Андрей Егоров – учитель физики в обычной кемеровской школе № 39. В этом учебном году он с удивлением обнаружил, что его и без того небольшая зарплата уменьшилась на 5 тысяч рублей, хотя учебной нагрузки стало несколько больше. Еще одним поводом для недовольства стала ситуация вокруг лампы, перегоревшей в проекторе: учителю посоветовали оплатить покупку новой из своего кармана. А это больше трети зарплаты.
– Я пришел к заместителю директора по хозяйственной части, на меня посмотрели и говорят: «Покупайте за свой счет». Я был весьма удивлен. Конечно, понимаю, что покупать мелок в класс – это учитель, ездить на курсы повышения квалификации – из своего кармана плачу, но лампу за 8 тыс. – <…> это, наверно, наглость», – рассказал в своем видеообращении Андрей Егоров.
После того, как эта информация была обнародована «Альянсом учителей», педагогу выдали мел, а проектор демонтировали на неопределенный срок. Кроме того, Егорову предложили меры для повышения заработной платы: увеличив без того немаленькую нагрузку (почти 2 ставки) таким образом, чтобы итоговая сумма была на 10 тыс. выше нынешней и соответствовала средней по Кемеровской области цифре подушевого дохода населения – 34 678 рублей.
Правила написаны неизвестно когда, неизвестно зачем
Андрей Егоров
– В школу я попал случайно – позвала тетя, работающая в образовании более 40 лет, – рассказывает Андрей. – У них не было учителя физики, и, чтобы обучать детей, педагоги брали на себя непосильную нагрузку. До школы я работал в сфере правовых и рекламных услуг. Занимал разные должности: от менеджера и системного инженера до генерального директора. Найти работу руководителем высшего и среднего звена не так просто, особенно в Кемерове. Два года я был без основной работы. Подрабатывал своим хобби – я умею ремонтировать и настраивать компьютеры и ноутбуки.
– Из каких составляющих складывается сегодня ваша зарплата?
– У меня уже 31 час, что составляет 1,7 ставки. Сюда входят непосредственно учебные часы (16 тысяч рублей), заведование кабинетом (400 рублей), проверка тетрадей (1,1 тысячи рублей), стимулирующие баллы (28 баллов из 100 набрал – 1,3 тысячи рублей), четверть ставки лаборанта (1 тысяча рублей). На это всё накручивается районный коэффициент 30% и минус налоги/страховки. В итоге около 22 тысяч рублей «чистыми».
– Субботники, разные городские мероприятия в выходные – учителю оплачивают эту деятельность?
– Нет, конечно, никто не платит, а учителя работают.
– Когда вы начали работать в школе, переживали несоответствие вашим представлениям о ней?
– Несоответствие… скорее да, чем нет. Конечно, я знал, что в школе хорошие деньги не заработать, но меня постоянно мучило несоответствие между устоявшимися правилами в бизнесе и в системе образования. Такая, знаете ли, «совковость», что ли. Когда многие правила написаны неизвестно когда и неизвестно зачем.
Например, была у меня в классе ученица, которая по личным причинам перестала ходить в школу. Девочка-умница, победительница многих олимпиад. Меня как классного руководителя заставляли постоянно звонить и узнавать, что и как с ней. Ходить к ней домой, присутствовать на комиссиях по делам несовершеннолетних.
На вопрос: «Кто будет платить за звонки, за мое время, потраченное на все эти мероприятия?» обычно пожимали плечами и говорили: «Так принято». Причины, по которым она решила не ходить в школу, я рассказать не могу, но они веские с точки зрения подростка. Почему нельзя было оформить семейное обучение и отстать от девочки постоянными придирками и вызовами на ковер? К сожалению, в то время я не знал о подобной форме обучения и никто мне не подсказал.
– Было желание все бросить и уйти из школы?
– Таких моментов у меня еще не было. Привык к тому, что есть проблема – решай. Что тут хныкать? Вероятно, еще не выгорел.
Что-то работает, что-то нет
– Каково нынешнее материально-техническое состояние школы, в которой вы работаете?
