«Ничего нет, а костюмы эти специально надеваете». Фельдшер скорой — о ковид-диссидентах, нагрузке и поддержке коллег
— Добрый вечер, уважаемые коллеги, дорогие друзья! У нас сегодня в гостях, на эфире проекта «Очки, маска, две перчатки: человеческий разговор с врачом во времена пандемии», Юлия Рохмачева, фельдшер линейной выездной бригады и врач-ординатор, невролог. Юлия, здравствуйте!
— Здравствуйте, добрый вечер!
— Ужасно рада, что вы смогли, невзирая на многочисленные сложности, сегодня прийти на эфир и поговорить.
— Спасибо.
— Как ваши дела?
— Неплохо в принципе, держимся. Немножечко здоровье подвело, но благо все на корню предвидели, поэтому можно дальше жить.
— Пневмонии нет, слава Богу.
— Да, пневмонию исключили. К сожалению, я в борьбе с ковидом, ковид пришел в мою жизнь.
— Как дела на скорой? Что происходит сейчас?
— Как только началась [эпидемия], администрация станции сразу мобилизовалась. У нас появились ковидные бригады — те, которые выезжают только на подтвержденный коронавирус и на проведение спецмероприятий, то есть на выявление контактных. Изначально мы даже брали мазки, потом, когда это приобрело массовый характер, мы поняли, что по скорой это делать нецелесообразно.
На данный момент мы занимаемся сортировкой пациентов и выявлением контактных лиц. Мы те, кто действительно понимает, что требуется данному пациенту. Либо мы осматриваем его и оставляем [лечиться] дома, даем предписания, чтобы соблюдалась необходимая самоизоляция. Либо мы диагностируем ухудшение состояния, отвозим в КТ-центр, либо госпитализируем. Мы оцениваем состояние тех, кто был инфицирован.
Юлия Рохмачева с коллегами. Фото: Facebook
— Юля, а сколько смена продолжается?
— Сутки. С 8 утра до 8 утра.
— И сколько вызовов за это время приблизительно проходит?
— Ну, сейчас очень тяжело определиться с количеством. Когда в последний раз я уходила со смены, у меня было 17 вызовов.
— 17 за 24 часа?
— Да, да, 17. К сожалению, сейчас сотрудники тоже болеют, и бригад становится меньше, а заболевших — больше. Но мы справляемся как-то, администрация ищет варианты, объединяет бригады вместе, но пока, конечно, нагрузка такая, как будто лютая зима, когда пробки, идет задержка вызовов. Сейчас, к сожалению, тоже такая же нагрузка.
Про тех, кто не верит в COVID-19
— А что оказалось психологически сложным для вас?
— Наверное, объяснить людям всю тяжесть данного состояния, потому что до сих пор многие не верят в то, что [СOVID-19] есть. А в соцсетях, когда я какие-то посты выкладываю о ситуации, мне пишут сообщения: «ты все придумала», «в оппозицию встала», «вы специально надеваете все эти костюмы, ничего нет»…
Начали болеть мои коллеги, когда я, к сожалению, заболела, пусть и в легкой форме. Наверное, все те люди изменят свое мнение и все-таки будут прислушиваться к тем, кто действительно соблюдает самоизоляцию и верит, что вирус есть.
— Можно, я наивный вопрос задам? Вас вызывают на симптомы заболевания?
— Да.
— То есть, ну, трудно дискутировать, если человеку плохо, у него температура, у него затрудненность дыхания, ему достаточно трудно в этот момент инкриминировать вам, что это вы все придумали, никакого коронавируса не существует?
— Иногда возникают ситуации, когда люди пытаются у себя найти симптомы, которых нет. Все представить как коронавирус. Есть тот, кто действительно считает, что он болен, но до конца не понимает, чем болен на самом деле. Поэтому бывают и споры. Но большая часть тех, кто обращается в скорую, это люди, которые готовы лечиться, соблюдать все правила, чтобы не усугублять ситуацию.
— Отказываются ли от госпитализации?
— Да.
— Бывает ли, что люди хотят остаться дома, а вы настаиваете?
— Да. Но у нас есть шкалы, которые определяют тяжесть состояния. К сожалению, сейчас госпитализации подлежат только пациенты с тяжелой формой, с проявлениями дыхательной недостаточности.
Если это легкая форма, ОРВИ, либо подтвержденная пневмония, которую можно лечить, наблюдаясь у участкового терапевта, то пациенты остаются дома. И многие сами понимают, что места в стационаре сейчас лучше оставить тем, кто нуждается в дыхательной аппаратуре, постоянном наблюдении и контроле.
