Протоиерей Федор Бородин
В молодости мне попадались слова преподобного Серафима Саровского, смысл которых заключался в том, что, если ты объелся, даже не думай начинать молиться, у тебя все равно ничего не получится. Человек, который полюбил молитву, для которого она стала радостным явлением, который стремится к ней, практикует молитвенный труд, от поста не откажется.
Христианства без аскезы не бывает – это аксиома христианской жизни. Господь говорит: «Царство Небесное силою берется, и употребляющие усилие восхищают его» (Мф. 11:12). Апостол говорит о том, что дух хочет одного, плоть хочет другого (см. Гал. 5: 16-25). Для развития духовной жизни в человеке ему необходимо самоограничение, которое начинается с ограничения телесного.
Мне кажется, что охлаждение к посту свидетельствует о том, что, с одной стороны, человек понимает: телесный пост – это не главное (и это действительно не главное). Но, с другой стороны, говорит о том, что человек не вышел на какие-то высоты практики духовного делания, не достиг опыта, в котором он очень быстро бы научился улавливать связь между своим телесным состоянием и тем, какова сейчас его молитва.
Главный результат поста – становится легче молиться
У Макария Великого есть такие слова, что если ты не умеешь молиться, то молись как можешь, но молись чаще. Когда ты молишься часто, ты словно каждый раз опираешься на еще не остывший огонь в твоей душе от предыдущей молитвы.
Практически все уставы древних христианских монастырей, которые есть зафиксированный опыт успешной духовной жизни, предполагают, что человек будет много раз за день вставать на молитву. Если совершить отдельно службу часов, а именно так было в древности, и прибавить келейное правило, то получается, что монах вставал на молитву до десяти раз на день. Это как разводить костер на еще непогасших от предыдущего огня углях – загорается сразу. В молитве ты как бы опираешься на свою прежнюю, еще не остывшую молитву, и тебе легче предстать перед Богом. В посте ты опираешься на себя, постившегося раньше, и тебе легче предстать пред Богом в молитве, и это предстояние глубже.
Если молитва так и осталась правилом, утренним, вечерним, если человек не полюбил, не погрузился в это искусство, если оно для него не как для Давида: «Как сладки гортани моей слова Твои! Лучше меда устам моим» (Пс.118), то и пост не ценен, потому что он не видит его результат. Первый, а для меня – самый главный результат поста – это то, что становится легче молиться, быстрее собраться на молитву.
Вообще, к сожалению, мы сейчас пришли к тому, что нередко перестаем быть Церковью молящихся: мы обсуждаем проблемы, осмысливаем, выдвигаем какие-то тезисы.
А на самом деле самый главный труд Церкви и каждого верующего – это молитва.
Если ты пришел 30 лет или 15 лет назад в Церковь и в молитве не преуспел, ты пока еще ни в чем не преуспел.
Но среди некоторых наших прихожан я вижу и другое явление, когда человек подходит ко мне как к священнику, как к духовнику и говорит, не имея в виду практику Великого поста, а вообще: «Батюшка, понимаете, мне мало среды и пятницы. Что еще посоветуете?» Я рассказываю им про практику пощения в понедельник, которая распространена в основном в аскетически настроенных общинах, которые чаще всего живут вокруг монастырей, или духовников-аскетов. Такие прихожане хотят сделать свое духовное делание более строгим. Причем они стремятся делать это не напоказ, прячут свое стремление от других, в этом нет неофитской гордости: люди давно уже в Церкви.
Когда человек прошел некий духовный путь, когда он понимает, что аскеза – не главное, он начинает осознавать ее вес. Я все время вспоминаю слова из знаменитой книги «Руководство к духовной жизни в ответах на вопросы учеников» преподобных Варсонофия и Иоанна, что каждый христианин, каждый верующий должен истончить свою душу, как паутину. Но без поста это совершенно невозможно.
Свидетельство верности Христу
Нам понадобилось очень много времени для того, чтобы вернуться к сути поста, хотя мы уже давно говорим о том, что пища в пост не важна. Но при этом часто искушаем людей выплеснуть вместе с водой ребенка.
Да, в пост главное – наше предстояние Богу и наше служение ближним. Каждый раз, когда мы сталкиваемся с каким-то определенным случаем, где нам приходится выбирать, надо расставлять приоритеты. Но это ни в коем случае не обесценивает самой практики поста. Из житий многих святых известно, что, когда святой попадал туда, где его обильно угощали во время поста, и он не хотел обидеть хозяев, он ел. А потом прибавлял себе пост или незаметно от хозяев солил пищу так, что это все равно было невкусно.