– Я бы сказал, угнетенное. Мой кабинет считается классом повышенной опасности с точки зрения техники безопасности. Однако это обычный необорудованный класс с партами и стульями. Проведение полноценных лабораторных занятий невозможно из-за наличия малого количества оборудования, которое используется еще с советских времен. Что-то работает, что-то нет. Можно лишь показывать, как проводить тот или иной опыт, но сделать его с учениками всего класса уже никак не получится. Я пришел работать в эту школу чуть более двух лет назад, и меня радовало то обстоятельство, что в кабинете стоял проектор. Я активно использовал его в работе. Но – увы – лампа перегорела и его демонтировали. Так что сейчас материал объясняю «на пальцах». Когда его починят и вернут в кабинет, не сообщили.
– Сколько времени вам требуется, чтобы качественно подготовиться к одному уроку?
– В первое время нужно было очень много времени. Я приходил из школы и садился за учебник – читал, запоминал. Искал в интернете видеоматериал, который можно показать своим ученикам. Придумывал приемы и методы, как лучше и проще что-то объяснить. Не забывайте, что я пришел в школу после почти 20-летней работы совершенно в другой сфере. Плюс я окончил университет по специальности «химик и биолог». И только во время работы в школе получил диплом, подтверждающий, что я переквалифицировался на физика. Сейчас подготовка к урокам не занимает такого огромного количества времени, но осталась домашняя проверка работ учеников, ежедневное продумывание хода урока, составление новых тестов в связи с новыми данными (например, изменение заданий по ОГЭ в этом году), заполнение и наполнение оценками электронного журнала и многое другое. Примерно два-три часа я ежедневно трачу на работу, уже находясь дома.
– Есть классное руководство?
– Нет, спасибо. Даже не предлагайте (смеется). Сейчас нет, но был такой опыт в школе, в которой я работал до этого на протяжении одного года.
– Приходилось сталкиваться с указаниями директора собрать ту или иную сумму на нужды класса/школы?
– Обычно в конце учебного года собирали добровольные пожертвования. Особенной «накачки» от директора не было, поэтому эту работу я выполнял как-то неспешно. Объяснять, зачем и для чего мы собираем деньги, особенно не приходилось, поскольку активные родители и так знали, что всё плохо с финансированием, а неактивным родителям никогда не было дела до школы.
Почему я должен тратить личное время на работу?
– Многие педагоги говорят, что сегодня практически не существует средств воздействия на нерадивых учеников: их нельзя выгнать с уроков и из школы. Получается, в современной школе ученик всегда прав, а учитель – это обслуживающий персонал?
– Ученик не может быть всегда прав, как и любой другой человек, как и учитель. Мне несколько повезло в том, что мои ученики возраста 13-16 лет. Они уже могут более-менее осознанно воспринимать как мои слова похвалы, так и мои слова огорчения отсутствием у них знаний.
Меры воздействия достаточно стандартны. Я как учитель-предметник сообщаю о неуспеваемости классному руководителю. А вот у классного руководителя уже «болит» голова, как и что сделать. И это за какие-то 1000 рублей доплаты!
Для меня 1000 рублей – это 2 часа работы по ремонту какого-нибудь ноутбука. А для классного руководителя эти 1000 рублей – почти круглосуточная работа и в праздники, и в будни.
Я считаю, что за классное руководство нужно платить в несколько раз больше. И все равно этой суммы будет мало за такой труд.
А вот насчет обслуживающего персонала… Как-то я был в одной из кемеровских школ в качестве организатора ОГЭ. И впервые увидел учителей в одинаковой форме, как у сотрудников какого-нибудь банка или ресторана. Я не сразу понял, что это обычные педагоги этой школы. Откровенно говоря, мне это не понравилось, так как есть в этом что-то от «принеси-подай».
– Формулировка «двойка ученику – это двойка учителю» отражает реальность или это удобное прикрытие для авторитарной позиции директора?
– Скорее удобное прикрытие, чем реальность. Я не скажу, что смогу обучить буквально любого ребенка. Но когда я учился в школе, быть отличником всегда было круто. А теперь? Отличник – это ботан и зазнайка. И это мнение дети воспринимают как правильное. Быть двоечником, что же может быть лучше? С другой стороны, нет оплаты учителю за занятия с неуспевающими учениками. Вот почему я должен тратить личное время на работу? Почему эта работа не только не финансируется, но даже не признаётся как нужная?
За несдачу учениками твоего предмета ты стопроцентно получишь неприятный разговор с администрацией, потеряешь в зарплате на продолжительное время и будешь бесплатно (даже в свой законный отпуск) ходить в школу и проводить занятия с «неудачниками».
