина становится яснее и вызывает сочувствие. А чем больше людей откликнется, тем большему количеству погорельцев мы сможем помочь.
Записала Ирина Кислина
Синодальный отдел по благотворительности ведет сбор средств в помощь пострадавшим в Забайкалье
Поможем погорельцам Забайкалья и Хакасии
