Фармкомпания
Фото: Анна Данилова
Фото: Анна Данилова
Американская фармкомпания Bristol-Myers Squibb (BMS) уничтожит противоопухолевый препарат, который получали пациенты во время клинических исследований — они прерваны. Людей, которые в них участвовали, переводят на стандартную терапию. Онколог Михаил Ласков объясняет, что с ними будет и почему этот случай — нарушение медицинской этики.
8 Июл

Подписывайтесь на наш подкаст:

Слушать в Яндекс Подкастах Слушать в Google Подкастах Слушать в Apple Podcasts

— Безобразие, которое учинила BMS, — не в том, что уничтожаются препараты, а в том, что, бросив дело на полпути, она наплевала и на цели исследования, и на здоровье пациентов, которых из этих исследований выкинули.

И дело не в том, что прервали исследования и не набрали новых пациентов, а в том, что старых не довели до конца. 

Так можно сделать, только если комитет по мониторингу данных говорит, что пациенты в экспериментальной группе получают вреда больше, чем пользы, и это видно по тем данным, которые уже удалось накопить. Но это не наш случай.

В принципе, никакие клинические исследования не длятся вечно. Компания набирает определенное количество пациентов, после чего все заканчивается, иногда даже преждевременно, если дальше исследовать нет смысла. Компания может сказать: «Ок, нам все уже ясно с этим препаратом, больше никого не берем». И это ее право, поскольку она не лечит людей, а проводит медицинский эксперимент.

Это две совершенно разные цели, однако в обоих случаях то, что сейчас произошло, есть нарушение этики. 

Почему это все же нарушение?

Во-первых, когда люди соглашались на участие в КИ, они подписывались на то, что понимают цели исследования: выяснить, работает ли лекарство в данной популяции больных, и сделать это как можно скорее. То есть получается, что они согласились работать на определенный результат. Но их не включили в финальный анализ, а результат отправили в помойку. 

Во-вторых, мы прекрасно понимаем, что в реальности эти люди не столько хотели оказать услугу фармкомпании, сколько получить новое лекарство и повысить свои шансы на благоприятный исход. И здесь им тоже ничего не светит, потому что лечение брошено на полдороги.

Что будет дальше с пациентами и препаратом? 

Не факт, что состояние пациентов ухудшится, потому что мы ведь так и не поняли, эффективен ли препарат. Скорее всего, они будут обычным порядком долечиваться по ОМС.

Де-юре, качество их лечения не должно упасть. Но де-факто мы понимаем, что в обычной клинической практике существует: а) импортозамещение; б) лучше лечиться в рамках КИ, потому что там четко соблюдается протокол, а по ОМС лечат не пойми как. 

Так что уровень лечения, конечно же, ухудшится. 

А что будет с недоиспользованным препаратом? Его уничтожат, это совершенно нормальная и законная практика. Фармкомпания, когда заключает договор, прописывает положение, что, если препарат не пригодился, он утилизируется, о чем составляется соответствующий акт. Ведь это лекарство не куплено в аптеке, а ввезено исключительно для целей клинического исследования и в этом качестве проведено через таможню. Сохранить его для иных целей — это нарушение закона. 

Не знаю, бывало ли такое где-нибудь раньше. В любом случае надеюсь, что другие фармкомпании так поступать не будут. 

Записала Мария Божович

Поскольку вы здесь...
У нас есть небольшая просьба. Эту историю удалось рассказать благодаря поддержке читателей. Даже самое небольшое ежемесячное пожертвование помогает работать редакции и создавать важные материалы для людей.
Сейчас ваша помощь нужна как никогда.
Лучшие материалы
Друзья, Правмир уже много лет вместе с вами. Вся наша команда живет общим делом и призванием - служение людям и возможность сделать мир вокруг добрее и милосерднее!
Такое важное и большое дело можно делать только вместе. Поэтому «Правмир» просит вас о поддержке. Например, 50 рублей в месяц это много или мало? Чашка кофе? Это не так много для семейного бюджета, но это значительная сумма для Правмира.