И вот мы, два «зачарованных странника», с восторгом и почтением заходим в храм, ближе к алтарю, к священным иконам, ведь знатоки шептали, что где-то там в иконостасе есть подлинный Рублёв. Шла служба. Кажется, читали Часы. И вдруг откуда-то снизу выныривает маленькая бодрая старушка – вспышка взгляда, и – вердикт:
Архимандрит Савва (Мажуко)
– А вы не на-а-ши! Давайте-ка к дверям! Нельзя вам тут!
Было обидно. Даже скажу: очень обидно, долго я отходил. Староверы народ суровый. Но такое могло случиться со мной и в обычном «никонианском» храме, да и случалось, чего уж тут! Только последнее время всё чаще я вспоминаю эту историю, потому что проблема своих и ваших как-то резко обострилась.
А ведь, прежде чем обидеться, я растерялся. Очень хотелось поступить правильно, как положено, чтобы всем было хорошо. Но тут ещё одна тревожная мысль: а наши – это кто? Кому, собственно, я – наш? «С кем вы, мастера культуры?»
В одной из книг Ивана Солоневича есть такой эпизод: в разгар газетной истерии по борьбе с врагами социалистического строя некий гражданин сам на себя написал донос, а на собрании всё причитал: «Товарищи! Судите меня! Я не наш человек!»
Можете смеяться, но временами мне приходит что-то подобное в голову, потому что разочаровывать людей – неприятно. Человек тебя принимал за своего, верил тебе, крепко жал руку, и тут выясняется, что ты приятельствуешь с врагом или перебежчиком!
– Савва любит отца Александра Меня! – Наш человек!
– Савва подписал письмо в защиту заключённых! – Наш человек!
– Савва соглашается с Константином Сёминым! – Наш человек!
– Савва цитирует Ленина! – Наш человек!
– Савва уважает Николая Второго! – Наш человек!
Нет, я не стану длить утомительный список. Итог один: нигде не свой! Разочарование и обманутые надежды! Как-то не получается у меня примкнуть к какой-нибудь церковной или политической партии, да и не хочу, не вижу смысла.
Почему, собственно, человек непременно должен отождествлять себя с какой-нибудь партией? Ведь вот назвали меня недавно модернистом восьмидесятого уровня, может и правда я модернист?
– Это вряд ли! Лентяев в модернисты не берут.
– А вдруг я обновленец, кочетковец, экуменист?
– Куда там! Я бы знал!
– А вот говорят: жидокатолик!
– Католиков люблю, и от Гомеля не скроешься, только нет такой партии – жидокатолики!
– Видно, я тайный коммунист!
– Да, так маскируюсь, что сам не в курсе!
Так и остаёшься ни к чему не пригодный. А вокруг бродят разочарованные товарищи с укором в глазах.
Так почему же человеку непременно надо быть в какой-нибудь группе, партии, движении? Почему я не могу быть, как дядя Фёдор из Простоквашино – «мальчик сам по себе», – может же быть у человека такое право – быть в мире со всеми, оставаясь не-нашим?
Дело в том, что меня отпугивает корпоративность. Много говорят о корпоративной лжи, и это, действительно, большая проблема, когда человек вынужден ради «священной» корпоративной чести лгать, убивая совесть и опустошая душу. Но есть ещё одна вещь, которая тревожит меня не меньше. Это корпоративная ненависть.
Если ты принадлежишь к некой группе, ты обязан ненавидеть наших общих врагов.
По-моему, это отвратительно, и особенно жутко и уродливо, когда обязанность ненавидеть налагается на тебя принадлежностью к церковной группе.
– Ненависть как признак принадлежности к Церкви? Так не бывает!
– Как далеки вы от народа!
Недавно к моему другу-священнику подошёл коллега и принялся обличать. Религиозные люди вообще большие любители пообличать, а тут прекрасный повод: почему ты служишь в греческой фелони? Разве не знаешь, что нам устроил Константинопольский Патриарх? Может, ты поддерживаешь враждебную политику греков, их антирусские происки?
