Истерика и танцы
Все годы я училась на «хорошо» и «отлично», в классе была одна из лучших. Но после 9-го очень хотела пойти в колледж, чтобы сменить обстановку и найти друзей.
Девять лет я провела в одной и той же школе, в одном и том же классе, за пределы своего района толком никуда не выбиралась. Меня травили — в основном за внешность.
Я красила волосы в яркий цвет, а на параллель старше училась девочка, которая таскала меня за них в коридоре. Она подговаривала знакомых (а у нее их было очень много), чтобы они меня толкали и оскорбляли. Матери про травлю я не рассказывала. У нас почти никогда не было доверительных отношений. А учителя ничего не видели и не знали.
В то время я занималась танцами и думала поступать на хореографию. На мой 16-й день рождения в очередной раз спросила у матери: «Я не хочу в 10-й класс. Можно, пожалуйста, в колледж?» Но она грубо сказала, что после хореографического я буду голая танцевать в самых стремных барах Челябинска. Все закончилось истерикой.
Потом я просила перевести меня в другую школу. Но моя сестра тогда поступала в первый класс. Мать была категорически против того, чтобы я уходила куда-то еще — ей нужно было, чтобы я водила сестру в школу и на перемене забирала домой. Вообще ссоры с мамой тянулись у меня всю жизнь. У мамы очень тяжелый, взрывной характер.
Кастрюля рыбного супа
В 10-й я пришла с очень плохим настроением, потому что летом меня затравила одноклассница. Мне нравился один мальчик, я позволила себе ныть в закрытом профиле, куда она и пробралась с фейкового аккаунта. Она стала высмеивать меня на большую аудиторию: «Главное, что мне и другим весело. То, что ты обиделась, — твои проблемы».
Эта история не давала мне покоя, под конец августа я, не называя имен, выпустила сторис о том, что пережила. Мне хотелось поделиться опытом. Но все это скинули однокласснице, и она опять начала меня высмеивать, подключая к этому других людей. Травили и за танцы, и за макияж, и за мои брови, и за любовь.
В сентябре прихожу в школу и слышу: «Ну что, когда тебя бить пойдем?» Девочки мне уже и до этого писали — звали «на забив». К счастью, меня никто не побил, я как-то смогла договориться… Сейчас вспоминаю и осознаю, как это ужасно звучит. Меня травили еще недели две, а потом стало более-менее спокойно. Но оставаться в классе было неприятно, все постоянно друг с другом ссорились.
Куда поступать, что конкретно сдавать на ЕГЭ, я не знала — ушла с головой в свои проблемы и было не до того. Мне нравилась история, я сдавала ее в 9-м, тогда не хватило одного или двух баллов до пятерки. Думала про английский, но у меня была очень слабая база (учительница сама ничего не знала, и ее в итоге уволили).
К истории я готовилась весь 10-й класс, меня хвалили. Вторым предметом все-таки выбрала английский и пришла на электив к новой учительнице. Мне нужно было, чтобы кто-то проверял мои работы и объяснял, где я ошибаюсь. У меня никогда не было репетиторов и онлайн-школ — это все стоит денег. Но на первом же элективе учительница сказала: «Если у вас какие-то проблемы, я не буду с вами сидеть, мы здесь только к ЕГЭ готовимся».
Я все равно исправно туда ходила весь 10-й класс и пыталась ликвидировать свою безграмотность сама. Учительница ко мне не очень хорошо относилась, но у меня стабильно были четверки — и это действительно моя оценка.
В конце 10-го нас перевели на дистант из-за ковида и у меня впервые в жизни вышла тройка за полугодие по физике — из-за того, что я не совсем понимала требования к формату заданий. И за эту тройку мать вылила на меня кастрюлю рыбного супа.
Я снова пыталась мирно поговорить, что, может, все-таки поступлю в колледж, буду работать или на крайний случай пойду в другую школу. Но нет. Мать хотела, чтобы я пошла в 11-й класс и потом получила высшее образование, чтобы меня приняли в обществе. Как будто без него не примут… Мы стали ссориться еще сильней. Что бы я ни сказала, все было плохо. Это очень сильно меня истощало.
«Вали на свою родину»
Я часто болела, причем еще с 9-го класса. По две недели могла держаться температура 37–37,2. Мне давали анальгин-аспирин, но это не помогало, приходилось пить антибиотики. Было так: две недели болею, месяц хожу в школу (иногда прогуливаю), потом опять болею.
