Вторая заповедь Блаженства, возможно, имеет параллель в Книге пророка Исаии — в том самом отрывке, который Иисус прочитал в Назаретской синагоге (Лк. 4:16–20). Приведем его по версии Септуагинты: «Дух Господень на Мне, ибо Он помазал Меня благовествовать нищим, послал Меня исцелять сокрушенных сердцем… утешить всех плачущих (παρακαλέσαι πάντας τοὺς πενθοῦντας), дать плачущим (πενθοῦσιν) Сиона славу вместо пепла, елей радости плачущим, одежду славы вместо духа уныния» (Ис. 61:1–3).
Словесное сходство двух греческих переводов — книги пророка Исаии и слов Иисуса — очевидно; подобным же сходством должен был, вероятно, обладать и еврейский оригинал. Слова Иисуса содержат прямую аллюзию на текст Исаии[1]. Тот факт, что Иисус в Назаретской синагоге применяет эти слова пророка к Самому Себе, свидетельствует о том, что именно Себя Он видит источником радости: именно Он призван «утешить всех плачущих». Это утешение сфокусировано в Его личности, подобно тому, как Царствие Небесное, обещанное нищим духом, также имеет Его своим источником. Христоцентризм обеих заповедей очевиден. Иисус не только заявляет о блаженстве людей, обладающих теми или иными качествами: Он Сам и является подателем этого блаженства.
Здесь уместно вспомнить слова Иисуса о скорби и радости, обращенные к ученикам на Тайной вечере: «Вы восплачете и возрыдаете, а мир возрадуется; вы печальны будете, но печаль ваша в радость будет» (Ин. 16:20). Скорбь учеников при разлучении с Ним Иисус сравнит со страданиями женщины при родах, а радость о Его воскресении — с радостью о рождении ребенка. Опять же, источником радости оказывается Он Сам: «Так и вы теперь имеете печаль; но Я увижу вас опять, и возрадуется сердце ваше, и радости вашей никто не отнимет у вас» (Ин. 16:22). Утешение, о котором Иисус говорит в заповедях Блаженства, и радость, о которой будет говорить ученикам на Тайной вечере, имеют вечный, вневременной характер и проистекают от встречи с Ним — Богом воплотившимся.
Тайная вечеря. Фреска в Сан-Марко, Флоренция. Художник Фра Анджелико
Не случайно шестая заповедь Блаженства — о чистых сердцем — завершается словами: «ибо они Бога узрят» (Мф. 5:6). Так протягивается связь между второй и шестой заповедями: источником утешения для плачущих является Сам Бог, Которого узрят чистые сердцем.
Вторая заповедь, как и первая, имеет богатую историю интерпретации. В восточнохристианской традиции утвердилось толкование, увязывающее эту заповедь с темой покаянного плача, который должен быть пожизненным подвигом христианина[2]. Иоанн Златоуст говорит о покаянии как «втором крещении», приводя в пример Петра, оплакавшего грех отречения от Господа[3] . Вторую заповедь Блаженства Златоуст толкует как указывающую на плач покаяния:
Иоанн Златоуст
Прекрасна печаль в душах искренно кающихся; подобает грешникам плач о грехах: «Блаженны плачущие, ибо они утешатся» (Мф. 5:4). Восплачь о грехе, чтобы тебе не восплакать о наказании; оправдайся перед Судией прежде, чем предстанешь пред судом. Или ты не знаешь, что все, желающие смягчить судью, умоляют его не при самом разбирательстве дела, а умоляют еще до прихода на суд или чрез друзей, или чрез покровителей, или каким-нибудь иным способом? То же следует сказать и относительно Бога: во время суда нельзя уже склонить Судию, до наступления же суда можно умолить Его…[4]
Иной род плача — слезы умиления. Эти слезы, подчеркивает Иоанн Лествичник (VII век), сами в себе содержат утешение:
Иоанн Лествичник
«Размышляя о свойстве умиления, изумляюсь тому, каким образом плач и так называемая печаль заключают в себе радость и веселие, как мед заключается в соте… Такое умиление есть поистине дар Господень»[5].
По учению Исаака Сирина, от сознания собственной греховности в человеке рождаются сначала слезы покаяния, сопровождающиеся горечью в сердце и сокрушением. Однако духовное развитие человека предполагает постепенный переход от этого вида слез к другому — к сладким слезам умиления[6]. Эти слезы умиления, сопровождающиеся чувством духовной радости, даются человеку, когда он достигает чистоты сердца и бесстрастия.
Заповеди Иисуса могут казаться трудными для исполнения, но их исполнение приносит покой душе, потому что освобождает ее от бремени земных забот. Средством для достижения этого внутреннего покоя являются кротость и смирение. Златоуст так перефразирует призыв Иисуса:
Не тот или другой приходи, но «придите» все, находящиеся в заботах, скорбях и грехах; «придите» не для того, чтобы Я подверг вас истязанию, но чтобы Я разрешил грехи ваши; «придите» не потому, что Я нуждаюсь в славе от вас, но потому, что мне нужно ваше спасение. Я, говорит, — «успокою вас». Он не сказал: спасу только; но, что еще гораздо важнее, поставлю вас в совершенной безопасности… Не бойтесь, говорит Он, услышав об иге: оно благо. Не страшитесь, услышав о бремени: оно легко… Когда будешь предаваться беспечности, тогда будешь унывать. Если же исполнишь заповеданное, бремя будет легким; вот почему Он ныне таковым назвал его. И нам это можно исполнить? Если будешь смирен, кроток, скромен. Смирение есть мать всякого любомудрия. Вот почему, как при первоначальном изложении своих божественных законов начал Он со смирения[7], так и здесь то же делает, и притом обещает великое воздаяние… Чего ты боишься? говорит Он. Неужели ты, возлюбив смирение, будешь умален? Взирай на Меня и учись от Меня всему тому, что Я делаю: и тогда ясно узнаешь, какое великое благо смирение[8].