Для несведущих товарищей поясню: фелонь – это часть священнического облачения, плащ – так это слово с греческого и переводится. Русская фелонь отличается от греческой своим высоким воротником, что делает ее не очень удобной, будто ты служишь в иконном киоте, поэтому, где возможно, батюшки служат в греческой. Но дело не в богослужебных одеждах, дело в самой претензии: наш человек греческого носить не станет!
Как-то неожиданно греки оказались в списке врагов. Но существует ли такой список? К сожалению, он не только есть, но является открытым и постоянно пополняется, опальные эллины прописались там совсем недавно. Раньше них туда, например, угодили евреи, к которым настоящий православный человек должен испытывать тревожное недоверие, поскольку всем хорошо известно, какие они плетут козни. Не верите? Послушайте внимательно проповеди священников в день убиения царской семьи. Немало проповедников считают своим долгом если не сказать прямо, то непременно намекнуть: «Мы-то с вами хорошо знаем, люди какой национальности свергли нашего императора!» – привожу точную цитату.
Далее по списку идут католики, которых почему-то надо ненавидеть даже больше, чем протестантов и евреев, и мне неоднократно приходилось слышать в качестве примера подлинной духовности рассказ про афонского старца, который каждую свою молитву завершал анафемой Римскому Папе.
Список ненависти будет неполным без злобной Америки и развратной Европы. Оттуда льётся столько всякой отравы, которая отравляет нашу исконную культуру и развращает молодёжь.
Есть в этом списке и почётные места для обновленцев, «экуменистов всех мастей», кочетковцев, которые «продали веру» и теперь хотят разрушить то, что осталось. Вот уж для кого анафемы не жалко!
Может показаться, что обязанность ненавидеть – признак неразвитости, скудного образования, болезнь традиционалистов и консерваторов, – но это не так!
Каждый лагерь лихорадочно составляет свои «синодики», которые громоздятся, словно теневой «символ веры», обязательный к затверживанию и исполнению.
Увы, те самые «продвинутые христиане», которые и книжки правильные читают, и в богословии сильны, отличаются не меньшей категоричностью в суждениях и скорым судом, так что обозвать оппонента мерзавцем ещё до всякого спора и прояснения позиций считается чем-то вполне естественным.
В 2018 году был запрещён в сане священник Андрей Федосов, проповедник и миссионер, известный под прозвищем Киберпоп. Ему вменили в вину, что он на одной из встреч со слушателями упомянул, что уважает Ленина и даже бывал в мавзолее. После этого священника подвергли настоящей травле в православной прессе, провели через два церковных суда, заставили написать множество покаянных писем. Он прослужил перед Престолом двадцать два года, построил храм, занимался разработкой школьных программ, проповедовал в интернете – всё оказалось не важным, и теперь такого священника нет, и никто из обвинителей не взял на себя его миссию.
Но ведь это сюжет для Салтыкова-Щедрина: священника отстраняют от службы из-за Ленина! Уважаешь вождя? – Запрет на проповедь и служение! То есть симпатии к Ильичу, высказанные однажды в общении с друзьями, являются достаточным основанием для репрессий? Причём ни у кого и сомнений не возникло – всё и так ясно! – Виновен! Невероятная история! Полвека назад сказали бы: «Белогвардейский террор!»
В этой истории интересен не ход событий, не ситуация в епархии или моральный облик священника – взрослые люди, сами разберутся, да уже и разобрались. Гораздо важнее этот теневой «символ веры», который предполагает, что православному человеку положено Ленина ненавидеть. Имя вождя мирового пролетариата есть в списках и православных модернистов, и православных консерваторов. Последние, правда, при этом вполне терпимо относятся к почитанию Сталина, потому что его фигура хорошо встраивается в околоцерковную мифологию. Но только не Ленин – это абсолютное зло и, как известно, он горит в аду, в отличие от Иосифа Виссарионовича, который перед смертью успел покаяться.
Конечно, в жизни бывает всякое, и каких-то деталей этого происшествия я не знаю и не в состоянии понять. Меня волнует другое: вся эта история стала возможна как раз благодаря существованию безмолвно принятого теневого «символа веры», который предписывает своим исповедникам долг ненависти к Ленину. Если ты православный, ты просто обязан ненавидеть Ленина, и точка! Иначе ты перечёркиваешь подвиг новомучеников, и знаешь, что сказал святитель Тихон про Ильича? Вот то-то же!
