Когда бывший министр спорта Виталий Мутко выступил со знаменитой речью «Лет ми спик фром май харт», во многих издевательских комментариях в его адрес можно было встретить прилагательное «рязанский». «С таким рязанским акцентом только на английском выступать!» — писали комментаторы. Оставим в покое министерский уровень владения английским — сосредоточимся на слове «рязанский», которое почему-то стало синонимом плохого произношения. Причем не просто русского акцента, а именно его «плохого» варианта — рязанского. Но чем рязанский, уральский, вологодский русский хуже московского русского? Почему региональные варианты стали синонимом необразованности?
Теперь мы знаем, как называется это явление, — глоттофобия, или языковая дискриминация.
Это слово стало широко известно после выпада лидера крайне левой французской партии «Непокорная Франция» Жана-Люка Меланшона в адрес журналистки из Тулузы. «Вы говорите невесть что. Может кто-нибудь задать мне вопрос по-французски и более-менее понятно?» — сказал политик, когда девушка задала ему вопрос перед входом в Нацсобрание.
Буквально на следующий день депутат от правящей партии «Вперед, Республика!» Летиция Авиа предложила законопроект, осуждающий дискриминацию по лингвистическому признаку. На своей странице в твиттере Летиция написала: «Говорим ли мы хуже по-французски, если говорим с акцентом? Обязаны ли мы при этом терпеть унижения, если не обладаем стандартной интонацией? Наши акценты — часть нашей идентичности».
Ключевое слово здесь — «хуже». Действительно, можно ли говорить о том, что региональный акцент в любом языке делает его обладателя менее образованным, интеллигентным и вообще достойным звания носителя языка — неважно, русского, французского или испанского?
Акцент, особый выговор может быть «героем» анекдота или даже основой сюжета комедии — как в популярной французской комедии «Бобро поржаловать», главный герой которой переезжает в другой регион и оказывается в абсолютно непривычной языковой среде. Кстати, посмотрите этот фильм, если еще не видели, — никакой глоттофобии, просто очень смешно!
Но когда акцент становится поводом для унижения или дискриминации, когда тому, кто говорит «неправильно», отказывают в работе или даже в ответе на вопрос, — это и называется «глоттофобией». Новое слово для старого, хорошо знакомого всем явления.
«В России и Советском Союзе к региональному акценту всегда относились свысока, — говорит лингвист Елена Шмелева. — К примеру, в школу могли назначить учительницу из центра, она постоянно исправляла учеников и говорила: «Не повторяй за своей неграмотной бабушкой, говори культурно». Ну, а потом появилось радио с «образцовым произношением», которое орало с утра до ночи».
«У нас так долго целенаправленно боролись с диалектами, что добились представления о том, что есть один правильный русский язык», — заключает Шмелева.
Отсюда и требования на радио и телевидении говорить без регионального акцента, стремиться избавиться от говора, если ты приехал из Перми, Вологды, Ростова-на-Дону или Владивостока. Интересно, что сами носители региональных акцентов, как правило, не воспринимают такое требование как дискриминацию. Они часто стыдятся своего немосковского выговора и охотно начинают переучиваться, считая свою идентичность досадной помехой.
Такой подход к диалектному и акцентному разнообразию внутри одного языка — есть один классический вариант, остальные «неправильные» — был долгое время свойствен многим странам. Именно поэтому политики и позволяют себе уничижительные комментарии в адрес тех, кто говорит с акцентом.
Во Франции тема глоттофобии обсуждается довольно активно. Социолингвисты признают: дискриминация по языковому признаку — распространенное явление. И говорят о том, что обществу нужен полиномический подход к языку — то есть такой, который признает множественность, разнообразие. Такое общество может быть более гостеприимным и открытым.
«Французский язык в его современном виде очень неоднородный, у него много региональных диалектов, акцентов и жаргонов, — рассказывает корреспондент «Коммерсант FM» в Париже Дарья Злотникова. — С одной стороны, проблема грамотности стоит достаточно остро, потому что многие французы (даже самые «коренные») плохо владеют грамматикой и даже путают артикли. С другой стороны, к разнообразию культур и языков в стране привыкли уже давно. Самые яркие и выраженные акценты — это «экающий» южный и «шепелявящий» северный. Ведущих с такими акцентами на радио и ТВ не встретишь — норма есть норма. Но в повседневной жизни такие различия скорее умиляют или дают тему для непринужденного разговора».