Не осталось сил, и я бросила танцы. В 11-м классе опять началась травля — уже больше из-за того, что у меня есть свое мнение. «Раз тебе тут так не нравится, вали из Челябинска, вали из России».
У меня немецкие и еврейские корни, но за еврейство меня особо не дразнили, оно никак не отражено во внешности. А вот немецкое происхождение выдает фамилия, и за это мне доставалось в началке: «Йоу, ты фашистка, возвращайся в свою Германию». Теперь же говорили просто: «Вали на свою родину».
Я по-прежнему собиралась сдавать английский. Как-то в конце ноября на уроке мы выполняли аудирование. Общий смысл я поняла, задания сделала — надо было отметить True/False/Not stated (Правда/Ложь/Не упомянуто. — Прим. ред). Мальчики развлекались и не слушали, а учительница стала их спрашивать и потратила минут пять. Этого времени было достаточно, чтобы я забыла детали.
На следующий вопрос она вызвала меня. Я ответила правильно, но привести примеры из аудио не смогла. Учительница начала меня унижать: «Ты не сдашь английский! Как ты будешь писать экзамен? Ты даже аргументировать ничего не можешь». Я слушала и понимала, что больше не хочу с ней работать. Не хочу сдавать английский. Не хочу сдавать ЕГЭ. Вообще ничего не хочу в жизни.
Урок закончился, я подошла к учительнице:
— Знаете, я отказываюсь сдавать.
— Почему?
— Ну просто.
— Хорошо, я тебя поняла.
На следующий день я сказала классному руководителю, что не буду сдавать ни английский, ни историю. Они с завучем стали меня уговаривать: «Что ты делаешь? Ты все сможешь».
Через две недели я заболела, мать позвонила классному руководителю, он ей и выдал, что я отказываюсь от предметов. Начались скандалы: «Да ты тупая, что ты творишь?»
Тогда же она меня посадила и сказала: «Все, давай будем выбирать вузы». Смотрели политологию, международные отношения — отталкивались от тех факультетов, где нужна история. Но так ни к чему конкретному и не пришли.
А вообще до этого мать мне несколько лет навязывала востоковедение в ЧелГУ, но я не понимала, что это такое и зачем оно мне надо. Просто мать свое первое образование получала для родителей и считала, что я должна делать так же: «Сначала получи для меня, а потом как хочешь».
Под давлением я все-таки выбрала историю и обществознание — понимая, что уж к нему точно готовиться не буду. Тогда же у меня окончательно полетело здоровье.
Без будущего
В 11-м классе температура повышалась до 37,4. Педиатр уже не удивлялся, когда я открывала дверь. В общей сложности я проболела две недели сентября, две недели октября (а там еще было две недели каникул), потом немножко походила в ноябре. В начале декабря я слегла и за весь месяц на уроках ни разу не появилась — ходила только подписывать ЕГЭшные бумажки.
Анализы выдали проблемы с почками. Кое-как вылечившись, я пришла в третьей четверти. Со мной никто не общался, и я ни с кем не общалась. Вроде учишься со взрослыми людьми, а они шутят про «вали на родину» или «закрой окно — почки простудишь». Я стала часто прогуливать и оставаться дома — иногда, правда, чтобы по часу висеть на телефоне, пытаться записаться к нефрологу.
В конце февраля опять заболела и попала к другому педиатру. Она отправила меня в стационар, а еще сказала матери, что мне нужно к психотерапевту и что я, скорее всего, переживаю из-за ЕГЭ.
Но из-за него я уже точно не переживала. У меня были проблемы посерьезнее: в школе меня травят, в интернете про себя тоже читаю всякие гадости, дома мать скандалит, податься мне некуда. Это ощущалось как что-то беспросветное.
Говорить с психотерапевтом я не хотела — боялась, что она все расскажет матери, а мать и без того меня гнобила. Лет в 12–13 у меня случались панические атаки, и она либо шутила над этим, либо говорила: «Вали в психушку».
Казалось, что я потерянный человек и разбираться со мной бессмысленно. На сеансе врала, что все у меня хорошо. Но я так и не смогла ответить, каким вижу свое будущее и какие у меня цели. Тут я даже придумать ничего не смогла.
Сердце и депрессия
Психотерапевт отправила меня на ЭЭГ и назначила еще одну встречу. В стационаре выяснили, что у меня проблемы почти со всем, но самые серьезные — с сердцем. Психотерапевт поставила депрессию и сказала идти к психиатру, чтобы он прописал таблетки.
