Александра Никифорова

Бывают, - говорил он, - такие боли, что я тёте Кате скажу: выйди, погуляй; а сам, чтобы немножко полегче стало, просто хожу и кричу. Это, хоть и слабо, но как-то облегчит боль, правда, только на время.

Он готовится к служению. А тётя Катя, старушка, которая была с ним в Самарканде, потом поехала за ним дальше, говорит: «Владыка, да ведь Вы же умрете». «Ну и очень хорошо». Понимаете? И он служил.

Будущий владыка Стефан с величайшим риском для себя старался оказывать помощь заключённым, особенно духовенству, молясь, чтобы Господь Сам открывал ему глаза и позволял в подходящих к нему обритых и раздетых людях, прибывающих с этапа, распознавать лиц духовного звания.

Отец Нектарий спрашивает: «Вы когда-нибудь читали про потоп?» - «Читал». «А ведь вот Ной-то сто лет строил ковчег и призывал к покаянию. А на него смотрели и думали: «Э, какой-то старик-развалина тут».

Уже в гимназии вокруг него собирались дети 10-15-ти лет, он с ними ходил в горы. В Ницце, на горку, где мы жили, к нему приходили и дети, и взрослые, люди шли и шли. С ними он занимался абсолютно добровольно. Как священнику ему не платили, хотя исповедовал он целыми ночами, а в Ницце был богатый приход...

Любая христианская школа очень ценится в обществе, по качеству образования - это небо и земля по сравнению с обычной школой. Поэтому каждый уважающий себя араб соберёт последние гроши, но отдаст ребёнка именно в частную христианскую школу.

Из 348 учащихся лишь 13 православных и 2 католички, остальные – мусульманки. «Иногда наш диалог ведётся, словно по лезвию ножа», - говорит директор школы. Каждый маленький конфликт в конечном итоге вырастает в противостояние христиане-мусульмане.

В том же 2001 году на конференции по Средним векам в Будапеште я не удержалась и спросила почтенного американского профессора – «Ну как же вы могли бомбить Сербию бомбами с пожеланиями «Счастливой Пасхи?!» В ответ он рассмеялся, думаю, от неловкости: «that’s amazing, я ничего не слышал об этом».