«Стало грустно или устал — автоматически тянешься к телефону»
— Вы дозируете время, которое сами проводите в сети?
— Мы как-то с одной моей знакомой сравнивали экранное время на телефонах, у нее получилось 9 часов, у меня — 2.
— Почему так мало?
— Бог весть.
— У вас есть какие-то правила, которым вы следуете?
— Нет. У меня есть определенное и единственное правило — чтобы соцсети не отрывали от реальной жизни, потому что она дороже. Соцсети для меня просто инструмент, потому что я занимаюсь миссией, в первую очередь, в интернете, для меня это инструмент работы. Когда меня здесь нет, я отдыхаю в реальной жизни. Соцсеть для меня — служение, это мой долг, моя обязанность, а не средство развлечения. Наверное, сам подход помогает дозировать время пребывания в социальных сетях. Я здесь только по делу. Просто так, чтобы я сидел и тупо листал ленту — этого не понимаю, хотя это тоже проблема.
— Это звучит очень хорошо, но практически не очень понятно. Я слышу первый полезный рецепт — вы не читаете ленту. Что значит конфликт между социальными сетями и реальной жизнью? У вас в какие-то моменты телефон выключен, вы его не проверяете или не отвечаете на сообщения?
— Во-первых, отвечать на все сообщения у меня не получится, потому что большая аудитория, и я постоянно людям повторяю — вы пишите либо на электронную почту, либо лучше приходите в эфир, мы с вами пообщаемся, это будет живое общение. Вы написали или вышли в эфир, мы поговорили, все обсудили, и всем все понятно. Либо в крайнем случае написать письмо на почту, старый метод.
Лента. У меня там всего-то 100 друзей, у меня нет тысяч подписок, в основном те люди, которых я знаю, с которыми мне интересно. «Правмир» — один из них вместе с дорогой Анной. Я не вижу какого-то особого интереса в том, чтобы сильно зависать.
Если взять тот же Facebook — это профессиональная сеть, для многих это инструмент работы. Там знакомые священники есть. Я там получаю новости, потому что мои друзья их узнают, они рефлексируют у себя на странице, я уже читаю не какую-то сухую заметку, а уже обработанную информацию через опыт, через убеждение человека — так легче и проще составить свое собственное суждение по наболевшей теме, потом выставить в виде интересного поста, заметки, в виде темы для прямого эфира. Мне кажется, в этом главная задача социальных сетей — обмен информацией, опытом, интересное общение, но не больше.
— Бывает, что вам пишут в личные сообщения какие-нибудь важные и очень личные вопросы: «Батюшка, срочно, скажите, пожалуйста, помогите, тут вопрос жизни и смерти», — кто-нибудь на аборт собирается или еще что-то. Какая-то ситуация, в которой нужно личное участие, причем активное, либо надо сидеть с человеком, что-то рассказывать, либо не отвечать. Что вы делаете в таких ситуациях?
— Чтобы это увидеть, наверное, нужно включить уведомления. Для этого нужно смотреть в телефон постоянно, а это другая проблема эмоционального скроллинга, которую тоже нужно вводить уже в обиход наш, потому что часто люди используют телефон для того, чтобы отвлечься. Как некоторые заедают грусть, тоску пищей для того, чтобы вызвать у себя чувство эйфории; некоторые так же идут в социальные сети, чтобы погрузиться, отвлечься как-то, и это становится привычкой — тебе грустно, скучно, тоскливо, и ты автоматически тянешься к телефону. Или у тебя какая-то проблема, думают: «Сейчас батюшке напишу». Люди думают, что батюшка сидит перед телефоном 24 на 7, смотрит на него и прямо сразу тебе ответит.
Бывает, пишут какие-то срочные вещи, но я не всегда могу их заметить. Во-первых, у меня выключены уведомления, во-вторых, в директ я уже отчаялся заходить. На меня люди обижаются, подписчики. Но я всегда объясняю, что не захожу в директ не потому, что мне не интересно ваше мнение или нет желания узнать, что вы там пишете и думаете, а просто потому, что слишком много людей, я физически просто не успею. Конечно, когда у тебя аудитория поменьше, ограниченная, тут больше поводов для каких-то обид.
