Музыка

Впервые выставка «Музыка и краски Рождества» успешно прошла на открытии Рождественского фестиваля.

Бах – величайший религиозный христианский философ, только философствовал он не словами, а звуками, музыкой. Я готовил свои переводы как раз не для самостоятельного чтения, а чтобы слушатель с книгой в руках мог внимать баховской музыке и приобщаться этой удивительной баховской религиозной философии.

В среду состоялось открытие Третьего Рождественского фестиваля духовной музыки.

В этом году Рождественский музыкальный фестиваль открывается 9 января 'Рождественской ораторией' митрополита Илариона (Алфеева), произведением, посвященным религиозному содержанию праздника Рождества. Автор поставил перед собой задачу приблизить западный жанр оратории к православной традиции.

По мнению членов жюри под председательством руководителя Всероссийского центра русского хорового искусства профессора Евгения Боброва, партитуры, присланные в этом году, более глубоки, чем прошлогодние. Однако ярко выделяющихся сочинений, которые бы единодушно были отмечены как духовная и композиторская победа, выявлено не было. Поэтому первые места ни в одной номинации не присуждены.

В дни Рождественских каникул в Москве также выступят хор собора святого благоверного князя Александра Невского из Софии (Болгария), хор Киево-Печерской лавры, хор мальчиков монастыря Монсеррат (Испания), Московский Синодальный хор, хор московского Сретенского монастыря, хор московского Свято-Данилова монастыря.

'Господи, Ты глядишь мне в душу, Ты знаешь ее, Тебе известно, что в ней царят любовь к людям и стремление делать добро. Люди, если вы когда-нибудь прочтете эти строки, подумайте, как вы были несправедливы ко мне. Прощайте. При жизни я часто думал о вас и о том, чтобы сделать вас счастливыми; будьте счастливы!'

Мне кажется, у Бога есть какое-то особое отношение к гениальным людям. Это можно проследить на примере многих великих людей, в частности, композиторов. Возьмем Чайковского: после того, как он написал шестую симфонию, в которой пережил и оплакал собственную смерть, он, наверное, уже ничего бы не мог написать другого. Это была такая вершина, после которой оставалось только уйти, и он ушел.