Конечно, бывают конфликтные ситуации, когда пациент считает, что ему нужно попасть в стационар. В таком случае вопрос обсуждают на административном уровне. Мы, как сотрудники бригады, к сожалению, не принимаем этого решения.
Про средства защиты и сложные вызовы
— Что-то изменилось в вашей работе, помимо возросшей нагрузки и тревожной ситуации? Что нового появилось в последние месяц, два?
— Ох, это бесконечное количество каких-то новых правил поведения с теми или иными пациентами. Это, конечно же, средства индивидуальной защиты. Они необходимы, но работать в них очень тяжело. Бывает, на вызове у тебя не один пациент, а семья из семи человек. Ты прекрасно понимаешь, что без защиты не обойтись, но дышать и двигаться в ней трудно.
Юлия Рохмачева со следами от защитной маски на лице. Фото: Facebook
Нагрузка возросла. Мы пытаемся донести до людей правду, что нужно соблюдать самоизоляцию. Не все нас слышат. Мы приезжаем на спецмероприятия — в общежития, хостелы. Там есть люди, у которых подтвержденные мазки. Но на этих пациентов иногда могут повлиять только сотрудники полиции.
— Были какие-то выдающиеся случаи, которые вы за этот месяц запомнили?
— Когда мы, наверное, разгружали эти вот общежития. Часто бывает тяжело.
Я была на вызове в военном университете — зашла в 10 часов вечера, а вышла в 7 утра.
То есть на протяжении 8 часов я одна сидела и проводила осмотр, сортировку всех контактных, которые находились в казарме.
— Сколько это человек?
— Это было 10 человек. На каждого как раз полчаса — пока ты проведешь осмотр, поставишь диагноз, заполнишь документацию. Приходилось на себя вызывать бригады, когда я выявляла пневмонию. Но осмотр непосредственно лег на меня, так как я первая оказалась на этом вызове.
— Всех осмотрели?
— Ну, да.
Про поддержку врачей
— Вы несколько раз упомянули, что администрация облегчает жизнь фельдшерам. Что именно для вас делают?
— Мы полностью укомплектованы средствами защиты. У нас есть и костюмы, и респираторы, и очки. Мы стараемся все это минимизировать в использовании, лучше обрабатывать, тщательно дифференцировать вызовы, на которые мы ездим — звоним пациентам заранее. Бывает, что вызов один, а люди и не знают, что у них какой-то ковид. Наша задача — грамотно дифференцировать пациентов и не тратить защиту зря.
— Какое-то время назад я обратила внимание на волну поддержки — люди, далекие от медицины, хотят сделать что-то доброе медикам, врачам. Кто-то покупает еду… Что еще делают для вас?
— Этого очень много! Я каждую смену прихожу, и в столовой то печенье, то куличи нам на Пасху привезли, то у нас были обеды комплексные — суп, салат, второе. Недавно колбасы привезли. Нам помогают, это приятно, конечно.
Акции были у «Макдональдса» и «Бургер Кинга». Нам, конечно, запрещено заезжать в такие места, когда мы едем на вызов или с вызова, но все равно. В любом случае ты понимаешь, что ты важен.
— Да, это очень здорово. А что еще поддерживает?
— Мы сами друг друга поддерживаем.
— Как это?
— Я считаю, что нужно не падать духом. Когда началась эпидемия, никто не понимал, что это за вирус, чем он страшен. Заболели коллеги, их увозили с работы, если мазки выявляли инфекцию — в обсервацию. Мы с ними поддерживали связь. И, молодежным советом, записывали какие-то видео поддерживающие, чтобы люди не падали духом, чтобы знали — мы их ждем.
Юлия в обычной жизни и на работе. Фото: Facebook
— Для тех коллег, кто уже оказался госпитализирован?
— Да, кто уже на больничном. Силами скорой помощи мы развозим для них лекарства.
Это я проверила на себе. Ко мне приехала бригада, отвезла меня на КТ, потому что мне самой запретили передвигаться по городу, так как я уже являюсь потенциально опасной. Поэтому бригада меня отвезла…
— И назад?
— Да. <…> Какая бы ни была защита, никто не застрахован от вируса. Так вышло.
Про страх заразиться и очереди из скорых
— В то же самое время многие медики боятся заболеть, опасаются тяжелых последствий COVID-19. Как это вы ощущаете?
— Конечно, я не хочу говорить за всех, не хочу осуждать кого-то, каждый сам отвечает за свою жизнь и вправе решать, что он делает. Но я считаю, что все равно это коснется каждого. За больничный не спрячешься.
Это такая ситуация, когда всем нужно думать не только о себе, но и о других. Если ты заболеешь, то все те, с кем ты контактировал, на 99% могут тоже заболеть. Поэтому были, конечно, те [коллеги], кто сразу пытался уйти на больничный, чтобы не контактировать, избежать инфекции. Но бóльшая часть…
— Много таких было?
