Испытание для «Головы». История одной семьи
Давным-давно, когда еще мороженное "Пломбир" в стаканчике с розочкой из крема стоило 19 копеек, жили-были "Голова" и "Шея". Жили они, не тужили и даже не подозревали, что они не очень полноценные сами по себе. Действительно, голова, как минимум, должна дружить с шеей, чтобы не упасть и не скатиться на землю!
Мамины молитвы
— Оксана, а давай вместе в церковь сходим. С батюшкой поговорим, может, что посоветует. Свечки поставим, записочку подадим... — Да нет, — подняла она заплаканные глаза. — Вряд ли это поможет. Одно самовнушение. Тут делать что-то надо, спасать ребенка.
Кукла
Слушать стенания бабушки было тяжело. Конечно, более непутевого деда в природе раньше не случалось, и она отдала ему не только молодость, но и зрелость, и старость... Воцерковленность тоже ставилась ему в вину — воцерковленные, вообще-то, в блуду на восьмом десятке лет не живут.
Картонный дом
– Воспитательница сказала, что настоящий мужчина должен еще дерево посадить… – А разве мы не посадили? Вон, на подоконнике… Алоэ называется. – Да… А еще родить нужно. Сына. – Ты разве не сын? – Пап! Нам ведь нужно еще дом построить! – тревожится Олежа. – Воспитательница сказала…
Сорок минут в ванной комнате, или нехватка времени
Вера дулась. Дулась на своего мужа Сергея, который лежал на диване и смотрел по телевизору новости. Он по телевизору обычно только новости и смотрел. На большее времени просто не хватало: её муж много работал. Всю семейную жизнь.
Моей семье пятьсот лет
Откуда, с какого года, с какого века начинается история моей семьи? Если моя семья – это я, моя жена и наши дети, то этой семье нет еще и десяти лет. Если же это мои родители, я и мой брат – тогда уже почти сорок. Но цепочка поколений рода Людоговских уходит значительно глубже…
Любовь — дорога сквозь войну и мир. Воспоминания о дедушке
Молодой, статный красавец полковник Иван Сотников всегда был предметом восхищения и желания окружавших его многочисленных женщин. Фронтовик, завкафедрой, писатель, автор популярных книг. А бабушка его просто любила. Переживала, плакала, убеждала, просила. И каждый раз прощала...
Семья, как и друг, познаётся в беде
Мама начала пить. Годами в шкафу не появлялось новой одежды, к нам больше не приезжали ее друзья, да и почти не осталось у нее друзей... Страшно вспомнить, как долго я презирала мать. Но постепенно это ощущение стало сменяться пониманием того, что вместо того, чтобы жить с бабушкой в достатке и уюте, я должна быть там, с матерью и сестрой.