В ночь с 19 на 20 ноября 2009 года в храме апостола Фомы на Кантемировской был застрелен священник Даниил Сысоев. Прошел год, а эта фраза из новостной ленты до сих пор отзывается в сердце — то скорбью, то непонятным чувством близкой святости.
О том, как прошел этот год, мы беседуем с супругой отца Даниила, Юлией Сысоевой.
— Тяжесть утраты пережить тяжело, близкого человека не хватает буквально во всем, но прошел год. Каким был этот год для Вас, матушка, чему пришлось научиться, к чему привыкнуть?
— Мне очень не хватает отца Даниила. Не хватает личного общения, к которому мы привыкли в нашей с ним повседневной жизни. Но все-таки, мною буквально ощущается его незримое присутствие, сильная духовная связь. Не могу сказать, что его со мной нет, напротив, понимаю, что он рядом. Нет ощущения пустоты и безысходности.
— Отец Даниил, погиб мученически. Уже есть случаи, когда люди обращались к нему за молитвенной помощью и ощущали ее. Ощущаете ли Вы поддержку батюшки?
— Практически во всем. В любых делах, которые мы сейчас делаем.
Сейчас мы находимся в процессе работы над организацией фонда помощи нуждающимся священническим семьям. По ходу деятельности приходится сталкиваться со многими довольно трудными ситуациями, но у меня такое впечатление, что двери сами открываются. Так недавно по делам фонда мы ездили в Америку, встречались с владыкой Иларионом, главой зарубежной Церкви, и непростые вопросы по поводу пожертвований, переводов книг отца Даниила на английский язык и многие другие решались сами собой. Принимали нас с распростертыми объятиями. Во всем, что мы начинаем делать я чувствую поддержку отца Даниила, его помощь.
— Вы взяли на себя очень большой труд по продолжению дел отца Даниила. Какие из них Вы бы назвали самыми приоритетными?
— То, что я продолжатель дел отца Даниила, слишком громко сказано. Хотя бы потому, что отец Даниил был священник, а я мирянка. Просто пришло понимание, что нужно издавать его книги, аудиозаписи, потому что люди этого хотят, ждут. Данную часть его дела я действительно хочу продолжить.
Наш фонд занимается миссионерским программами, они еще в совершенно зачаточном состоянии, но они будут, и это тоже часть его деятельности. Но и собственно сама благотворительность, можно сказать, — его благословение. Ею батюшка со всей душевной отдачей занимался при жизни.
-С какими проблемами приходится сталкиваться? Удается ли их преодолевать?
— Да, но скорее, это не проблемы, а рабочие моменты. Нам нужны волонтеры и люди, постоянный труд которых мы бы смогли как-то оплачивать. Сейчас идет активное развитие фонда и не хватает помощников. Необходимо искать жертвователей, собирать информацию о нуждающихся семьях. Нужны специалисты по книгоизданию, верстальщики, корректоры. Необходимо вплотную и детально заниматься реализацией книг и дисков.
Присутствует проблема и того, что, наверное, каждое доброе дело сталкивается с какими-то недоброжелателями. Реакция на создание фонда некоторых людей, которых, к счастью, меньшинство, мне бывает не совсем понятна. Честно говоря, я не ожидала, что мы столкнемся с каким-то откровенным недоброжелательством. Но на нашей деятельности это не отражается, в склоках мы не участвуем. Хочется наладить постоянную помощь семьям, которые остались без главы семьи, где батюшки умерли. Таким семьям очень хочется помогать не разово, а регулярно. Возникла идея с этой целью ставить в храмах небольшие ящики для пожертвований.
— Учитывая довольно специфическую среду общения в миссионерской деятельности отца Даниила с мусульманами, исламистами, были ли у Вас опасения за его жизнь или все произошло неожиданно?
— Конечно, все произошло неожиданно, и в то же время были угрозы, у батюшки были какие-то предчувствия, даже предсказания снов. Он очень часто говорил, что знает, что его убьют, что он долго не проживет.