— Я не знаю, много или нет, но они были. Они вернутся в любом случае, выйдут с этих больничных и продолжат работать в этом коллективе.
Сама я очень переживала, конечно, сегодня, что заболела. Я такой трудоголик, думаю, как же так, подвела. Но я понимаю, что если выйду на работу, во-первых, у меня коэффициент полезного действия снизится, и, во-вторых, я, естественно, стану тем очагом, который заразит тех, кто еще держится.
— Конечно. Некоторое время назад все публиковали картинку с длинной очередью из скорых. Действительно ли ситуация такова, что скорым приходится стоять в очереди?
— Нет, эта больница в тот день принимала в первый раз, поэтому, естественно, там еще не был налажен процесс приема пациентов и обработки машин. Поэтому случилась общая очередь — кто-то ехал на обработку машин, кто-то вез пациентов. Но в целом вышла картина, мол, посмотрите, у нас целый район забит скорыми.
Сейчас в приемных отделениях налажен этот процесс. Есть стерильная зона, есть красная зона, куда мы приезжаем и сдаем пациента. И в очереди нас не держат, потому что это тоже нецелесообразно. Пациентов сдаем, обрабатывают нас, машину, проходит время, и мы едем дальше.
— Кофе наливают?
— В стационарах сейчас не до кофе. Нам уже и на вызовах иногда предлагают.
Говорят, вы такие уставшие, давайте мы вам нальем кофе. А ты смотришь на себя в респираторе и думаешь, как же ты этот кофе в себя через него зальешь.
Медики в стационарах вообще, бедненькие, не снимают эти костюмы. Мы-то их носим от обработки до обработки. А они как утром надели, так и ходят в них. Их вообще жалко.
— Юля, я неоднократно получала вопрос: например, заболела мама, ее госпитализируют, остался ребенок несовершеннолетний, что с ним будет делать скорая?
— Мы сотрудничаем со службой социальной защиты. С несовершеннолетними детьми они будут работать.
У меня была такая ситуация. Заболели COVID-19 жена и муж, у них дети пяти и трех лет. Мы забрали маму вместе с детьми в стационар. Ну, а как быть, когда такая ситуация? По договоренности с отделом госпитализации предупредили, что мама едет вместе с детьми. В любом случае, если они находятся с ней в тесном контакте, то они тоже могут быть инфицированы.
Если у ребенка нет признаков заболевания, то им занимается социальная служба. Если все-таки есть, то он госпитализируется вместе с родителями.
Про жизнь после эпидемии
— Вы упомянули, Юля, что очень важно сохранять присутствие духа. Что помогает лично вам?
— Я занимаюсь спортом. Считаю, что в любой ситуации нужно заниматься любимым делом. Сейчас, на самоизоляции, мы сидим дома и также занимаемся спортом. У нас есть проект «КМС по здоровью», мы проводим онлайн-тренировки, все желающие могут подключиться бесплатно.
— Какие тренировки?
— Любые — общая физическая подготовка, в Zoom.
До того, как все это началось, я поняла, что мне не хватает времени на мои желания. Не знаю, почитать что-нибудь, посмотреть, даже помыть пол. Сейчас мне так интересно дома, столько всего можно сделать, у меня столько времени. Действительно в этот момент начинаешь заниматься саморазвитием. Когда многие говорят, что дома нечем заняться, ну, это просто лень, наверное, да?
Юлия Рохмачева. Фото: Facebook
— Ну, и какое-то чувство обессиленности, возможно.
— Ну, оно есть у всех. Но если ты ушел с работы, пришел домой и не восстановился, эмоционально и физически… Спорт — это тоже эндорфины, ты позанимался, даже зарядку сделал, и у тебя другое настроение. Хочется дальше что-то делать. Ты возвращаешься на работу с хорошим настроением через два дня. А если ты какой ушел, такой и вернулся, то это саморазрушение.
— Да, это правда. Юля, спасибо вам огромное. Знаете, всем задаю под занавес один и тот же вопрос — когда все закончится, что самое первое вы сделаете?
— К родителям поеду. Я даже от них самоизолировалась. Не знаю, как они… Доставкой, через курьеров постоянно им что-то привожу. Не хочется, чтобы они подвергались опасности. Я-то хоть хорохорилась, что ничем не заболею, но вот… Кто знает, как к ним этот вирус может попасть. Многие девушки говорят, что пойдут в салоны красоты, займутся личными моментами, а я съезжу к родителям и выпью с ними вкусный чай.
— Класс. Спасибо огромное, что смогли прийти, это так ценно, поправляйтесь.
— Спасибо.