Но к психиатру я так и не попала. И никакого больше психотерапевта. Мать на это решила не обращать внимания, а у меня не было ни денег, ни времени.
Я начала понимать, насколько же я разваленная. Со своими сердечными болячками я могла 11 лет не заниматься на физре, а отсиживаться на лавке. Мне часто было сложно сдать какие-то нормативы, после бега я себя чувствовала ужасно. Даже когда танцами занималась, иногда было не очень, но я думала: «Ладно, просто забьем, мне же нравится танцевать».
Мать только поиздевалась: «Вот, какой тебе хореографический?» Точно не помню, но смысл ее слов был в том, что мать всегда права. Я и до этого часто лежала дома и плакала, иногда просто смотрела в стенку. Мне и до этого жилось несладко, а тут из-под ног выбили землю, я хотела умереть: мне 17 лет, у меня уже такие проблемы со здоровьем, в танцы путь закрыт навсегда.
Это был уже конец апреля, моя мать после работы уехала на дачу. Пока ее не было, я сняла пару тиктоков: «Ха-ха, я могла не ходить на физру 11 лет». Но сначала было хи-хи-ха-ха, а потом я просто рыдала, не зная, как жить дальше.
Напуганные коты
Я уже никуда не хотела и знала, что напишу ЕГЭ очень плохо. Мать была готова взять кредит, чтобы учить меня платно, но в нашем случае это было нежелательно.
Первым был ЕГЭ по русскому языку, мне попался отличный вариант. С сочинением возникли проблемы, потому что текст был сложноват, но я что-то написала за полтора часа и в целом понимала, что сдала даже на приличный результат. Так и получилось — 78 баллов.
ЕГЭ по истории был ужасен. История — это один из моих любимых предметов. Я очень тепло относилась к своей учительнице, и мне не хотелось ее расстраивать — хватало того, что я и так часто болела и пропускала элективы.
Но на экзамене было очень жарко, мне досталось место около окна. И вот я сижу, палит солнце, из окон залетает тополиный пух и попадает прямо в нос. В кабинете странные жалюзи, при порывах ветра они очень высоко взлетают и получается много шума — а я не могу работать в шуме, у меня триггер на звуки. Закрыть окно нельзя, иначе мы сжаримся. Еще и задания противные — именно те темы, которые я помнила хуже всего.
Результат — 50 баллов. Я рыдала два дня подряд. У меня были такие опухшие глаза, такой нос! Я прямо орала. Я рыдала так, что от меня убегали все мои коты.
Последним экзаменом было обществознание, я шла на него, зная ровно две темы: что такое истина относительная, объективная и абсолютная, и еще немножечко про искусство и массовую культуру. Во второй части мне попались задания как раз таки про искусство и про истину. Написала все часа за полтора, даже не стараясь. Итог — 53.
В сумме выходил 181 балл. Я не знала, насколько это мало, потому что не интересовалась, с какими баллами вообще поступают в университеты. Конечно, предполагала, что они какие-то низкие. Начала копаться — действительно, низкие.
Бюджетное место
Мать приходит с работы: «Ну что, куда поступать будем?» Она хотела отправить меня в медколледж. Но какой мне медколледж? И почему мы рассматриваем колледжи, если у меня все экзамены были выше порога?
Стали смотреть, куда я смогу пройти. Вузов Челябинска я не знала, слышала только о двух крупных — ЮУрГУ и ЧелГУ. В первый собиралась половина моих одноклассников (видеть их я больше не хотела), а во второй было неудобно добираться.
Случайно наткнулись на институт культуры, тоже в Челябинске. Посмотрели программы, там было направление музеологии. Минимальный балл на бюджет в прошлые годы — 181. Ну то есть прямо как у меня.
Сначала я болталась в самом низу, а бюджетных мест было всего 7. Согласия практически никто не подавал, а я подумала: «Ладно, так уж и быть». Каждый день очень нервно смотрела на список и в какой-то момент оказалась седьмая. В итоге я там удержалась и была очень рада, что нам не придется брать кредит. Ну и просто приятно пройти на бюджет. Мать тоже радовалась, что я поступила и что на меня не пришлось тратить денег. Как потом оказалось, люди с более высокими баллами поступили на платное — потому что принесли согласие позже, чем я.
Сейчас, спустя практически два законченных курса, с учебой у меня все неплохо. Отношение ко мне совершенно другое, да и предметы интереснее. Все свои работы, доклады, рефераты я всегда делаю в основном на уровень выше, чем в группе, и это очень сильно выделяет меня в глазах преподавателей.