– В таком случае, кто в школе главный: учитель, который тратит массу личного времени на детей, ученик, ради которого все это делается, или директор, который знает, «как надо»?
– Непростой вопрос… Нет у меня ответа. В одной ситуации – ученик, в другой – учитель, в третьей – директор. А часто бывает, главным становится и разгневанный чем-то родитель ученика.
О рядовом учителе никто не думает
– Что сейчас в школе важнее: качество обучения или показатели?
– Думаю, что показатели качества! Возьмем те же ВПР (Всероссийские проверочные работы). В принципе, неплохая задумка. Но когда идет речь о выполнении, то у нас как всегда – не очень. Во-первых, срок их проведения – обычно март-апрель. Очевидно, что учебный материал еще пройден не весь, однако в вопросы ВПР включают весь учебный курс. Как ученик может ответить на вопросы, которые еще не проходил в школе? Самое странное, что в прошлом году некоторые вопросы из теста ВПР для 7-го класса были из материала 9-го класса!
Во-вторых, мотивация. Зачем ученику успешно сдавать ВПР, если этот тест не влияет ни на что в его дневнике. Если вам предлагают сделать что-то бесплатно и вам за это ничего не будет – насколько это вам нужно? Будет ли кто-то вообще стараться? Да, за низкие показатели ВПР меня, как минимум, отчитают у директора. Может быть, лишат премии. Не знаю. Слава Богу, пока у меня показатели в порядке.
– Для вас что сейчас интереснее всего в работе?
– Пожалуй – искорки знаний в глазах учеников. Те моменты, когда у них возникает жажда знаний. К сожалению, у немногих.
– Учитель в школе принимает ли какие-то важные решения? Или это винтик в системе, который ничего не значит?
– Есть разные учителя, и у них разные должности. Я рядовой учитель. Не вхожу ни в комиссию по стимулирующему фонду, ни в администрацию школы. Я, скорее всего, ничего не решаю. Зато подписываю огромное количество документов. Если посчитать количество приказов и других бумажек, которые подписывает учитель каждый месяц, то цифра получается приличной. Одних журналов регистрации разных уровней ответственности (пожарная, медицинская, антитеррористическая и т.д.) более 20.
– Кроме обилия бумаг, в чем сегодня основные проблемы кемеровских учителей?
– Я общаюсь с некоторыми учителями из разных регионов, но особой разницы нет. Где-то лучше одно, где-то лучше другое. Полноценный анализ можно сделать, лишь обладая большим массивом информации. Могу назвать некоторые важные проблемы педагогов: ужасающе низкая оплата труда учителей; невнимание руководителей к здоровью своих учителей, как эмоциональному, так и физическому; многие понятия из бизнеса, такие, как командировка, компенсация расходов, список необходимых расходных материалов и т.д., совершенно отсутствуют в лексиконе администрации школы.
Кроме того, в школе огромное внимание направлено на ученика, но обеспечение этого внимания и заботы лежит на рядовом учителе, про которого никто не думает.
Простой пример: проведение ОГЭ. Учителя приходят к 7.30-8.00 (зависит от функционала) и уходят после сдачи бумаг (примерно 14.00-15.00). И ведь ни в одной инструкции по ОГЭ нет даже простого перерыва на обед! Притом выходить из школы нельзя, столовая не работает.
– Выходит, в школе много нелепых требований?
– Очень много нелепых правил и обычаев. Например, из-за нехватки кабинетов многие учителя всегда находятся в состоянии «низкого старта». Кончился урок – бегом на поиск нового кабинета, опять урок – опять поиск. Еще – присутствие «окон» в твоем рабочем расписании. Очень неудобно тем учителям, которые живут далеко от школы. Вроде, два «окна» – почти 2 часа отдыха, но нет. Какой смысл добираться до дома 30-40 минут, отдыхать несколько минут и возвращаться 30-40 минут в школу? Поэтому мы вынуждены проводить время в школе – вроде бы и отдых, но какой-то не очень.
– Нет у вас разговоров с коллегами о том, что вот в Москве хорошо зарабатывают, надо уезжать из Кемерова?
– Разговоры есть, факты есть, но уезжать не хочется. Хочется добиться справедливой оплаты за наш нелегкий труд. И уважительного общественного мнения.
