Всю дорогу пульс слушал у парня — вроде живой
Василий Дегтярев надевает белый халат и говорит, что носит его уже 13 лет. С того дня, когда открылась амбулатория. Его участок сегодня — это порядка 1200 жителей.
— Приехали однажды в село Посевкино по вызову. У девятиклассников выпускной, решили они на мотоциклах гонять по полю. В один момент столкнулись два мотоцикла. Смотрю — три пацана валяются без сознания. И я один с водителем. Что делать? За кого хвататься? Что с каждым из них? Каждого нужно на носилках переносить и везти, а у нас в машине — только одни, — рассказывает Василий Дегтярев.
В тот момент подъехала еще одна скорая.
— «Выручай», — говорю фельдшеру Любе. Один на носилках в машине, двое других — на скамейки по бортам скорой. Мы их придерживаем, чтобы не упали. Привезли в райцентр. Пока в реанимацию поднимали одного парня — умер. Другого увезли в Борисоглебск в травматологию, третьему наложили гипс на руку, — рассказывает доктор.
Амбулаторию не ремонтировали уже 13 лет, а крышу доктор чинил на свои деньги. Фото автора
Он признается: после таких случаев постоянно думает — может, ошибся, не досмотрел, сделал что-то не так.
— Пацаны бегали по стройке. Обрушилась стена и придавила мальчишку. Пока мы ехали на скорой, его уже везли в больницу на легковой. Я перескочил в ту машину, в портфеле был промедол, поставил и говорю водителю: «Давай, рви». С такой скоростью я больше никогда не ездил — под 170 гнали. Всю дорогу пульс слушал у парня — вроде живой. До больницы довезли, но там пацан умер…
Врач вспоминает, как однажды не довезли его знакомого — ветеринара. Доставали его на месте из покореженной машины сами — доктор Дегтярев и те, кто рядом был на дороге. Черепно-мозговая травма. Тоже не довезли.
— Но есть такие, кого спасали. Тоже много случаев. Помню, парня вытащили из реки, он тонул. Я был рядом тогда на пляже, сделал искусственное дыхание, «завел» его, откачал. Мужик дорогу переходил — сбили, получил перелом бедра, стопы все раздроблены — обезболили, отвезли в больницу. Поправился…
Только вышел на работу, а у него опять ковид
— За 18 лет я не выписывал столько больничных, как за последний год. Не все ковид, но его немало. Сейчас — 63 случая. В первую волну было по 8–10 вызовов в сутки, сейчас меньше. Мы выезжаем, забираем мазки на анализ, — говорит Василий Дегтярев. — Что меня больше всего удивляет в этом коронавирусе — он совершенно непредсказуемый, все время подкидывает сюрпризы. Приезжаю к больному, слушаю его — все признаки пневмонии, и по клинике все указывает на нее — крепитирующие хрипы (характерный звук хрустящего характера. — Примеч. ред.), температура. Отправляю на рентген — ничего не показывает. И таких случаев было несколько. Я уже сам себе перестал доверять — совсем глухой стал?
Недавно врач отправил пациента на рентген с подозрением на пневмонию. «Тоже вся клиника — сатурация низковата, хрипы определенного характера, не бронхитирующие, а именно пневмонические», — поясняет он. По заключению все в норме.
— Ну, думаю, что ж такое? И просто уже для себя, чтобы удостовериться в своих предположениях или в своем провале, через полторы недели после назначения лечения отправил человека на КТ, и — хопа! — вирусная пневмония, — восклицает он.
Терапевт уверен, что и сам переболел. Терял обоняние, поднималась температура, был кашель. Но дважды тест показал отрицательный результат.
— Ваня, наш водитель, только вышел с больничного, лечили ковид. Тест отрицательный. А через пару дней — температура тридцать восемь с половиной. Тест снова положительный. Он попал в больницу в сосудистое отделение, там подхватил вирус, его перевели в инфекционное, выписали с отрицательным тестом. Ему через неделю ехать в санаторий на реабилитацию по сердечному заболеванию, а тест на коронавирус снова положительный! Не понимаю, как такое может происходить.
В декабре 2020 года ковидом заболел врач амбулатории в Больших Алабухах, и Дегтяреву пришлось работать на два участка. Дважды болел коллега, дважды Василий Михайлович его заменял. А это порядка девяти населенных пунктов.