В целом я на хорошем счету, у меня единственной за три сессии не было пересдач, я до сих пор учусь на четверки и пятерки и получаю стипендию. По некоторым предметам даже бывают автоматы. У меня уже есть пара опубликованных научных статей — мои преподавательницы заметили меня, хотя я старалась не выделяться, и предложили интересные темы. Это было приятно.
Я люблю проводить исследования, писать статьи, потому что тогда особо не нужно ни с кем контактировать. Но конкретных планов на жизнь у меня нет, потому что все нестабильно и с деньгами, и дома, и со здоровьем.
У меня по-прежнему сильные проблемы с сердцем, здесь все становится только хуже. Если все-таки доживу, я бы, возможно, хотела пойти в магистратуру на историю искусств или культурологию. В общем, продолжать в том же направлении, просто не ограничиваясь рамками музеологии. К моему вузу у меня теплые чувства. Все получилось лучше, чем рисовалось мне в 11-м классе.
Ценности и бутылки пива
Когда я училась в 9-м, у матери появился новый мужчина (с папой она развелась, когда я шла в первый). Чуть больше года назад у них родился сын, теперь она в отпуске по уходу за ребенком.
Мне кажется, она совершенно не умеет распоряжаться деньгами. За последние полгода каждый вечер покупает себе пару бутылок пива. Сама говорит, что у нас осталось 500 рублей и когда появятся деньги — неизвестно. При этом она покупает продукты и все равно в эти 500 рублей как-то пытается уместить пиво.
Ее мужчина работал неофициально, из-за этого они долго не могли подать на выплаты многодетным. В апреле все-таки получилось, плюс я оформила себе социальную стипендию. Так что все несколько нормализовалось, но этого маловато. У меня ломается ноутбук, а я пишу на нем студенческие работы. Наверное, еще проживет полгодика. Но я надеюсь, мы прорвемся и кредитов, как уже часто делала моя мать, больше брать не будем.
В марте мы с ней поссорились, потому что она кричала на сестру. Я заступилась, и мать начала жестко кричать на меня: «Ты надоела! Твои ценности и увлечения — [ерунда]». А все мои увлечения и ценности связаны с учебой: я хожу в музеи, на выставки, много читаю и пишу. Мать в этом видит проблемы. И при этом поступила я по факту ради нее.
Было десять вечера, мне очень сильно хотелось плакать, а заплакать при ней — это унижение, и я стала собираться на улицу. Думала хотя бы отсидеться во дворе на лавочке, полчаса подышать. Но мать опять заорала. Я все равно ушла на улицу, расплакалась, потом со слезами вернулась домой. На следующий день у меня были дистанционные пары. Я проснулась с распухшими глазами и даже не могла смотреть в экран.
В общем, отношения у нас не очень, я общаюсь с матерью поверхностно и стараюсь после того случая поменьше бывать дома, потому что она вызывает у меня стресс. Например, сейчас у меня тяжелый откат в РПП (расстройство пищевого поведения. — Прим. ред.), мать обзывает меня булимичкой. Но вот она уехала на дачу, и появились дни, когда меня не тошнит и я вполне нормально ем.
Мать очень много кричит, особенно на сестру и своего мужчину. Он с нами не живет, но каждый вечер, когда приходит, гарантированно начинается ор. Если она сама дома, я стараюсь себя как-нибудь занять: куда-нибудь зову подружек либо просто гуляю пешком, куда-то еду, задерживаюсь на улице. Я даже на работу устраивалась расклеивать листовки, но отработала два дня и поняла, что физически не потяну.
Америка, которая давно открыта
Не знаю, что я могла изменить, пока училась в школе. Наверное, я бы пожелала себе тогдашней чуть лучше учиться, больше времени тратить на английский и историю. ЕГЭ по английскому все-таки можно было сдать. С другой стороны, понимаю, что в моем состоянии, скорее всего, я бы вряд ли смогла выдать больше.
Здоровьем нужно было заняться до 10-го класса, а не когда к нам пришла новая директриса и стала требовать справки, если пропускаешь уроки. Это благодаря ей я начала чаще ходить по врачам и как-то решать проблемы.
Сейчас вижу, что мне следовало больше знакомиться с искусством. Зачастую то, что в институте для меня открытие, студенты на моем направлении уже знают — они более эрудированные в плане искусства и религии. Вот этим было бы хорошо увлечься пораньше, чтобы теперь не сидеть и не открывать Америку, которая для всех уже давным-давно открыта.
Фото: pxhere.com