Нагорная проповедь. Фреска в Сан-Марко, Флоренция. Художник Фра Анджелико
Поскольку третья заповедь Блаженства является прямой аллюзией на ветхозаветный текст, смысл выражения «наследуют землю» следует искать в контексте ветхозаветного представления о земле обетованной. Ключевым здесь является образ Авраама, о котором в Послании к Евреям сказано:
Верою Авраам повиновался призванию идти в страну, которую имел получить в наследие, и пошел, не зная, куда идет. Верою обитал он на земле обетованной, как на чужой, и жил в шатрах с Исааком и Иаковом, сонаследниками того же обетования; ибо он ожидал города, имеющего основание, которого художник и строитель Бог (Евр. 11:8–10).
История Авраама, которому Бог повелел идти в неизвестную землю, и вся история его потомков, боровшихся за эту землю, в христианстве переосмысливается как прообраз того духовного путешествия, целью которого является новая земля обетованная — Царство Небесное. В этом смысле можно говорить, что слова «ибо они наследуют землю» семантически близки словам «ибо их есть Царство Небесное». Речь идет об одном и том же обетовании, одной и той же цели.
Кротость, наряду со смирением, является одним из тех качеств, которые отличают христианское представление о духовном совершенстве от аналогичных представлений в других религиозных и философских традициях. Ни в одной из них ни смирение, ни кротость не занимают первые позиции в списке добродетелей. В апостольских посланиях кротость становится одним из часто упоминаемых качеств, которыми должен обладать христианин:
Посему, отложив всякую нечистоту и остаток злобы, в кротости примите насаждаемое слово, могущее спасти ваши души (Иак. 1:21).
Мудр ли и разумен кто из вас, докажи это на самом деле добрым поведением с мудрою кротостью (Иак. 3:13)[9].
Да будет украшением вашим не внешнее плетение волос, не золотые уборы или нарядность в одежде, но сокровенный сердца человек в нетленной красоте кроткого и молчаливого духа, что драгоценно пред Богом (1 Пет. 3:3–4).
Господа Бога святите в сердцах ваших; будьте всегда готовы всякому, требующему у вас отчета в вашем уповании, дать ответ с кротостью и благоговением (1 Пет. 3:15).
Я же, Павел, который лично между вами скромен, а заочно против вас отважен, убеждаю вас кротостью и снисхождением Христовым (2 Кор. 10:1).
Плод же духа: любовь, радость, мир, долготерпение, благость, милосердие, вера, кротость, воздержание (Гал. 5:22–23).
Итак я, узник в Господе, умоляю вас поступать достойно звания, в которое вы призваны, со всяким смиренномудрием и кротостью и долготерпением, снисходя друг ко другу любовью, стараясь сохранять единство духа в союзе мира (Еф. 4:1–3).
Кротость ваша да будет известна всем человекам. Господь близко (Фил. 4:5).
Итак облекитесь, как избранные Божии, святые и возлюбленные, в милосердие, благость, смиренномудрие, кротость, долготерпение… (Кол. 3:12).
Рабу же Господа не должно ссориться, но быть приветливым ко всем, учительным, незлобивым, с кротостью наставлять противников, не даст ли им Бог покаяния к познанию истины… (Тим. 2:24–25).
Напоминай им повиноваться и покоряться начальству и властям, быть готовыми на всякое доброе дело, никого не злословить, быть не сварливыми, но тихими, и оказывать всякую кротость ко всем человекам (Тит. 3:1–2).
Судя по столь многочисленным упоминаниям кротости, апостолы считали это качество важной составляющей христианского свидетельства как внутри общины, так и перед внешними. Наряду со смиренномудрием и долготерпением, кротость становится одной из характерных черт того нового духовно-нравственного облика, который созидается в церковной общине под прямым воздействием личности Иисуса Христа.
[1] Некоторые ученые считают, что Блаженства в целом опираются на Ис. 61:1–11. См., например: Bock D. L. Jesus. P. 128.
[2] Ориген. Толкование на Пс. 37, 7 (Pitra J. B. Analecta Sacra. Vol. 3. P. 21). Принадлежность этого сочинения Оригену подвергается сомнению. Фрагменты на псалмы, приписывавшиеся Оригену, восходят к «Схолиям на псалмы» Евагрия Понтийского. См.: Фокин А. Р. Евагрий Понтийский. С. 564.
[3] Иоанн Златоуст. Беседы о покаянии 3, 4 (PG 49, 298). Рус. пер.: С. 329.
[4] Иоанн Златоуст. Беседы о покаянии 7, 6 (PG 49, 332). Рус. пер.: С. 369.
[5] Иоанн Лествичник. Лествица, 7 (PG 88, 812). Рус. пер.: С. 173–174.
[6] Исаак Сирин. Слова подвижнические 35 (De perfectione. P. 245–246). Рус. пер.: С. 93–94 (Слово 21).
[7] Имеется в виду первая заповедь Блаженства.
[8] Иоанн Златоуст. Толкование на святого Матфея Евангелиста 38, 2–3 (PG 57, 431). Рус. пер.: С. 417–418.
[9] О теме кротости в Послании Иакова и о связи между Иак. 1:21 и Мф. 5:5, см., в частности: Майер Г. Послание Иакова. С. 14, 27, 103–104, 183–184.
Книгу митрополита Волоколамского Илариона «Нагорная проповедь» можно приобрести в магазинах:
