Где найти силы, если осталась одна, стоит ли себя жалеть или «строить терминатора», как не зависнуть в своем горе и не начать проживать жизнь ребенка вместо своей собственной — рассказывает психотерапевт Аглая Датешидзе.
— Никто не выбирает быть матерью-одиночкой заранее. Но не стоит ли отдавать себе отчет, что дети — это только твое и что рожать их можно, только будучи уверенной, что сможешь сама вырастить и обеспечить?
Аглая Датешидзе
— Смотрите, откуда в России история с матерями-одиночками. В 30-е годы и в Великую Отечественную войну было убито много мужчин. Многие остались калеками, они были несамостоятельны и зависимы. Новое поколение мужчин родилось в женском мире. У них почти не было гендерного примера, они выросли инфантильным и зависимым от матерей поколением. Некоторые отсоединялись, но это было довольно рискованное отсоединение. Я знаю мужчину, который приходил в гости к матери, и когда та начинала говорить, что ему нужно делать, он начинал бить тарелки. И не прекращал до тех пор, пока она не останавливалась.
Сейчас мы имеем второе поколение мужчин после войны. Тоже еще достаточно прибитое нашими мамами, ведь женщины у нас героические. Но это социальная история, потом всё выровняется. Я думаю, сегодня не только женщина может взять на себя проект под названием «ребенок», но и мужчина. Оба родителя — взрослые люди.
Ребенок — это тот, кто требует твоего внимания, присутствия, а у тебя нет столько времени, потому что у тебя еще есть своя жизнь. Либо ты отказываешься от своей жизни, но тогда все, что ты даешь ребенку, отравлено: ты думаешь о том, что мог бы сейчас пойти куда-то, заняться чем-то. Либо ты каким-то образом распределяешь воспитание ребенка на обоих родителей или других родных и близких. Знаете, как говорят: «Чтобы воспитать одного ребенка, нужна целая деревня». Включаются социальные связи. Друзья, родственники, с которыми ты сходишься по ценностям. Если не сходишься, то тебе придется перестроить свое мироощущение. Например, философски относиться к тому объему сладостей, который попадет в рот твоему ребенку от бабушки.
— Получается, мама-одиночка сегодня — это просто штамп? Одинокие мамы есть разве что на необитаемом острове?
— Фактически вокруг очень много ресурсов, которыми можно пользоваться или не пользоваться. Но если я в жертвенной позиции и мне в ней важно быть, я могу гордо называться матерью-одиночкой. Да, существует ситуация предательства. Когда кто-то кого-то обманывает, бросает, уходит. Это может быть как со стороны мужчины, так и со стороны женщины. Просто пока женщина кормит грудью, ей сложнее куда-то уйти. Да, бывают психологические травмы и сложные периоды после этого.
Но вопрос не в том, что с нами сделали, а в том, что мы сделали с тем, что с нами сделали.
— Вы писали в соцсетях, что, оставшись после развода с ребенком на руках, перестали ждать чуда, работаете и чувствуете себя не то чтобы счастливо, но спокойно — это реально возможно?
— Иногда да, иногда нет. Что такое счастье? Оно зависит от уровня эндорфинов, который в свою очередь зависит от некоторых действий. Сделал что-то или не сделал. Поплавал — счастливый, не поплавал – несчастливый. Вот я люблю вкус кофе. Пью его и ощущаю удовольствие. Счастлива ли я? Наверное, нет, но удовольствие есть. Это я вам сейчас пересказываю книжку Михая Чиксентмихайи «Поток». Когда есть актуальная деятельность, ты находишься в ее процессе, делаешь большое хорошее дело, понимаешь, насколько оно сложное, и, как результат, испытываешь радость. А счастье… Вот я смотрю на свою жизнь в целом и думаю: «Ну вообще, да!» — и это сильно зависит от ситуативных вещей, от того, в какое состояние я себя привела в течение дня, насколько я себя сбалансировала.
— Развод в период декрета выбивает особенно. Бессонные ночи, рутинный физический труд и, так или иначе, социальная изолированность. Как жить дальше?