Меня больше беспокоит то, что люди в социальных сетях зависают с целью какой-то отдушины. В результате мышление наше становится фрагментарным и вера тоже — нет какого-то целостного восприятия.
Когда человек книжку читает, у него в голове рождается масса мыслей, он выступает как творец, у него подключается воображение, другие чувства. В социальных сетях он получает рафинированную информацию, выжимку очень простую. С одной стороны, это удобно, когда на тебя обрушивается масса, ведра этой информации, ты не знаешь, куда от нее деваться, она повсюду. Мимо рекламного баннера едешь и невольно думаешь: зачем знать, по какой цене прокладки? Но ты все равно это видишь, никуда ты не денешься, потому что за это цепляешься.
Что происходит? Человек перестает глубоко погружаться и концентрироваться. Я даже по себе заметил, когда ты весь день находишься в социальных сетях, у тебя мозг становится как у наркомана. Я думаю, из-за выброса дофамина происходит такая реакция. У детей еще сильнее это наблюдается, потому что у них масса комплексов, страхов подростковых, проблемы социализации, общения. Для них соцсети — это прямо второй мир, они с удовольствием погружаются в него, оттуда не вылазят, и это все приводит к тому, что мозг у них как вареный становится.
Я тоже это замечаю у экрана. Поэтому, когда у меня есть время, я выхожу на улицу, включаю какую-нибудь аудиокнигу, иду и релаксирую. Сыпет снежок вокруг, ветер, живые люди, нет экрана и всё по-настоящему, это просто прекрасно и бесценно. Или просто идешь к детям. Как говорил Достоевский, с детьми душа очищается, и сам ты становишься лучше рядом с ними. В этом, мне кажется, человек должен черпать силы, а не в соцсетях.
Отец Николай с матушкой / фото из личного архива
«С женой мы познакомились в соцсетях»
— С другой стороны, здорово, наверное, получить какую-то поддержку. Я недавно у одного батюшки читал, что он в Facebook даже друга встретил. Он просто написал на стене, ему написал в ответ человек, они с ним пообщались, подружились и дружат до сих пор. Мы с матушкой тоже в интернете познакомились, в социальных сетях.
— Расскажете?
— Это был «ВКонтакте», не Instagram.
Я жил в монастыре и к соцсетям относился как к мракобесию. Меня друзья зарегистрировали. Видят, парень одинокий, грустит.
Моя будущая жена была временным админом группы, написала мне, мол, кто такой. Непонятно было, принимать или не принимать этого человека. На аватарке котяра стоял в наушниках. В увлечениях была религия, философия, какие-то странные группы вперемежку с религиозными — непонятно, агностик какой-то, что ли. Оказалось, семинарист. Пробудилось женское любопытство, завязалось общение, что привело к браку. Сейчас ждем четвертого ребенка.
— Уже совсем скоро.
— Вероятно, Промысл Божий мне указал: «Отец Николай, ты будешь служить еще и здесь». Так получилось, что, наверное, половина моего служения проходит в социальных сетях, помимо служения на приходе. Поэтому я к ним отношусь хорошо, как к инструменту необходимому и важному, сейчас без этого никуда. Но и с осторожностью, потому что мозги, время и живое общение важнее. В конце концов, зависимости не должно быть, это важно.
— Знакома ли вам ситуация, когда ты зашел в интернет, например, в Facebook, в Instagram и пропал. На днях мне надо было прислать в рабочую группу ссылку на свой прямой эфир. Я семь раз заходила в Instagram, и только потом вспоминала, что нужно сделать. Открываешь интернет вроде бы на три минуты — посмотреть последние новости, а через час ты читаешь про то, какое платье было на Кейт Миддлтон во время последнего модного показа. Как ты там оказался, абсолютно непонятно.
— Нужно понимать, что у социальных сетей есть механика. Искусственный интеллект там тоже есть, он вычисляет алгоритмы поведения людей. Кроме того, я уверен, нас сейчас пишут и слышат. По каким-то опорным словам и фразам выбрасывают рекламу. Что тут говорить, если в Facebook в рекомендациях у меня появляется реклама какой-то брендовой одежды, очень похожей на подрясник.