А иногда, по ее словам, акцент даже может стать товарным знаком. Телеведущая Кристина Кордула, бывшая топ-модель из Бразилии, с 2004 года ведет на ТВ шоу о шопинге и стиле, и ее акцент стал настоящим брендом. Ее коронное «манифАйк!» (magnifique произносится как «манифИк») и еще несколько слов зарегистрированы в качестве товарных знаков.
Проявления глоттофобии встречаются и в Испании, например, по отношению к андалузскому диалекту. О нем можно услышать негативные комментарии вроде «речь необразованных крестьян» и массу анекдотов, в которых высмеивается манера говорить. По словам сотрудницы Центра теоретической лингвистики Автономного университета Барселоны Дарьи Серес, андалузский — самый маркированный диалект, и жить с ним в других регионах непросто. Открытой конфронтации нет, хотя в быту выходцы из Андалузии могут ощутить на себе языковую дискриминацию.
В похожем положении, рассказывает Дарья Серес, оказываются и выходцы из Южной Америки: «На испанском ТВ нет дикторов с южноамериканским испанским, хотя в Испании живет очень много выходцев из Латинской Америки, чей родной язык — испанский. А вообще дикторы на ТВ обычно говорят с мадридским акцентом, но, когда репортажи ведутся из других регионов, акцент репортера обычно совпадает с регионом».
А вот каталонский язык проявляет к диалектным различиям большую открытость. В 2016 году в новую нормативную грамматику каталонского языка включили диалектные различия, и лингвисты называют это большим прорывом.
«В том же 2016-м одно издательство школьных учебников попросило Центр теоретической лингвистики дополнить учебник каталонского языка для средней школы разделами о языковом разнообразии: внутри самого языка, среди языков романской группы и среди всех языков мира. Идея была как раз в том, чтобы показать подросткам, что языковое разнообразие нормально (и прекрасно)», — рассказывает Дарья Серес.
Такое открытое толерантное отношение к вариантам одного языка встречается не везде. Украинская актриса дубляжа Марта Мольфар рассказывает, что озвучивать рекламу, например, могут взять только того, кто владеет литературным украинским. Исключение может быть сделано только в том случае, если в сценарий включен диалог с носителем регионального диалекта. При этом на телевидении и радио можно услышать самые разные варианты и акценты. «Западные диалекты сейчас в моде, и многие произносят слова именно в соответствии с ними, хотя официальный литературный язык — это центральная Украина. Зрителей это путает, — считает Марта Мольфар, — они не могут понять, какова же норма на самом деле».
На британском телевидении никакой языковой дискриминации нет и в помине, утверждает журналист Маша Слоним. «Был раньше так называемый BBC English, но это давно в прошлом! — вспоминает она. — Огромное количество региональных акцентов, недавно на Radio 4 (ВВС) появился ведущий новостей с вест-индским акцентом. Снобизма нет, а есть, я бы даже сказала, положительная дискриминация: то есть при прочих равных могут выбрать именно журналиста с региональным акцентом. В общем, раздолье, и мне это очень нравится!»
Сформировать такое отношение к диалектам удалось в том числе благодаря образовательным программам на телевидении. На ВВС долгое время выходила программа о диалектах английского языка и о том, что каждый из них — достояние нации и потому заслуживает уважения. Благодаря этому в Британии и появилась своеобразная мода на акценты. Говорящие не скрывают произношение, чтобы окружающие понимали, откуда они родом.
Пожалуй, в этом и есть секрет британского «языкового раздолья», о котором говорит Маша Слоним.
Языковая толерантность, как и любая другая, не может возникнуть на пустом месте — ей нужна подготовка, ее нужно воспитать.
И если в течение многих лет по телевидению говорить о том, что все варианты языка заслуживают уважения, а к их носителям не стоит относиться свысока, — никакая глоттофобия обществу будет не страшна.