— Дело в том, что я нетерпелива и невынослива. Не могу быть долго в жертвенной роли, поэтому стараюсь организовывать пространство вокруг себя так, чтобы не приходилось выносить что-либо. Одна с ребенком, изолированность, жизнь по расписанию… было понятно, что я одна это не потяну. Как социальный человек я от этого страдаю. Поэтому когда моей дочери было полтора года, мы начали вести занятия вместе. Когда ей исполнилось два с половиной, я начала организовывать семейные лагеря.
Аглая Датешидзе с дочерью
Когда ты находишься в травматическом состоянии, ты как будто отваливаешься от Вселенной. Плюс социальная стигматизация: они не развелись, а мы развелись. Ты думаешь: «Как же я буду одна?» В голову наваливается большое количество стереотипных вещей: мать-одиночка, разведенка с прицепом. Родственники говорят в лицо, что у женщины после тридцати с ребенком очень маленький шанс найти кого-то. Это было очень странно для меня, потому что я себя чувствовала хорошо, хорошо выглядела, со мной все было в порядке.
Бессилие — ценный ресурс
— Что можно посоветовать человеку, который брошен, оставлен… бежать к психотерапевту? А если нет на него денег?
— Первое дело — это работа с травмой, получение экстренной поддержки где бы то ни было. Есть социальные группы, телефон доверия, кризисные центры, поддержка женщин после разводов. У многих уважаемых психологов есть социальный прием. Один мой коллега говорит: «Мне очень хорошо, когда у меня есть один бесплатный клиент в день, так я что-то дарю миру». Я думаю, что психолог — это лишь один из выходов. Опять же, будучи в жертвенной позиции, я будто вокруг больше ничего не вижу. И психолога, который сидит рядом, я тоже не вижу. И бесплатный кризисный центр с группой поддержки.
Тем не менее любой процесс, который ты выполняешь, постоянно формирует в мозгу новые нейронные связи. Если с тобой рядом адекватный теплый человек, который просто тебя слушает, то в какой-то момент часть мира и часть нейронной связи у тебя выстраивается иначе, и ты начинаешь видеть еще каких-то теплых адекватных людей. И тут есть три критерия эффективности: личностный – ты себя как человек по-другому после этого чувствуешь, соматический – ты себя телесно по-другому ощущаешь, и социальный – ты попадаешь в другие ситуации. По-другому себя организуешь и движешься в ту сторону, в которую тебе надо.
— Как не зависнуть в переживании? Или, может быть, стоит дать себе какой-то период времени?
— Хороший вопрос. Если мне важно прожить свое горе, я проживаю его столько, сколько требуют мои особенности. Вообще, острое горе переживается год. Минимум. У детей около двух лет. Через год у тебя заканчиваются воспоминания, потому что, находясь в этом году, ты думаешь, что с тобой происходило в это время в прошлом году. Ты соотносишься с этим всем. А через год воспоминания будут о том, что ты уже был один. Я видела женщин в остром горе. Они кричат, обвиняют, плачут, рассказывают, как их предали, как сейчас плохо, как они не видят выхода и так далее. Безвыходность – это тот момент, который важно прожить. Ситуации бессилия.
Но бессилие — это очень ценный ресурс. Когда ты понимаешь, что у тебя нет сил, ты смиряешься и перестаешь тратить их попусту.
В книге «Пробуждение тигра – исцеление травмы» Питера Левина описывается вот такой пример. Газель убегает от тигра, ускоряется, но у скорости есть предел, и тигр ее настигает. Тогда включается защитный прием: газель падает как будто замертво. Сдается. Она принимает бессилие и тот факт, что она уже не может бежать. Это механизм защиты. Для тигра она в этот момент становится мертвой, и поэтому у тигра нет необходимости ее убивать. Он берет ее за ногу, минимально травмируя, и тащит к себе в логово, чтобы там съесть. В какой-то момент он отворачивается, расслабляется, он уже не в состоянии готовности к прыжку, и газель вырывается и убегает. Конечно, не все газели спаслись таким образом, тем не менее, это один из биологических механизмов – сдаться.