Сделать рентген пациенты могут в райцентре, в 30 километрах от села, на КТ едут в Борисоглебск — чуть более 30 километров. Если человеку совсем худо — везут сами, на скорой. Кто лечится от пневмонии дома, к тому обязательно едет Дегтярев — проверить и поставить антибиотики.
Сейчас машина одна на две амбулатории. Вторая в ремонте.
Василий Дегтярев — в группе риска по ковиду из-за возраста и операции на сердце, но выезжает к пациентам с коронавирусом
Закон парных случаев
Василий Дегтярев в группе риска и по возрасту, и по здоровью. 10 лет назад он перенес операцию на сердце — шунтирование, получил вторую группу инвалидности.
— Согласно этой группе я должен только бумажной работой заниматься и принимать пациентов на месте, но кто тогда поедет к человеку? Кто узнает, что с ним, как он? — объясняет врач. — В пандемию я дома не сижу. А чего себя беречь? Костюм у меня есть. Если по вызову понимаем, что это может быть вирусная пневмония — одеваемся. Перчатки, маска — все есть. Почему не ухожу? Надо бы уже, думаю об этом. Последние несколько месяцев и правда плохо себя чувствую. Но как девчонок оставить? Мы с ними с 2003 года, как только открылась амбулатория. Уйду, и получится так, что врач остается один — из Больших Алабух. Будет приезжать сюда раз в неделю. А как же люди?
Врач признается, что ему нелегко осваивать компьютер. Внук, студент медколледжа, пытался научить, но пока не получилось: «Виснет сразу все, или нажимаю не на те кнопки».
— Народ стал грамотный. Придут некоторые на прием и начинают рассказывать, что и от кого они узнали в интернете, — говорит он. — Я порой сомневаться начинаю — может, и правда отстал? Но когда совсем не могу слушать от пациентов такое, иногда срываюсь, говорю, что им из погреба виднее.
Василий Дегтярев знает всех пациентов лично, переживает за них. Вот и сейчас он говорит:
— Жду вот, когда позвонит мужчина из села, отправили его в онкоцентр недавно. Переживаю, когда даст знать о себе…
Некоторым людям трудно оказывать помощь. За годы практики Василий Дегтярев сталкивался с агрессией пациентов.
— С пьяными непросто. Раньше я был молод и смел, заходил на такой вызов один. А он может и кинуть в тебя чем-то, и убежать. Но помощь оказать все равно нужно. Они то голову себе расшибут, то еще что-то. Я уже знаю, кто буйный, страхуюсь, иду в дом только с водителем, — рассказывает он. — Два года назад у женщины случился компрессионный перелом позвоночника. До сих пор ее проверяем. А тогда как получилось? Она попятилась назад от мужа, который был с похмелья, зацепилась ногой за скрученную ковровую дорожку, упала на спину. Муж пил сильно, пропал вскоре, до сих пор не нашли…
Врач говорит, что невозможно забыть те случаи, когда пациентов не удалось спасти.
— Ездили на вызов в Верхний Затон. Нам сказали, что утопленники, — рассказывает он. — Приезжаем, а там девчонки-старшеклассницы на берегу лежат. Уже все синие. Весна была, разлив сильнейший, а они купаться задумали и попали в сильный омут — затянуло обеих. Достали, но не спасли. Еду потом и думаю — какой ужас, в голове не укладывается. В таких случаях и переключиться не получается. Говорю водителю: остановись, давай дух переведем. А потом нам снова вызов — снова утопленники. Мальчишку там спасли, а девочка, ученица начальных классов, утонула. Вытащили ее потом сетями.
Такие ситуации доктор Дегтярев называет законом парных случаев. «Если где-то случится страшное — обязательно удвоится. Все происходит неожиданно, на фоне относительного благополучия», — отмечает он.
— Молодой мужчина жил в Малых Алабухах — высокий и крепкий по сложению. Рак легкого диагностировали, он собирался ехать на лечение, как вдруг упал и внезапно впал в кому, вскоре умер. Это было ночью, а утром молодой человек с синдромом Дауна умер, — рассказывает врач. — Сначала никого не подпускал к себе — не узнавал. Я ему: «Андрюха, ты меня знаешь», а он только кричит в ответ. Потом все-таки подпустил меня, но сделать уже ничего нельзя было. Он по причине сопутствующих заболеваний уже два месяца не вставал. И таких парных случаев много…
Когда умерла жена, что-то сломалось внутри
Василий Дегтярев потерял жену. Это самое тяжелое воспоминание врача.
