Раздражение самых правильных православных и отдельных строгих, патриотически настроенных губернаторов против Дня святого Валентина понятно, но беспомощно и бесперспективно. Слишком очевидны возражения, которые можно им предъявить.
Что дурного во влюбленности? Этот ручеек может разлиться бесконечной ширью, вырасти в большую любовь. Так что «наш ответ англосаксам» — «День семьи, любви и верности» — несколько поспешно установленный в 2008 году в честь святых Петра и Февронии, Дню всех влюбленных, не только не противоречит, а органично его дополняет. И пусть будет стыдно тому, кто о влюбленных плохо подумает.
Другое дело, что культ «большого и сильного чувства», сила и масштаб которого как будто оправдывают всё – любое предательство, разрушение семьи, страдания детей, если речь идет о влюбленности в женатого (замужнюю) – давно и органично растворился в современной культуре, стал нормой. Но это отдельная, глубокая, воспитательная, в первую очередь, проблема – Днем семьи ее уж точно не решить.
Днем влюбленных в общем тоже, но его главная тема молодых людей волнует все же сильней, так что использовать этот день, в тех же школах, для спокойного и открытого разговора о путях влюбленности, о возможностях человеческого сердца, обсуждать книги, фильмы о влюбленных, ходить на выставки – почему бы и нет?
Одна такая выставка, кстати, сейчас как раз открыта в Москве, точно нарочно под День Святого Валентина подгаданная. «Счастливые пары» Ирины Затуловской в галерее Нади Брыкиной на Мясницкой, 24. Вот куда надо бежать влюбленным парочкам, пока она не закрылась (до 20 февраля). Увидят, кем они были, поймут, что их ждет.
Первая картина – Адам и Ева. На темной доске маленькие люди, он и она. Закрывают один другого зеленым листочком. Не каждый – себя, он ее, она его. За спиной у них – солнце, садится? встает? Скорее, второе. Это рассвет, начало новой жизни. Другой, не райской, но вовсе не безнадежной, полной страдания, но и счастья, и человеческого тепла.
Вот семя, из которого выставка растет дальше.
Каждая работа (на двери буфета, кровельном железе, досках) – счастливая пара. «Душа и тело», «Катя и Карен», «Галя и Эдик обедают», «Нефть и газ», «Время и Деньги», «Леля и Дима», «Даша и Володя», «Ларионов и Гончарова», «Мама и Папа». Два голубка, две варежки, отец Павел Груздев и его келейница Мария, две девочки-двойняшки со скрипочками. И счастье их не в том, что они обязательно счастливы бурно и ярко, а в том, что они навсегда вместе, и судьба у них общая. В этой общности и спрятана тайна их счастья.
Все здесь разные и любят по-своему, совсем непохоже. У кого-то за длинную жизнь даже движения стали синхронными – одинаково держат ложку, одинаково клонят голову. А эти двое друга от друга отвернулись вообще, но ясно, что и они близкие, родные люди. Эти – и от нас отвернулись, внимательно смотрят на что-то невидимое, и важнее всего им вот так, вместе смотреть на одно. Эти еще только начинают, совсем юные, романтичные, а эти уже очень устали, но тоже вдвоем… И варежки рядышком и тоже друг друга любят, и голуби, и цветы. Отец и сын. Аист и птенец. Вишенка и вишень.
Как всегда у Затуловской, все очень просто, но эта простота выстрадана знанием и пониманием искусства, жизни, человека. Глядя на ее картины – с легкой порошей печали, которая присутствует в любой мудрости, видишь и вот что. Бог – это еще и разнообразие, творческое, это невозможность повторения.
Поэтому и любовь у всех такая разная – по оттенку цвета, по звуку, длительности, силе. Как и сами люди. Как и весь Божий мир. Поэтому так жалко, когда что-то из этого богатства исчезает – язык индейских тлинкитов, похожая на гуся птица пискулька, очередной вид стрекозы, какой-нибудь еж ушастый. В них тоже Бог, они тоже Его, и значит, тоже должны быть. А любовь затем и дана, чтобы сберечь любимых, от холода, ветра, смерти, стыда – протянуть друг другу листок.
Для чистого все чисто. День влюбленных, День семьи, как и вообще любой День – только повод, только новая возможность продвинуться еще на полшага, куда положено.