Когда я хожу, пытаюсь бороться, что-то решить, я еще больше теряю силы. Если я сдаюсь и говорю: «Да, вот сейчас я один или я одна со своим вопросом», тогда мне не нужно тратить время и силы, чтобы это преодолеть. Часто удивительным образом находится новый вариант, потому что я оседаю, остаюсь в той реальности, которая у меня есть.
— Чем обусловлены эти механизмы, почему ты начинаешь видеть новые пути?
— Когда человек в стрессе, у него очень тоннельное зрение. Меня бросили, я одна, у меня ребенок. Я вижу только свои сложности, и мне нужно только бежать.
Есть такая инструкция для МЧС: если ты в панике – тебе нужно прекратить любую деятельность, восстановить дыхание, осмотреться. И это то, что стоит сделать в любой стрессовой ситуации. Тогда ты сможешь увидеть, что, оказывается, есть много вариантов. Если ты не на необитаемом острове – варианты всегда есть. Коворкинг для мам, чтобы положить ребенка рядом, работать и общаться. Если у тебя нет денег на коворкинг, который стоит недорого, ты можешь прийти и предложить им: можно я полы помою в бартер?
— То есть жалость к себе непродуктивна?
— Смотрите, если бы я сейчас сказала: «Нет, не продуктивна» или: «Да, продуктивна», я бы не оставила выбора. Я пытаюсь не поляризовать, мне нравятся ситуации с выбором. Если вы сейчас себя жалеете, значит, когда-то это помогло вам выжить, но вовсе необязательно, что именно сейчас это продуктивно. Тем не менее, я с уважением отношусь ко всем процессам, происходящим в психике человека. Если я понимаю, что мне необходимо себя пожалеть, то почему бы мне не лечь на пол, не завести будильник на полчаса и не пожалеть себя? Вопрос в том, что у меня должен быть выбор: жалеть себя или нет. И если я выбираю жалеть себя, то нужно понять, как это сделать наиболее эффективно. Что мне сейчас нужно? Сериал, мороженое, платочки? Может быть, мне нужно кому-то написать или позвонить, чтобы меня выслушали?
— Это естественно? Не стоит делать из себя железного терминатора?
— Это естественно. Я за срединный путь. Любое чувство, которое прожито — заканчивается. Острое переживание чувства длится 7 минут. И еще, у любого действия есть вторичная выгода. Если я это делаю, значит, мне это зачем-то надо. Если я в этом застреваю, значит, вопрос не про то, как не застрять, а про то, почему я застреваю. Возможно, у меня есть картина мира, и есть вещи, которые туда не вписываются. Например, что в мире бывают разные люди, что мама сейчас не хочет сидеть с моим ребенком, а у мужа есть другая семья. И если я сейчас не готова включить эти вещи в свою картину мира, мне придется остаться в прежнем месте. Самое болезненное изменение в жизни – это изменение картины мира. Взросление — это смена ее с романтической на более банальную и жестковатую. А как сказал Арнольд Бейссер, изменения происходят, когда признаешь реальность.
Прикрываясь фигурой мужа
— Отовсюду можно слышать: главное для мамы быть в ресурсном состоянии, и тогда горы можно свернуть. Как находить и поддерживать себя в нем?
— Если я ем, сплю, достаточно хожу, дышу, двигаюсь, если в норме баланс личное-неличное, если я могу просить помощи, если я могу расслабиться, — то я буду в ресурсном состоянии. Но чтобы понять, что мне нужно, требуется какое-то время для самоисследования. И лучше, конечно, это сделать до появления ребенка. К сожалению, чаще мужчины и женщины оказываются в ситуации, когда нет ресурса, именно с появлением ребенка. Знаете, как говорят? Рождение ребенка — маленький развод. Так вот, ресурс — это вопрос самоисследования на тему: как мне вместе с ребенком ощущать себя комфортно.
Я думаю, что неплохо быть наглой, местами беспардонной, ленивой, не перфекционисткой, что-то забывающей, оставляющей, делегирующей.