— Ее смерть на моей совести. Я не досмотрел, надо было понять, что с ней не все в порядке, что ей нужно отдыхать, а не учить уроки с внуком, — говорит он.
10 лет назад, в ноябре, Василий Михайлович приехал от матери друга — у нее была онкология в терминальной стадии. С каждым днем пациентке становилось все хуже, врач ставил ей обезболивающее.
— Домой приехал вечером уставший. По дороге купил хлеба — Лена сказала, что из дома не выйдет, плохо себя чувствует. Пришел, померил ей давление — не очень высокое. Дал таблетку, вроде ей стало лучше, собиралась ужинать. Ну, думаю, значит, все с ней нормально. Прилег и уснул, а потом слышу дикий крик дочери: «Мама-а-а-а!» Прибежал, а Лена вся синяя — грудь, лицо, шея… Я с дивана на пол ее стащил, давай качать. Дыхание редкое, тяжелое — хрипит. Два раза так прохрипела, и все.
«Думал, что тромб в артерии, которая к легким идет. Но вскрытие не показало ничего», — говорит Василий Дегтярев.
За 43 года практики терапевту приходилось оказывать экстренную помощь и делать хирургическую операцию
— Все в этой жизни ценно — и жизнь, и любовь. Но после того, как Лены не стало, ни к чему душа не лежит, — признается он. — Сразу после всего этого было: придешь вечером домой, накатишь — и спать, чтобы провалиться надолго. Не так, конечно, чтобы запой, но… Кому понравится, когда человек рядом пьет?
Я так и не пережил, наверное, — продолжает врач. — После похорон со мной осталась одна дочь, потом навсегда переехала младшая. Сейчас живу с ней.
Василий Михайлович часто вспоминает день смерти жены и то, как реанимировал ее.
— Не спас я ее. Но это за полторы-две минуты все произошло. И все равно думаю, что мог бы…
«Ты терапевт? Вот и не суйся куда не следует»
Сельскому врачу в экстренных ситуациях приходится быть и акушером, и хирургом. Подобные случаи были в практике Василия Дегтярева.
— Однажды везли роженицу, а у нее воды отошли. Хорошо, со мной были девчонки-медсестры, но я страшно испугался, когда они мне дали перчатки. Для чего они мне? Вы что? — улыбается он. — Но роженицу довезли до роддома. Быстро с водителем погрузили на носилки и унесли в отделение. Так я потом перекрестился.
В другой раз ему пришлось накладывать швы. Это было давно — врач только приехал в Воронежскую область и начал практиковать.
— Одноклассник мой лес пилил, распорол себе бедро бензопилой. «Выручай», — говорит. А у нас в амбулатории тогда столик хирургический был с полным набором всего необходимого. Наложил я ему четыре шва. Два удачные, а два — разошлись. Все зажило и обошлось, но с той поры я зарекся — больше ни-ни. По дурости и молодости все это. От благих намерений, конечно, но хотел показать, наверное, что я врач и все могу. Даже такое. Потом коллега из райцентра, как узнал об этом, отчитал сильно. Ты, мол, терапевт? Вот и лечи, куда не следует — не суйся.
Дневной стационар в амбулатории
«Василий Михайлович уйдет — амбулатория закроется»
От Воронежа до Малых Алабух — почти 235 километров. От Грибановской, райцентра, трижды в день ходит автобус. Василий Михайлович живет в Больших Алабухах. Это через речушку Алабушку. Каждое утро в Малые Алабухи его возит скорая.
В восемь утра в амбулаторию подходят медсестры, вскоре — первые пациенты на инъекции и капельницы. В амбулатории есть дневной стационар на три койки.
Когда только открылась местная амбулатория, тут был и стоматологический кабинет.
— Если Василий Михалыч уйдет, так постепенно и амбулатория закроется. Сначала будет ездить врач из Больших Алабух два раза в неделю, а постепенно все сойдет на нет, — предполагает медсестра дневного стационара Татьяна Колчева.
— Наш врач — лечит. Иногда скажет: «Все, устал, брошу!», а мы ему: «Как же мы без вас?» Ответит: мол, ладно, еще недельку.