Мы не должны потерять в себе пост. Если ты можешь поститься и не постишься, то разрушается молитва, теряется нечто очень важное.
Да, бывает, что обстоятельства не позволяют тебе поститься. Но я знаю человека, который, даже служа в армии, отказывался от мяса и масла в Великий пост. Просто он сразу чувствовал результаты отсутствия поста.
Сейчас видна другая тенденция, когда христиане говорят: «Да это вообще не важно» и не постятся даже тогда, когда могут поститься. Результата их духовного делания не будет.
Кроме того, надо понимать, что у нас есть градация значимости постов. Если смотреть книгу канонов, церковных правил, там речь идет только о Четыредесятнице, средах и пятницах, причем за отказ от поста в Четыредесятницу предполагалось серьезное наказание, чуть ли не отлучение от Церкви.
Если у нас есть эти правила, то мы, допустим, к Петровскому посту так не можем относиться, как мы относимся к Великому посту. Великий пост – это в каком-то смысле свидетельство нашей верности Христу, Который идет за нас распинаться. А мы не хотим потрудиться, как ученики в саду, у которых очи отяжелели и которые все время засыпают.
В Евангелии так говорится об Анне пророчице, которая вместе с Симеоном встретила в храме Младенца Христа: «Не отходила от храма, постом и молитвою служа Богу день и ночь» (Лк. 2:37). То есть пост все-таки – служба Господу. Давайте не будем забывать об этом. Почему? Потому, что пост нужен мне для того, чтобы, как я уже сказал, мне лучше молилось, я быстрее мог встретиться с Господом. А для Господа радость – встретиться с Его чадом.
Дело не в том, что ты должен, а в том, что хочешь
Во времена неофитства мы постились строжайшим образом. Потом каждый нашел свою меру. Я стал свидетелем того, что люди, которые долгие годы строго постились, состарившись, уже не имеют такой возможности и очень огорчаются. Огорчаются не потому, что их кто-то осуждает, а потому, что они теперь по-другому должны добиваться результата, который раньше давала им работающая практика поста.
Да, в жизни, в том числе церковной, человек может проходить несколько стадий, как, например, в семейной жизни. Сначала – очарование всем, с чем он сталкивается. Потом наступает некоторое обесценивание, критика, замечание недостатков, а затем – период нормального, конструктивного сотрудничества с человеком, когда ты знаешь его недостатки и тебе это уже не мешает его любить, дорожить им. Точно так же и все церковные практики. Сначала тебе казалось, что в соблюдении устава – полное спасение. Потом ты понял, что это не так и что надо пробиваться внутрь. Затем ты в той или иной мере обесценил для себя эту практику, а потом к тебе вернулось понимание, что без нее у тебя ничего не получается. И дело не в том, что ты кому-то должен соблюдать пост, а в том, что ты хочешь этого.
Мне кажется, что, если обобщать, сейчас находимся на некотором этапе обесценивания. Как в семье, после нескольких лет семейной жизни, вдруг человеку кажется, что он забывает все хорошее, что он получил от «половинки», он акцентируется только на недостатках, они заполонили весь мир, и ничего хорошего нет и не было. Должно пройти какое-то время, чтобы человек из этой ямы выбрался. Сейчас многие церковные люди находятся в этой яме вообще по отношению к Церкви, по отношению к церковным практикам, к священству, к священноначалию, к своим духовникам.
Сейчас такой период, когда мы пробились сквозь внешние и первые практики делания в Церкви и попробовали уйти на смысловую глубину. Но пока многие из нас не понимают того, что практическая сторона церковного опыта, которая зафиксирована в уставе – это тоже драгоценность, великое сокровище и от него нельзя отказываться.
Еще апостол говорит про христианство «в меру возраста Христова» (Еф. 4:13), то есть про то, что путь нам указан. Христос, безгрешный Сын Божий, безгрешный Богочеловек, посчитал для Себя нужным поститься, и все святые постились, аскетическая практика была любима святыми, бережно хранилась ими.
Важно только не делать аскетическую практику самоцелью, ведь она – важна, но все равно – не главное. Но без нее тоже нельзя.
Фото: spbda.ru
