Вот, представьте себе, обед. Вернее – подготовка к обеду. Надя помыла руки, переоделась из пляжного в домашнее и накрывает на стол. Ей, например, нужно поставить на стол пять суповых тарелок и положить пять столовых ложек. И ничего, что Надя не умеет считать до пяти. Она открывает ящик, который сильно выше ее головы, поднимает руки над головой, шарит в ящике и приговаривает:
– Это ложка маме, это ложка папе, это ложка Наташе (так зовут няню), – это ложка Вере, это ложка Наде.
Обратите внимание на иерархию. Всегда в таком порядке. Никогда в другом. Если на словах «Это ложка папе» случайно выуживается из шкафа маленькая детская ложечка, Надя кладет ее обратно, чтобы еще раз вытащить, когда придет время «ложки для Нади».
Набрав таким образом пять ложек, Надя идет к столу и – нет, не просто кладет ложки на стол – раскладывает с теми же присказками на те места, где обыкновенно сидят люди, которым предназначены ложки.
Точно с такой же тихой дотошностью Надя будет и убирать со стола после обеда. И если найдет на полу бумажку, то обязательно выбросит в мусорное ведро. И если увидит, как кошка нагадила в саду под кустом, то обязательно станет требовать тихо, но настойчиво: «Уберите, там кошка накакала!» И не успокоится, пока не объяснишь, что кошка сама за собой убирает, пока не покажешь, как кошка закапывает свои испражнения.
Вера же тем временем… Ну, орет, разумеется, это же Вера. На этот раз Вера орет, что перед обедом всегда полагается мыть руки и именно поэтому именно сейчас Вера ни за что мыть рук не будет, чтобы хоть раз перед обедом не помыть рук. Дело кончается тем, что мама насильно волочет Веру в ванную мыть руки, крик поднимается страшный, чисторукая Вера мечется по комнатам, соображая, как бы теперь испачкать руки, а Надя сидит за столом тихонечко и прилежно ест суп.
Не надо только думать, будто Верино ниспровергание порядков обязательно носит деструктивный характер. Вовсе нет. Зачастую Вера может ниспровергать порядки героически. Например, на пляже, когда пора уже ехать домой, Вера может одна собрать все сумки и одна волочить к машине все то, что обычно несут мама, папа и няня. Спотыкаться, падать, рассыпать, собирать снова, но волочить, тогда как Надя тихонько несет стойку от пляжного зонтика, ношение которой является Надиной скромной обязанностью.
В этом разница. Надя тихо делает скромные и необременительные работы. Вера от рутинных работ наотрез отказывается, зато всегда готова совершить трудовой подвиг.
Подмести пол – это к Наде. Помыть пол огромным количеством воды (или даже машину отскрести от грязи при помощи палки) – это к Вере. Полить цветы в саду – это к Наде. Перекопать полсада игрушечной лопаткой – это к Вере. Принести из шкафа платье – это к Наде. Принести целую гору белья – к Вере.
И так далее. Веру тянет на подвиги. Надя склонна к смиренному каждодневному труду. Во время совершения своих подвигов Вера обязательно выкрикивает что-нибудь, плачет или хохочет, если бы был у нее флаг – размахивала бы. А Надя молчит. Единственная причина, по которой Надя может заплакать – это отказ в грудном вскармливании. Мама занята, мама работает, мама ест, мама спит, подожди немножко.
И Надя – в слезы. И я часто думаю, она потому плачет, что не давать ребенку грудь – это непорядок.
Фото: Ольга Лавренкова