И так эта неделька тянется у него. Но мы понимаем, конечно, что тяжело ему уже, давление под 180 зашкаливает. И не жалуется. Скажет иногда, что голова болит, смотришь — а он зеленый весь: «Василий Михалыч, полежите на диванчике минут десять». Приляжет, смотришь — уже встал. Если уж совсем плохо, тихонечко подойдет: «Уколи, пожалуйста».
В Больших Алабухах, где когда-то начинал терапевт Дегтярев, есть свой врач. Там же — скорая. В Малых Алабухах — неотложка. Отличаются они тем, что второй позволительно приехать не так быстро, как должна прибыть скорая. Четыре фельдшера работают сутки через трое.
— Василий Михайлович рассказывал вам, как однажды видел чудо? — спрашивает медсестра Татьяна. — Электрики трудились на линии. Почему-то именно в ливень. И вот в момент, когда электрик перерезал какие-то провода на обесточенной линии, кто-то подключил ток. Летел пострадавший долго. Еле добрались на машине по грязным колеям, еле вытащили мужчину из этой грязи. И макушка головы у него дымилась. Увезли в больницу, а хирург там спрашивает: «Чего вы его привезли? С ним все в порядке».
Иногда звонят Василию Михайловичу на сотовый, просят, чтобы приехал именно он. Мол, ну и что, что с другого участка. Не отказывает. Даже если это будет восемь вечера, все равно заедет.
Василий Михайлович с медсестрой Татьяной Колчевой
Заправляет скорую сам и привозит пациентам лекарства
— Завтра Сашку привезут, хоронить надо, сын его звонил. Тяжко мне что-то совсем, — Василий Михайлович вспоминает друга, с которым они с института дружили. — Недавно он мне звонил, и вдруг такое. Он рыбак, пошел к реке, и плохо стало. Умер.
У Василия Михайловича звонит телефон, спрашивают о рецепте для больного. Немного отодвинулся от окна — дует, но говорит, что его обещали заменить на пластиковое, как это сделали в других кабинетах амбулатории. Обещали новый аппарат ЭКГ. Старый сильно барахлит, а люди на профосмотры идут — нужен.
Ремонта амбулатория не видела с момента открытия. Однажды начала протекать крыша.
— Сходил в контору сельхозпредприятия, попросил у них три листа шифера, настелил его наш Ваня — водитель, он выполняет некоторую хозяйственную работу у нас, — рассказывает Василий Михайлович.
В амбулатории сегодня четыре медика. Из врачей — Василий Михайлович. «Зашьются они без меня», — говорит про медсестер врач.
Василий Михайлович вспоминает детство. Как он плавал в деревянном корыте по разлившейся реке Вороне, что протекала почти у дома, копал вилами подтопленный огород вместе со старшими братьями и увязал в этой грязи. До сих пор не понимает, как их большая семья из восьми человек размещалась в небольшом пятистенном доме — «вот как это помещение» (мерит шагами свой кабинет). Кто-то спал на печи, другие — на лавках, третьи — на сундуке. Тут же, в другой половине дома, жила скотина — новорожденные поросята и козлята.
Признается, что в быту не приспособлен, шутит по этому поводу: «Даже если нужно вбить гвоздь в землю, я его обязательно загну».
— Сейчас сломалась стиральная машина, «полетел» телевизор, а я без него не могу, мне фон нужен. Накрылся газовый насос. Надо что-то думать, — чешет затылок Василий Михайлович. — В основном бытовыми делами занимается дочь. Она же готовит мне всякие блюда, заботится.
К обеду у Василия Михайловича два вызова, по симптоматике — не срочные. Плюс нужно проверить ковидных. Но машина «съела» весь бензин за ночное дежурство, водителю нужно заправить ее, а еще съездить за деталями к автомобилю — к тому, что не на ходу. Значит, у больных терапевт сегодня будет не раньше, чем часа через два.
Если случай срочный, не требующий отлагательств, Василий Михайлович заправляет скорую сам. Еще иногда он покупает лекарства и доставляет их пациенту — не все в состоянии дойти до аптеки.
— Да ну, кто я такой, чтобы обо мне писать? Ничего особенного. Живу, и все, — говорит врач. Немного помолчав, выдает одну из своих любимых эпиграмм. — «Полумудрец, полуглупец, полумилорд, полукупец, но есть надежда в этот свет, что полным стану наконец».