А почему, собственно?
Как так получилось, что теперь ненависть делает меня своим в Церкви?
Меня волнует не политический, а духовный аспект: каждый из церковных лагерей пылает нетерпимостью к непримкнувшим. Традиционалисты клеймят «модернистов», не стесняясь в выражениях, «обновленцы» не остаются в долгу. И самое грустное: отсутствие здорового любопытства и человеческого расположения друг к другу. Каждая из групп, лучше сказать, сект, вполне довольна своим райком, считает его достаточным и завершённым. Что происходит там, за стенами наших духовных цитаделей, даже не интересно. «Да и о чём говорить с людьми, которые Лотмана считают последним словом в семиотике?» И не успеваешь даже следить за этим опустошающим взаимным отрясанием праха!
При этом каждая из групп самостийно присваивает себе право вещать от лица церковного народа:
– Церковная общественность не допустит! Народ Божий нас не поймёт!
Странно. Мне одному кажется, что этот самопровозглашённый церковный народ, узурпировавший себе право вещать от лица всей Церкви, есть не более чем небольшая, но очень шумная и маргинальная группа, закрытый клуб избранных?
– А вы не на-а-ши!
– Отчего же?
– Оттого, что только у нас критерий веры и мерило ненависти – мы ненавидим согласно преданию и отцепреданному благочестию! Такой чистоты ненависти вы нигде не найдёте! Впрочем, и не ищите, потому что – мест нет! Все наши уже в сборе, остальные – как хотят! На днях отправляемся в рай как последний оплот и священный остаток!
Вот и придёт такой священноненавистник к вратам рая, а там его уже и ждут давно:
– Проходите, пожалуйста! Очень рады! Вам у нас понравится!
– Ой, спасибо! Я, конечно, недостоин и грешник, но приемлю и нимало вопреки глаголю! А что это у вас там из-за стен кто-то так заливисто смеётся?
– Да не обращайте внимания! Это Ленин – известный балагур! Он как Троцкого в шахматы обыграет, так смеётся, аж заходится. Мы уже и не замечаем!
– Как Ленин? В раю Ленин? Какой Ленин?
– Тот самый, который Ильич. Он ещё на броневичке выступал, помните?
– Это что у вас за рай тут? Нам такого не надо!
И пойдут сии… в свой собственный рай.
Конечно, это шутка, а не пророческое видение. Та картинка родилась после чтения притчи о блудном сыне. Помните, там старший сын, который ни разу не расстроил отца, отказался войти на торжественный пир и даже признался, что всё это время мечтал о частном пире, пире для своих, чтобы без тельцов, младших братьев и без отца, чтобы только свои. Не знаю, как это назвать, но на пир Царства это мало похоже.
Для христианина самое важное не классовая принадлежность, а Христос, вокруг которого собирается Церковь.
Если вам нужно определение Церкви, оно есть у меня: Христос посреде нас!
И мы вокруг Христа не по партийным спискам, а потому что мы – братья и сёстры, пусть даже нас разделяют различные политические пристрастия, эстетические вкусы, социальные страты. Я убеждён, что коммунист может быть христианином, то есть моим братом во Христе, так же, как и монархист, и либерал, и либертарианец, и я готов дать им целование мира, что не помешает мне с ними потом и поспорить. Нами должна двигать воля к единению, а не к раздорам. Не ненависть нас объединяет, а любовь и доброта.
И те, кто меня любят, и те, кто со мной спорят, и те, кто в борьбе за чистоту веры меня клянут – мои братья и сёстры. Мне с ними вечность коротать! Кстати, тогда будет время и для ярких дискуссий! Так что отъявленные спорщики, по логике вещей, должны пылать нетерпением попасть на тот свет!
– Но извините, никак не отойду! Вы и вправду полагаете, что Ленин в раю?
– Что мы об этом знаем? Всё в руках Божиих! Наш Папка полон сюрпризов!