Происходит та самая история: ты зашел посмотреть, что написали твои друзья. Ты думаешь — 10 минут, это друзья, они будут удивляться, что ты перестал лайкать их. Вроде зашел по делу и остался.
Перед эфиром мне как раз матушка скинула две ссылки в Instagram, и та же ситуация была — я зашел читать один раз, каким-то образом оказался в WhatsApp, потом в телеграме, потому что в телеграме у меня включены уведомления. Вылетело уведомление, я перешел раз, два, три — смотрю, 10 минут я потерял. Поэтому выход один — концентрация.
В чем проблема наша? Мы перестаем концентрироваться. Наш мозг — вжик, и расслабляется. Как раз из-за выброса дофамина у нас концентрация снижается, потом очень тяжело садиться заниматься.
Я сейчас общаюсь со знакомой преподавательницей по английскому, она взялась меня подтянуть. После того, как ты в соцсетях проводишь время, погрузиться в другую среду, особенно языковую, очень проблематично, сложно, именно из-за того, что мышление становится фрагментарным, надолго отвыкаешь сосредотачиваться. Тебе нужно постоянно читать книги, тебе нужно, кроме интернета, еще каким-то образом не давать мозгам зачахнуть, а это как раз и теряется.
Обратите внимание — сколько раз вы даже во время просмотра фильмов отвлекаетесь на телефон и соцсети. Хотя, казалось бы, это фильм. Потом смотришь — полфильма пролетело. Думаешь: «Зачем я тогда сел фильм смотреть?» С книгой еще сложнее.
— Мы боимся, что нечто важное и значимое мимо нас пройдет — кто-то что-то напишет, скажет, что-то произойдет, а мы не тут, мы не в моменте.
— Ну и ладно, у нас же не новостной паблик, в конце концов. Не все наши читатели «Правмира» ведут эти паблики.
В «Нью-Йорк Таймс» была статья, что потребление цифровых услуг — это рынок для бедных. Потому что люди обеспеченные стараются меньше присутствовать в социальных сетях. Они предпочитают всяким электронным курсам настоящих живых тьюторов, предпочитают живое общение, сами ходят в магазины, чтобы потрогать, пощупать. А люди простые, такие как мы, предпочитают электронное потребление услуг, товаров и общение, в том числе. Это тоже проблема.
Статья, конечно, спорная, безусловно. Я думаю, время в социальных сетях тоже говорит о социальном и культурном статусе человека. Тут даже вопрос не в финансах, кто богаче, а в том, как человек относится к социальным сетям.
— За время пандемии многое изменилось к лучшему. Например, курсы и занятия для детей вышли в онлайн. Когда не было возможности возить туда ребенка, он на них просто не ходил, а теперь всё есть в сети. Мы с мужем просто выдохнули — бесконечные рабочие встречи теперь в сети. «Давайте в ZOOM?» — «Да!» Это намного проще, мы с мужем просто выдохнули, потому что первые полгода с нашими младшими было очень сложно уезжать на личные встречи.
Ребенок играет в песочнице, а мама смотрит в смартфон
— Вы сказали очень важную вещь — мы стараемся заполнять соцсетями какую-то внутреннюю пустоту и усталость. Когда ты в ситуации материнского выгорания, то находишься с ребенком и все время при этом погружен в телефон. Вроде бы ты хорошая мама, сидишь на краю песочницы, но на самом деле ты не здесь, не в моменте. Вроде полезно, чтобы совсем с ума не сойти, но ребенок вырастает, и ты условно этого не видишь.
— 200 раз сделать улитку из пластилина очень сильно достает, наверное. Но лучше сделать это 201-й раз, потому что это потом будет с тобой всегда. Мы привыкаем отключаться от процесса общения с детьми, нам кажется, что мы отдыхаем, когда мы — чик, и отключились. Но мы себя обедняем, потому что теряем важную часть их жизни.
Потом, когда перед нами встает проблема, как же нам заменить ребенку гаджет, нам в ответ будет нечего ему предложить. Все батюшки говорят: «Давайте православных детей от гаджетов бесовских отправим куда подальше, только деревянные игрушки из IKEA, все настоящее, натурпродукт. Все должно быть естественное, натуральное и духовное». Хорошо, наверное, было бы это стремление к естественности, к духовной чистоте, к высшим ценностям.
