Скорбь

Я хорошо понимаю, как сугубо тяжело сознавать себя одинокой, находясь среди людей. Уж лучше действительно быть бы совсем одной. Но, видно, так Господу угодно испытывать Вас не только разного рода лишениями, но и этого рода скорбями.

Конечно, мы верим, что событие Воскресения – не выдумка, что в Евангелии – все правда, но верим как-то, знаете, по-школьному, что ли… Ну, это, как, например, верим, что Куликово поле было – ну и что? Это как-то влияет на наш образ жизни?

Письма игумена Никона (Воробьева) о скорбях, тяготах и терпении.

Длительно лежащие в отделении больные становятся близкими людьми. Это плохо и хорошо. Плохо потому, что когда они уходят, то не минет вас боль от потери близкого. Хорошо потому, что когда они уже не с нами, ты вспоминаешь не клинический случай, а целую жизнь человека.

Суметь сказать «Слава Богу!» в радости – это важно и необходимо.Суметь сказать «Слава Богу!» в испытании или горе – это трудно, но не менее необходимо. Потому что и радость и горе приходят из одного источника.

"Моему сыну от роду восемнадцать месяцев, и он, вероятно, не доживет до своего третьего дня рождения". Как чувствует себя родитель без будущего, знающий, что потеряет свое дитя, что оно будет мало-помалу мучительно угасать?

Как-то раз я отпевал семилетнего мальчика, стремительно сгоревшего от воспаления легких. У гробика стояли плюшевый мишка и еще какая-то игрушка, не помню… Было серое октябрьское утро, и петь было трудно из-за подступавших к горлу слез. Что я мог сказать в утешение этим людям и можно ли было что-то сказать?

Вспоминаю его осунувшиеся плечи, блуждающий взгляд. Сам только-только узнав, что опасно болен, он никак не мог придти в себя и думать о чём-то ещё, кроме как о своей болезни. – Мне страшно, святой отец. Ты спрашиваешь о Боге, но Бог – это что-то такое, о чём начинают думать в старости, а я никогда не буду старым.