Второй момент — про сдавшуюся газель. Ты можешь быть не в ресурсе, можешь быть слабой — и это совсем не тождественно смерти, так бывает! Третий момент — надо организовать доступ к силе. Если вам нужен ресурс, вы можете войти в какие-то свои сложные переживания. Вспомнить, что помогло вам тогда справиться. Хорошо это сделать в работе с терапевтом.
Еще важно не забывать: если женщина в треугольнике Карпмана (жертва-спасатель-преследователь) находится на позиции жертвы, то она будет отрицать свою силу. Еще будучи в браке, эти женщины говорят: «Всё из-за мужа». Прикрываясь фигурой мужа, они не разрешают себе множество вещей — большей частью, конечно, у себя в голове.
Я знаю много женщин, которые после развода будто взлетели, у них будто крышка над головой открылась. Но если бы они начали работать над своим состоянием до развода, они, возможно, смогли бы его не допустить!
— Давайте вспомним фильм «Москва слезам не верит». Что это за феномен, когда папа начал интересоваться ребенком только тогда, когда ему исполнилось 18 лет?
— Это типичный пример инфантильного мужчины. Помните, для чего пришел этот Родион? Мама умерла, карьеру так и не сделал. И вот, наконец, понял, что у него есть дочь, Александра. До него дошло, что это ресурс и неплохо бы его использовать, пообщаться. До кого-то это доходит раньше, до кого-то позже… Дети — это во всех смыслах ценный ресурс. У тебя есть отношения, ты можешь меняться, ты точно не закостенеешь в одном месте, тебе придется что-нибудь делать, тебя стимулируют, тебя любят, любят безусловно, у тебя есть обнимашки, у тебя есть семья, в любом случае.
— Как различаются роли матери и отца для ребенка? Может ли мать заменить отца, если его нет?
— Не может. Фигура отца в понимании ребенка олицетворяет мир, реализацию, границы. Если отца в жизни ребенка нет, никто не отменял тренеров по айкидо, тхэквондо. Есть дедушки, дяди, друзья. Ну и потом, существуют же вторые браки. Как только я отхожу от своей травмы, я смотрю на мужчин вокруг. Как там они? Какие есть? Кто мне нравится?
Конфеты для мамы
— Как объяснить ребенку, где папа, если он не приходит?
— Работая со взрослыми, я вижу: у многих есть идея, что они были нежеланными детьми, что их не любили родители. Они долго с этим бьются. Потом выясняется, что все не совсем так. Любят и хотели, просто мама долго рассказывала обратное. Или вообще какую-то фантастическую историю про то, что папа пилот или космонавт. Мне кажется важным объяснить простыми доступными словами: не сошлись характерами, не можем жить вместе, но когда мы жили вместе, мы друг друга очень любили и тебя хотели.
Но родитель не обязан знать все на свете!
И мама вправе сказать: я не знаю, почему папа не приходит, мне тоже от этого грустно, я бы хотела, чтобы было по-другому.
Что ты чувствуешь? Что с тобой происходит? Мы исследуем свои чувства по этому поводу. Можно описать их: мне больно, я в недоумении. То есть делать акцент на совместном проживании этой ситуации с ребенком и подробном обсуждении, если нужно.
— Можно скатиться в проживание жизни ребенка вместо собственной и не заметить этого?
— Легко. Дети — поглотители внимания и ресурса. Они могут съесть тебя целиком и будут счастливы. Потом тебя выплюнут и скажут, что ты их не так воспитал. И поскольку одна из задач родителя — выстраивание границ, отгрызать себе личное время — очень необходимо. Не надо бояться быть немного эгоистичным. Социально это выглядит как-то гадко — заботиться о себе. Но знаете, у меня есть одна знакомая, у нее четверо детей. У них дома стоит неприкосновенная ваза, в которой лежат конфеты для мамы.
Добрая мама — счастливые дети. Ищите, что доставляет вам радость, что приводит вас в сбалансированное состояние, и не отвергайте этого. Есть классическая история с кислородной маской, которую при аварии надо сначала надеть на себя, а потом — на ребенка. Если выживают взрослые люди — выживают дети.