Но телефон, смартфон в руках ребенка и в руках родителя — это бесконечный источник информации. Если мы хотим каким-то образом вырвать оттуда ребенка, мы должны что-то предложить взамен.
Хотим вырвать маму из телефона, значит, и ей нужно что-то предложить взамен. Она каким-то образом должна найти в общении с ребенком что-то полезное и интересное для самой себя, это главная проблема, потому что улитку в 201-й раз лепить из пластилина не хочется.
Хочется быть фоном — вот ребенок, а вот ты. Какая тебе разница, принимаешь ты участие или нет? Дети могут и так на детской площадке побегать и без тебя, а ты можешь на лавочке посидеть с телефоном.
Я бегаю за своими детьми по детской площадке. Потому что, во-первых, у меня стоит шагомер.
— Ого!
— Меня друг заставил. Шагомер настойчиво зудит, когда долго сидишь, он тебя заставляет подняться, оторваться от компьютера, что тоже немаловажно.
Во-вторых, ты погружаешься в детскую игру, появляется коммуникация, между тобой и ребенком вырабатываются личные отношения и общение, которое помогает в дальнейшем вам не потерять доверие. Ребенок начинает узнавать что-то новое не только от телефона, но и от тебя.
Информацию может давать и родитель. Он может подтянуть свои знания по динозаврам. Пластилин изучаешь? Ок. Посмотри, из чего делают пластилин, и расскажи об этом ребенку. Не хочешь делать улитку, сделай что-то другое. И ребенок будет видеть, что маме и папе тоже интересно, и ты будешь в процесс включаться. Потратишь 40 минут на это, вместо того чтобы просидеть с телефоном.
Отец Николай с детьми / фото из личного архива
Через общение с детьми мы обогащаемся внутренне, отдыхаем. Мы устаем больше от бытовухи, от уборки, от этой логистики, что нужно организовать все так, чтобы успеть, от этого мы устаем. А от общения с детьми простого мы отдыхаем. Это же твои дети, ты их любишь. Вместо того, чтобы погружаться в соцсети, лучше погрузиться в свою семью.
«У вас ванильные фоточки, отец Николай, — мне пишут. — Вы какие-то вещи несерьезные пишете». Как это несерьезные, если они у меня миленькие такие! Я же не виноват, я к этому так отношусь, но по-другому не могу. Мне гораздо проще говорить на эти темы, потому что я легко погружаюсь в эту среду, не потому что я такой хороший, просто потому что я понимаю разницу, что я потеряю, если не буду этого делать.
Мне кажется, нам просто недостает концентрации с детьми. Мы с радостью будем участвовать в комментариях, как в фильме «Брюс всемогущий», когда он сидит и на клавиатуре «чук-чук-чук-чук» — так же выглядит человек, когда он спорит в интернете с незнакомцем. Сидит часами. Потом приходит на исповедь, говорит: «Батюшка, я хотел как лучше, в спор вступил, чтобы человека на путь истинный наставить. В итоге разозлился, разгневался, переругался с пятью параллельно, всех возненавидел, осудил и пошел заниматься другими делами». Вопрос: зачем тогда?
Поэтому я даже у себя на странице в комментариях не всегда вступаю в диалог. Спорить я вообще не люблю. Если я вижу, что у человека позиция иная, я задаю вопрос наводящий. Я никогда не ставлю цель кого-то переубедить, сломить или наставить на путь истинный.
Соцсети — это не место для какого-то конструктивного диалога, тут, скорее, взаимообмен мнениями и всё.
Здесь лучше, если ты авторитетно в положительной повестке будешь говорить свою точку зрения, чем ты будешь постоянно отстреливаться, оправдываться, кому-то что-то объяснять, рассказывать, доказывать, на это масса душевных сил уходит. Я раньше так делал. Когда у меня было чуть меньше подписчиков, я чуть ли не с каждым старался как-то пообщаться. Потом, когда некоторые стали скринить мои шутки и выкладывать их в сториз, я понял, что лучше этого не делать, потому что ты хотел как лучше, а получилось как всегда.
