Меня расстраивает и угнетает излишнее обилие информации и возможностей. <…>Потому что куда ни сунься, куда ни повернись, перед тобой ставят картинку: либо с просьбой и предложением что-то купить, либо с требованием или соблазном как-то поступить. Человеку остается возможным найти секунду покоя только повернувшись вертикально, глядя прямо в небо и взывая к Богу.
Православие для актера – вещь очень трудная. Вообще, сложность веры в том, что она, в первую очередь – испытание, которого в полной мере не выдержит ни один человек… Правда, Иисус говорит: “То, что невозможно людям, возможно Богу”. Иди за Богом и сделаешь то, чего сам бы не сделал никогда в жизни. Но я видел много людей, которые ушли из театра и стали священниками, и много просто воцерковленных актеров. И из опыта общения с ними понял: для профессионального артиста главное – не становиться фанатиком. Ни в религии, ни в своем искусстве.
Но это прекрасная опора, к сожалению, может быть, для будущего. Зерна ее прекрасны, но одно дело сыпать зерно в землю и отойти, и дать всходить этим зернам – вот взаимоотношения пастыря и паствы. А если это человека сажают в это зерно и сыпят сверху, то эти картинки мы тоже видели, когда так подымается это дело.
Меня всегда удивляла формулировка: вера в Бога – помощник по жизни. Никакой это не помощник! Это главный фактор, определяющий все вокруг тебя, и с этим нужно считаться…
Фома
Любовь к Родине, как и всякая любовь — сложнейшее и естественное чувство. Что будет, если мать или отец будут очень много заниматься тем, чтобы воспитывать любовь к себе детей? И спрашивать всё время вечером: «Дай я тебя поцелую, а ты меня любишь?» Ну, месяц ребёнок выдержит, потом начнет отворачиваться: «Я ж тебе говорил вчера уже». — «Нет, ну ты меня любишь?» Ребёнок на это тоже задаёт вопрос: «А ты мне обещал медведя купить, помнишь?». — «Куплю медведя, а ты меня любишь?»
Если это затягивается, то отношения могут испортиться. Поэтому детям страны нужно создавать те манки, которые бы вызвали любовь, а не давать приказания…
<…> когда идет склонение к тому, чтобы сделать страну, я бы сказал, монастырем с укладом монастырским для всех граждан, это не плодотворно. Это в истории России бывало, это бывало и в других странах. В Германии, в частности, в определенный период. Но это была скорлупа, из которой ничего не могло выйти, пока она либо не сама треснет, либо не изнутри будет взорвана. Ибо вера, христианская вера и православная вера – это свободное стояние.
Люди не хотят стареть, держатся за наш мир. Всем хочется не столько быть детьми, сколько просто вести себя словно дети. Почему? Да потому что это очень похоже на свободу. Людям кажется, будто дети очень свободны и могут удовлетворить любой свой каприз. <…> Это плохо. Дети должны быть детьми, взрослые – взрослыми, а пожилые – пожилыми.