Будут ли отпевать Ленина, если случится перезахоронение? — дискуссия об этом периодически вспыхивает в блогосфере, она неминуемо возникает всякий раз при обсуждении того, как перезахоронить Ленина.
Отвечает игумен Филипп (Симонов), начальник инспекции контроля расходов федерального бюджета на науку и образование Счетной палаты Российской Федерации, заместитель председателя Миссионерского отдела Московского Патриархата, профессор Финансовой академии при Правительстве Российской Федерации и Московского государственного университета им. М.В. Ломоносова, заведующий кафедрой истории Церкви исторического факультета МГУ.
Вопрос, как кажется, вполне обычный: некто умер, и нужно организовать похороны. Как? Каждая религиозная конфессия имеет по сему поводу свои веками отработанные традиции. Но применяются они только в отношении тех, кто считает себя приверженцем некоей религиозной конфессии: мусульман хоронят в день смерти, христиан предают земле обычно на третий день в сопровождении торжественного и печального, но устремленного к будущей жизни обряда, индуисты своих усопших сжигают, есть свои традиции у атеистов и агностиков, и т.д.
В общем, всё было бы понятно, если бы усопший был обычным человеком.
Но мы говорим о человеке вполне определенном — об основателе первого пролетарского государства и творце «научного атеизма».
Поэтому сразу нужно сказать: никакого христианского погребения здесь быть не может. И не потому, что, как кому-то кажется, именно в данном случае погребение будет иметь некий эзотерический смысл, т.е. как-то определит контуры нашей будущей жизни. Правда: от утверждения «как похороним, так и будем жить» веет либо эзотерикой прямо-таки в коммунистическом духе (если правда – то, что вожди коммунизма, как, кстати, и фашизма, были не чужды эзотерических воззрений), либо другим каким-то нездоровьем.
Христианского погребения не может быть потому, что они применимо только к членам Церкви. Церковь использует его, потому что верит, что «последнее целование» по веками установленному обряду облегчит переход души усопшего в мир иной; верил в это и сам усопший. Именно поэтому, потому что воля того, кто отошел «в путь всея земли», и воля Церкви в этом вопросе – едины, мы и отпеваем наших усопших. Сказано: «по вере вашей дастся вам». А если этой веры нет – то и чинопоследования наши лишаются смысла: мы ведь – не шаманы, среди нас – Дух Святой, и мы знаем, что дары и обетования Его – непреложны, но даются они только тем, кто верит, и только в теле Церкви.
Ленин не был членом Церкви. Он вообще не был христианином. И совсем не по неведению, а совершенно искренне. Да, он был крещен, как все младенцы из христианских семей его времени. Но в сознательном возрасте он сам сделал богоборческий выбор. Он вышел из Церкви по своей воле, и Церковь не имеет никаких оснований даже предполагать, что он мог бы быть погребен по христианскому обряду. Он сам лишил себя возможности христианского погребения. И все об этом знали – родственники, друзья, соратники по партии… Ни для него самого, ни для них этот вопрос даже не стоял.
Наивно думать (здесь бы нужно другое слово, но давайте останемся в русле дипломатии), что от «чина» похорон Ленина в нашем обществе что-то принципиально изменится. Его останки влияли на политику тогда, когда он был «живее всех живых», когда его учение «было всесильно, потому что оно верно», и т.п.; в общем, когда они входили в идеологическую систему общества, а лицезрение их было вариантом некоей атеистической «инициации».
В настоящее время они могут быть значимы разве что как результат некоего биологического эксперимента, связанного с сохранением мягких тканей в течение длительного периода времени. В этом даже есть некий символизм: человек, положивший не только свою жизнь, но и жизни населения огромной страны на алтарь «коммунистической науки», оказался по смерти сам объектом научного исследования – в роли подопытного кролика, в качестве которых он воспринимал «мелкобуржуазных» крестьян, «попов», буржуазию, да – весь народ, Божьим попущением попавший в его безжалостные руки.
Кстати, это, видно, общая манера всех «реформаторов»: в начале 90-х годов ХХ века один из творцов нашей «рыночной экономики» на вопрос о том, не слишком ли жертвенным для народа стал «путь реформ», спокойно ответил, что для «светлого будущего» вполне оправдано угробить несколько десятков миллионов человек. Как вы думаете, после его смерти нас тоже будут звать утверждать, что «как его похороним, так и заживем»?
Я думаю, что из способа погребения отдельного человека нелепо делать выводы о состоянии того или иного общества. Ленин лежал в мавзолее – но это не помешало развалу СССР. Если мы уберем его из мавзолея – мы не станем жить лучше. Потому что лучше жить может только тот, кто имеет совесть, кто видит в окружающих людях не производительные силы или человеческий капитал, не виннеров и лузеров, а – именно людей, то есть образ Божий, достойный уважения, достойный любви, достойный жизни, в конце концов. Жизнь этих людей зависит только от их человеческих качеств, а не от количества денег, например, как теперь стараются нас убедить, от наличия/отсутствия собственности и прочей чешуи. И, размышляя об этом, лучше подумать, как бы добиться того, чтобы люди опять начали воспринимать себя людьми, членами общества, членами Церкви или других религиозных общин; наконец, создателями пригодного для жизни социума, памятуя при этом старые пророческие слова: «если не Господь созиждет дом – всуе трудились зиждущие»…
Именно от этого зависит их жизнь, а не от того, каким бы изощренным способом поглумиться над трупом.
А как похоронить Ленина – видимо, должно решить общество: спокойно, без PR-давления, по зрелом размышлении. И сделать это как-нибудь по-человечески. Именно потому, что это станет назиданием потомкам.
Что касается памятников, то прежде чем принимать решение об их сносе или не сносе, нужно учитывать, в первую очередь, качество каждого из них. Есть памятники Ленину высокохудожественные, а есть из гипса. Думаю, без гипсовых можно обойтись, а по высокохудожественным просто принять решение, беря во внимание то, что их делали далеко не последние скульпторы. Нашли же какое-то решение для того, чтобы вывезти Дзержинского. От того, что Мухина сделала рабочего и колхозницу — ни рабочий с колхозницей не пострадали, ни творчество Мухиной. А это тоже символ советского периода. То есть то, что представляет художественную ценность, должно продолжать ее представлять. А то, что делалось по идеологическим соображениям, в школьном дворе из гипса, — этому, думаю, надо искать другое место. Такие памятники даже не реставрируются, их надо наново переливать, а зачем? Думаю, большинство детей сейчас слабо представляют зачем он, этот памятник, стоит. В пору моего детства мы хоть знали кто это. Хотя тот период – наша история, мы никуда от нее не денемся, не вычеркнем.
В Египте было принято после смерти фараона, о котором потом что-то неприятное узнавал его приемник, стирать иероглифы с его именем. Было такое мистическое мероприятие. Считалось, что таким образом память о нерадивом правителе сотрется совсем. А если мы перейдем на уровень такой мистики, тогда зачем говорим, что мы светское государство? Зачем совершать шаманские обряды? Даже то, что обсуждается такой момент, смахивает на шаманизм. Вот этого не хотелось бы. Есть исторический пласт, который оставил свои следы, которые надо показывать, а как трактовать это – совсем другой вопрос. Но если мы будем трактовать прошлое, к примеру, в духе той реформы образования, которая нам сейчас представлена, это будут уже сказки, а не история. Давать надо объективную трактовку. Каждый человек заслуживает объективного знания.
Записала Елена Вербенина
Читайте также: Одной ногой в могиле