— Как батюшка относился к угрозам, ставшими довольно частыми в последние годы его жизни?
— Как-то несерьезно. С одной стороны, это его периодически напрягало, как и любого нормального человека, но он все сводил к шуткам.
— Понятно, что для каждой аудитории нужна своя проповедь. Бытует мнение, что отец Даниил не избегал довольно принципиальной категоричности в своих проповедях. Как Вы думаете, эта категоричность могла послужить поводом для его убийства?
— Для каждой аудитории он подбирал свой ключ, во время проповедей батюшка умело держал интерес сотен людей.
Еще будучи диаконом, когда преподавал в гимназии, он мог держать внимание класса довольно разболтанных детей, они ждали его занятий. Проповеди ли в храмах, диспуты ли с мусульманами — он заражал и поражал своей горячностью, убежденностью. Умел донести до абсолютно любой аудитории те слова, которые именно они услышат по-настоящему.
Отец Даниил занимался далеко не только вопросами ислама. Из-за того, что он пострадал от рук исламского фанатика все уже, наверное, забыли про остальные виды его деятельности. Он занимался также и реабилитацией жертв тоталитарных сект, обращением некрещеных, неверующих, сатанистов. По его проповедям и наставлениям к Церкви присоединялись даже посвященные в масонские ложи. Но в последнее время говорят только о его взаимоотношениях с мусульманами.
Да, он был принципиален, не был политкорректным. Считал, что в определенных случаях политкорректность — это предательство Христа. Говорил, что когда мы боимся обидеть чьи-то религиозные чувства, мы должны понять, что никто самого человека не обижает, но ненавидеть грех, заблуждение — это совсем другое. Понятно, что оскорблять нельзя, но говорить правду — обязанность.
Может, где-то и были резкие высказывания, любой человек не идеален, у каждого есть свои перегибы, грехи, страсти. Нельзя сказать, что он во всем вел себя правильно. У него были ошибки, он на этих ошибках учился, набивал шишки. Потому что в определенных вопросах батюшка был первопроходцем. Неоткуда было взять должного опыта, все познавал своим путем.
— Мы знаем батюшку как священника, проповедника, а каким он был отцом, мужем, просто близким человеком?
— Общение его в обыденной повседневной жизни не сильно отличалось от общения с прихожанами и другими людьми. Он всегда был открытый, веселый. Даже если было плохое настроение, он старался его не вымещать, не показывать.
А с детьми всегда было веселье, шум. Бывали у него с ними и серьезные разговоры, но тут же — смех, гам, игры. Но это в редкие дни, в основном же у батюшки не хватало времени на семью. Как правило, приходил поздно, уставший, когда дети спали, частенько мы засыпали и его не видели.
— Вы ведете разговоры с детьми об их отце, что им рассказываете?
— Они его хорошо помнят. Правда, самой маленькой было на тот момент два годика, но и она его помнит. Когда видит фотографии отца, она их гладит ручкой и говорит: «Папы нет, папу убил дядя». Тогда она не умела говорить, а сейчас говорит о нем довольно много.
Старшие смерть отца переносили очень тяжело, но что-то новое рассказывать им не приходится, мы о нем говорим постоянно.
-Все труды батюшки Даниила, его деятельность, проповеди, книги — какую основную мысль несут? Как он считал нужно проповедовать Христа, чтобы в Него уверовали?
— Отец Даниил говорил, что в своей проповеди, во всей своей жизни священник должен руководствоваться словами Господа: «Я есть Путь, Истина и Жизнь» — это главный критерий на который мы должны опираться.
— Что бы Вы лично, исходя из опыта, пожелали всем женам священников, несущих слово Божье?
— Терпения и негаснущей веры. Все матушки находятся примерно в одинаковой ситуации: их батюшки несут тяжелую службу. Матушкам остается смиряться и безгранично любить, а еще радоваться каждому дню, проведенному вместе, ценить любое мгновение.
— А какие бывают мысли о грядущей встрече?
— Мы обязательно встретимся, если я заслужу этой встречи…
Беседовала Елена Вербенина
Читайте также: