«Когда все кончится, я обниму своих пациентов». Медсестра из Израиля — об изоляции, стрессе и телемедицине
— Добрый день, дорогие друзья! Сегодня у нас очень интересный гость — Мириам Шпигельман, старшая медсестра больничной кассы «Леумид» Израиля и руководитель направления хронических заболеваний. Мириам, привет!
— Привет!
— Спасибо огромное, что ты пришла сегодня! И расскажешь нам о том, как живут и справляются [с пандемией] медики Израиля, причем, я так понимаю, что наш разговор сегодня пойдет о медиках, которые не на передовой, не в красной зоне, верно?
Да. Я руковожу отделением хронических заболеваний в одной из больничных касс Израиля, в центральном округе. Центральный округ Израиля — это очень большая скученность населения. В нем проживает религиозное население. В семьях много детей, они много и тесно общаются, молятся в общественных домах, и поэтому процент зараженных среди религиозного населения очень велик.
Я не на передовой, не в больнице, на мне нет СИЗ. Я — тыл. Как во время Великой Отечественной войны — были люди, которые воевали на передовой, и тыл, который обеспечивал фронт. Мы занимаемся, в основном, этим. У нас у каждого есть четкие функции. И любое действие согласованно. Самое интересное, что не только медработники заняты в этой войне, да. Мы скоординированы с армией, полицией, общественными организациями, социальными службами.
Моя задача — позаботиться здоровье людей, которые находятся дома, при этом не больны, либо тоже больны, но у них есть хронические заболевания.
Мириам Шпигельман
— Это пациенты без коронавируса, но имеющие какие-то другие хронические заболевания? Или это пациенты с легким течением коронавируса?
— Я занимаюсь людьми и с коронавирусом, и без коронавируса, которые находятся дома, на изоляции, не могут выйти. Больным коронавирусом не разрешено выйти, а всем остальным не рекомендовано, хроническим больным тоже не рекомендовано выходить. Мы знаем, что они тяжелее переносят заболевание. И мы им всем рекомендуем оставаться дома. И моя функция — скоординировать действия всех, чтобы эти люди получили должное медицинское обслуживание, находясь дома.
В Израиле вовремя сделали реорганизацию здравоохранения, прямо за какие-то считанные дни. Были арендованы гостиницы и туда помещены больные. Если человек выражал желание изолироваться вне дома, его помещали в гостиницу, под наблюдение. Там находятся пациенты с легким течением ковида.
Как лечат пациентов с легким течением Covid-19
— Я правильно понимаю, что если пациент с диагностированным коронавирусом не нуждается в стационарном лечении, то он может быть помещен в эту гостиницу? Изолирован от семьи таким образом?
— Да. Если приходит положительный результат, ему звонит врач, выясняет его состояние, записывает анамнез, и врач вместе с пациентом решают: либо надо его везти в больницу, либо его доставляют на машине на КТ, на рентген легких и прочее. Если же он в нормальном состоянии, мы, как больничная касса, обеспечиваем каждому больному градусник и пульсоксиметр, а также мониторим его состояние два раза в день.
— Каким образом?
— Создан специальный колл-центр, из медсестер и парамедиков, которые звонят два раза в день и спрашивают, как он себя чувствует, какая температура и проводят постоянно просветительскую работу — два, три, четыре раза и больше. Ты, как специалист по коммуникациям, знаешь, что информация иногда доходит до человека с десятого раза, да? И таким образом, мы ведем этих больных.
И самое интересное, что люди иногда делают анализ на коронавирус, когда они уже хорошо себя чувствуют. Считают себя здоровыми. Но мы же знаем, но мы же знаем, что этот вирус находится в теле иногда 2–4 недели, и пока приходят два положительных анализа, иногда даже три, мы не можем прекратить самоизоляцию.
Поэтому ситуация очень тяжелая, люди находятся дома, в закрытых помещениях, когда им можно только подавать еду. При этом они себя еще неважно чувствуют.
Недавно звонила семье, у родителей коронавирус, с ними 10 детей. И мама мне говорит: как нам питаться, может, кто-то может помочь? Тяжело прокормить 10 человек три недели. Мы подключаем социальные службы и решаем эту проблему.
— То есть им предоставляют продукты или готовую еду? Как это происходит?
— Да. На пожертвования приобретают горячую еду либо продукты, таким образом, люди помогают.
— На 10 человек?
— Да.
— Как медикам помогает полиция?
— Полиция, конечно же, следит за порядком. Во времена коронавируса исчезли генералы и рядовые. Профессора, медсестры, нянечки, уборщицы, полицейские — все выполняют параллельные задачи, и если кто-то что-то не умеет, он обращается к другому. Ну, полиция может приехать. У нас был День скорби по жертвам Холокоста…
— День скорби?
— Да, День скорби. У нас на две минуты замирает страна, и все стоят, в память о жертвах Холокоста. И получается, что пожилые люди сейчас заперты дома. У них нет возможности выйти. Особенно трудно было в этот день.
Во всех городах мы испекли торты, наши дети их развозили. Так трогательно! А полиция закупила цветы и раздавала пожилым людям, каждому.
— А дети, ты говоришь, развозили торты. А детям можно покидать жилища?
— Ну, вот, последние три дня отходить на 500 метров от дома стало можно. До этого было разрешено отходить от дома на 100 метров. А сейчас можно на 500. И дети оставляли торты у двери и уходили.
Доступные тесты и лечение онлайн
— Если вернуться к хроническим пациентам, которых ты курируешь и тем, у кого нет подтвержденного коронавируса. Твоя работа сейчас дистанционная, в чем она заключается?
— Ну, мы делаем такую базу данных, которая включает в себя хронических больных по заболеваемости, по потреблению лекарств, по диагнозам. Например, в моем ведении находится 13 тысяч диабетиков.
Мы выбираем людей, которым сейчас особенно тяжело. Обычно это люди старше 70 лет или люди с хроническими заболеваниями, не компенсированными. Мы звоним им и спрашиваем, какая помощь им нужна.
Вам нужны лекарства? Мы их доставим вам домой. Вам надо с врачом поговорить? Мы поможем.
Нам надо научиться вести пациентов в таких условиях. Мы вырабатываем всякие…. Забыла русское слово.
— Рекомендации?
— Рекомендации на разных уровнях. С кем нужно встречаться лично? Допустим, диабетик с высоким сахаром, который только узнал, что у него диабет. Что делать? Надо его в первый раз увидеть. Пациента с диабетической стопой, болью за грудиной сразу отправляют в больницу. Так мы вырабатываем какие-то новые стратегии, как предоставлять помощь на абсолютно на другом уровне. Мы знаем, с кем лучше говорить по видео, с кем — по телефону.
На улицах Израиля появились киоски. Это очень интересное изобретение, которое позволяет всем желающим провериться на коронавирус, сделать тест. Люди, которые ездят из города в город, становятся у больничной кассы и делают тест. Или, если у человека температура, или он был в контакте с пациентом с ковидом.
Киоск для тестирования на коронавирус. Фото: DW
Человек, который находится внутри киоска, не должен надевать СИЗ. Каждый раз надевать их, между больными, это очень дорого. И это очень неудобно, неприятно. Поэтому этот человек стоит в киоске, и там, видите, есть такие как рукавички, туда засовываешь руки и берешь анализ, и потом — все! Ты чистый. Внизу стоит компьютер, машинка, которая результаты печатает, и все это переносится в базу.
Результаты пациенты получают не сразу, на следующий день. Там есть бар-код, информация переносится сразу в базу данных лаборатории, а потом — в общую базу данных. У нас вчера была видеоконференция медиков, врачей, медсестер, посвященная рекомендациям для больных диабетом. И врач, с которым я вела эту видеоконференцию, сказал — «Друзья, мы делаем историю».
Раньше кто вообще думал, что можно будет принимать больного онлайн? Все должны были прийти в поликлинику. Хотя пациент с хроническим заболеванием мог позвонить и выписать рецепт, у врача было специальное время в конце приема — он работал до часу дня, а с 12:30 он выписал рецепты. После коронавируса у врачей будет возможность принимать каждого по его желанию, я так думаю.
Медсестра ответила: «Если выживем — поговорим»
— Что, с точки зрения твоего психологического состояния, поменялось с момента начала эпидемии?
— Конечно, как у всех. Нервная обстановка — есть что-то неизведанное, новое, непонятное, страшное. Каждый день поступают новые указания, и ты не знаешь, чему верить, тому, что пришло вчера вечером или тому, что пришло сегодня утром.
В первый день сказали не запускать пациентов в поликлинику. Во второй день — измерять градусником. Третий день — измерять температуру бесконтактно. Больных в поликлинике нет. Как мы будем работать?
— Достаточно тревожная ситуация относительно будущего. ВОЗ, например, считает, что до 50% медиков будут испытывать симптомы посттравматического стрессового расстройства. Это действительно пугает, потому что мы не очень-то к этому готовы. Как с этим в Израиле? Ощущается ли это?
— Ощущается, да. Люди переживают.
Сейчас я веду диабетических своих больных. Я им звоню, мы постоянно общаемся. Даже научила по видео, как инсулин колоть. Но те люди, которые работают в поликлиниках, им приходится тяжело. У нас целые больницы отдали под «корону». И люди, которые работали, допустим, в урологии или в кожных заболеваниях, ушли на фронт.
У нас все в больницах теперь работают по 12 часов. Посменно по 12, не по 8, как было раньше. Ну, да, это непривычно, это тяжело. Теперь медики, во-первых, и больше работают, и больше времени проводят на работе, это очень тяжело. Чисто психологически. Они думают — я приду домой и что принесу? Особенно переживают люди, которые работают в домах престарелых.
Мне одна медсестра на вопрос «как дела», ответила — «если выживем, поговорим».
Если выживем, поговорим. И это психологическое состояние любого человека.
В первые недели неизвестность давила на нас. Сейчас в этой обстановке мы живем уже месяц, уже более или менее поняли, кто заболевает, кто становится переносчиком вируса. <…>
Бедные пациенты с психиатрическими заболеваниями. Все, их закрывают вместе с персоналом. То же самое происходит с гериатрическими больными. Есть же дома престарелых, пансионаты. Такой режим вводят не только в больнице. Много лечебных заведений, которые вдруг оказались в полнейшей изоляции.
В Израиле пожилые люди очень самостоятельные. Это принцип израильской медицины — сохранять самостоятельность как можно дольше. Ты уже слаб, не можешь ходить, но тебя каждый день спускают с кресла, и стараются посадить. Для этого надо очень много медперсонала, на самом деле. Всегда [в таких учреждениях] есть физиотерапевты, логопеды. И все, это закончилось. Теперь сотрудников минимум из-за пандемии.
Раньше пожилые люди общались, проводили время в общих столовых, гостиных. А сейчас все — каждый сидит в своей комнате. Люди страдают. Моя приятельница — логопед, работает с очень тяжелыми случаями в больнице для детей-инвалидов. И она говорит: «Боже, как я уже мечтала на работу пойти, мы-то с ними не можем общаться через зум, это же не те дети, которым это доступно».
— Что делаешь, чтоб поддержать себя, членов команды? Есть ли какие-то лайфхаки?
— Ну, во-первых, я стараюсь много учиться. Стараюсь понять психологию, я сертифицированный коуч, мне эта тема очень близка.
Я занимаюсь профилактикой выгорания сотрудников, положительной коммуникацией между больными и врачами. И это то, что я делаю сейчас. Я звоню каждой медсестре, спрашиваю, как она себя чувствует, чем ей надо помочь. Также — врачам, провожу с ними вебинары. Общаюсь, потому что люди хотят этого общения, хотят друг друга в лицо увидеть, понять, что это не только картинка. Хочется более интерактивного диалога.
Мириам Шпигельман
Вчера проводили вебинар, и сказали — это не лекция, давайте проведем встречу вместе. Вы рассказывайте о своих случаях, обсудим их. Давайте будем общаться. Это сейчас очень кажется важным. Если раньше все говорили — не будем ходить на лекции, то вчера я провела вебинар, и вдруг 60 человек. Вдруг захотели.
— Я под занавес задаю один и тот же вопрос всем гостям. Что ты сделаешь первым делом, после того, как эпидемия закончится, изоляция закончится…
— Я обниму! Я больных своих обниму. Я хочу поблагодарить команду, с которой я работаю. У нас все друг друга поддерживают, и помогают, мы вырабатываем вместе все идеи.
С коллегами очень важно держать руку на пульсе, потому что если кто-то очень переживает, надо уловить этот момент и во время его утешить, и как-то подбодрить. А с больными вообще очень тяжело. Если меня спросят, что ты делаешь в медицине, то я скажу — несу добро. И поэтому я всегда обнимаюсь со своими пациентами, они мне могут всегда звонить. И мне этого так не хватает, очень сильно.
Фото: Анна Линден
