По катакомбам и другим христианским местам я принципиально не ездил. Меня раздражало все, что было связано с христианством. Жена уговаривала меня, но я отказывался и шел покупать какое-то барахло.
Для нас наша вера – это Путь, Истина и Жизнь. А «религией» это стали называть в позднее время, в особенности в эпоху Просвещения, в особенности атеисты, чтобы приклеить к тем, кого они очень не любили, определенный ярлык. Поэтому никакого телеканала о религии быть не может.
Свое первое интервью Сергей Чапнин взял в девятом классе у Джералда Даррела, который проездом оказался в Москве. Поступил на журфак. ... А однажды он случайно, приехав помочь другу, оказался в Клину, где нашел свой приход. Тогда же он решил навсегда завязать с журналистикой...
Однажды на официальном мероприятии ее назовут «православной журналисткой», и она почувствует гордость. Хотя нет, гордость – это грех, она ощутит странное томление духа и сердечную радость: ведь отныне она входит в элиту!
Начиналось всё с антицерковной статьи о герое моей юности – Льве Николаевиче Толстом. Ставил ему в большую заслугу, в том числе, «освобождение» от церковного «дурмана». Та статья до сих пор в интернете присутствует на анархистских сайтах...
Размышляя о культуре, национализме, языке и модернизации, мы ищем правильную картину мира. Что-то нам подсказывает: мы ее потеряли и никак не можем найти. И это неизмеримо более серьезная проблема, чем поиск конкретных механизмов и инструментов модернизации. Я не ставлю своей задачей представить позицию Русской Православной Церкви по этим вопросам. Это скорее размышления о церковном контексте тех проблем, которым посвящена сегодня наша встреча.
