У Веры есть страх. Настоящая фобия. Девочка боится лифтов.
Многие люди боятся лифтов в той или иной степени. Лифтофобию принято объяснять так и эдак, принято искать для лифтофобии первобытные какие-то и даже фрейдистские причины.
Но я точно знаю, почему и с каких пор Вера боится лифтов. И точно знаю, что к фрейдизму этот Верин страх не имеет никакого отношения, а имеет отношение к Наде и к шапке.
Однажды зимой Вера, Надя и няня возвращались с прогулки. Надя по малолетству ехала в коляске, а Вера шла пешком, вернее бежала вприпрыжку, как это ей свойственно. Девочки с няней ехали в лифте, и никто ничего не боялся.
Потом лифт остановился на нашем этаже, двери раскрылись и Вера выбежала на лестничную площадку. А Наде в тот самый момент пришла охота похулиганить. Надя сорвала с головы шапку и метнула ее через плечо.
Няня на минуту замешкалась в лифте, наклонилась поднять Надину шапку, и пока няня наклонялась, двери лифта закрылись, и лифт с Надей и няней внутри был немедленно вызван кем-то с другого этажа.
О, вы не представляете себе этот вопль, который издала Вера, оказавшись на лестничной площадке одна. Мы услышали его из квартиры сквозь дверь и бросились спасать ребенка.
Вопль был такой, будто Вера превратилась в дикого бегемота и вот прямо сейчас подвергается растерзанию со стороны стаи диких крокодилов. Это был вопль абсолютного отчаяния. К Вериному воплю добавлялся еще и нянин вопль из лифтовой шахты:
«Верочка, не бойся-а-а-а! Не уходи никуда-а-а! Я сейчас приеду-у-у!».
На Верином месте, если бы я даже не испугался, оставшись один на лестнице, я бы точно испугался, услышав, как кричит няня.
Секунд через шесть Вера была спасена с необитаемой лестничной площадки спасательной экспедицией, состоявшей из мамы. Секунд через четырнадцать вернулись Надя с няней, и няня тоже была спасена при помощи успокоительных капель.
Но боязнь лифтов осталась.
Теперь всякий раз, подходя к лифту, Вера начинает суетиться и подвывать. Вера настаивает, что все взрослые в компании (даже если взрослых, например, трое) должны взять Веру и Надю за руки. И войти в лифт следует всем одновременно.
И выйти тоже – всем одновременно, даже если Надя в коляске, Вера – на беговеле, а у папы в руках чемодан. Непременно всем одновременно и так быстро, как если бы лифт обстреливался ротой автоматчиков.
И надо понимать, что все эти меры предосторожности относятся к нашему лифту, который новый, бесшумный и светлый. А есть же еще лифт в доме у бабушки – темный ободранный и скрипучий. В бабушкин лифт Вера входит так, как идут на войну.
Входя в бабушкин лифт, Вера считает невозможным для себя паниковать, истерить, подвывать и хватать маму за руки. Входя в бабушкин лифт, Вера понимает, что обязана ни в коем случае не демонстрировать страха и поелику возможно, успокоить младшую сестру.
Пока бабушкин лифт тащится на девятый этаж, покряхтывая и поскрипывая, Вера говорит полушепотом, которым рассказывают детские страшилки про черную-черную комнату:
– Не бойся, Надюся, это просто колесики так постукивают.
– Угу! – отзывается Надя.
– Не бойся, Надюся. Это просто железочки так поскрипывают.
– Угу!
– Не бойся. Это просто лампочки так мигают.
– Бо! – Надя, наконец, скрючивается, обнимает себя за плечи и дрожит.
– Не бойся, Надюся! – восклицает Вера с той интонацией, с какой пела бы, если бы знала, песню про крейсер «Варяг».
– Бо! – повторяет Надя патетически.
А сама потихоньку улыбается.
Я почти уверен, Надя не боится лифтов. И страх изображает только из уважения к старшей сестре или считая Верин страх игрой. Мне кажется, Надя только и ждет, когда снова наступит зима и снова можно будет, выходя из лифта, изловчиться, сорвать с головы шапку и швырнуть через плечо, чтобы все забегали.
Фото: Ольга Лавренкова