Можно сказать, что благодаря Instagram я познал ценность реального мира.
— На ранних стадиях появления «Правмира» мне надо было каждого переубедить, переспорить. Просто невозможно было спать — как же, в интернете кто-то неправ. Потом ты понимаешь, что никто никого ни в чем нигде не переубедит. Можно свидетельствовать и рассказывать о каком-то своем опыте, но у другого человека все равно мнение изменится не от чужих слов, а от событий в его жизни.
Время, когда мы отключаем телефоны
— У вас есть какие-то домашние правила экранного времени? Когда вы с матушкой говорите друг другу: «Так, убери телефон».
— Я могу соврать, что я такой хороший и правильный, но все-таки «Правмир» — православный, поэтому перед его справедливым голосом я врать не стану. Так как у меня семейный блог, когда я время с семьей провожу, то какие-то мысли для сториз у меня в голове рождаются. Но это не потребность снять и показать: «Смотрите, какие у меня дети классные!» Нет-нет, это для образа.
Отец Николай с семьей / фото из личного архива
Приходит впервые человек, у него какое-то шаблонное представление о православии — злые попы, мерседесы, коррупционеры все, пальцы веером и так далее. Поэтому моя цель — создать другой образ, положительный, и мне не нужно его выдумывать. Я просто показываю свою семью, обычную жизнь. Те, кто приходят на прямые эфиры, они прекрасно видят, как ведут себя дети, как я с ними общаюсь, как реагирую на шум, на крики, на какие-то инциденты. Такое нельзя сыграть, потому что детей не обманешь, и людей тоже. Они смотрят тебя в эфире, в реальной жизни.
Это сложно. Тут, с одной стороны, надо какие-то ограничения ставить, про которые вы говорите. Например, убирать телефон.
Мои дети мне помогают в каких-то вещах. Был момент, когда Ксенька маленькая еще была. Нашла телефон, как-то разблокировала отпечатком пальца и сняла видео: «Это крестик. У меня есть крестик. У Никодима тоже есть крестик. А у вас есть крестик? Кто не носит крестик, сразу отпишитесь».
— Супер!
— Да, мне тоже это понравилось.
В любом случае границы есть у детей, потому что мы следим за этим. Нет такого, чтобы ребенок что-то смотрел и никто это не контролировал. Сейчас есть семейный режим. Когда мы за столом сидим, семейный обед, я разрешаю телефон только Мелитине — с мультиками, потому что она еще маленькая. Старшему говорю: «Нет, не смотреть, в тарелку». Сложно, потому что я сам иногда дурной пример подаю — порой сидишь, ешь, в телефоне что-то листаешь, а это неправильно, так нельзя делать. Должна быть какая-то культура питания.
— Мы с мужем хотели коробку на входе на кухню поставить, чтобы туда складывать телефоны. Потому что мы друг другу говорим, что так работаем. Но, тем не менее, начинаешь с работы, а заканчиваешь туфлями Кейт Миддлтон. Мы друг другу говорим, что через 5 или 10 лет наши дети станут подростками и такие: «Да-да, мама, все нормально. Что тебе рассказать? Что тебе надо, вообще?» А мы захотим рядом посидеть, спросить что-то…
— «Поговори со мной». Спектакль окончен.
— Бывает, что вы берете матушку на свидание, чтобы вместе провести время, и обнаруживаете, что вы в телефонах?
— Это бывает, но не во время свидания. У нее есть любовь к чаям турецким. Попить турецкий чаек — это священная церемония. Это редко бывает, потому что нам физически не с кем детей оставить. Когда бабушка приезжает, мы сразу выходим… И телефоны могут быть, но не все время, а в какой-то определенный момент, который мы заранее обговариваем. Я говорю: «Мысль пришла, надо записать», — мне или ей. Все всё понимают, потому что она тоже семейный блог ведет, занимается просветительской работой. Если мы на свидании сидим с телефонами — тогда смысл куда-то выходить? Поесть можно и дома, а здесь чай, атмосфера своя.
Я работаю, пришла Мелитина. Я не могу выгнать ребенка двухлетнего: «Иди отсюда, папа занят». Начал заниматься дочкой. Тут Никодим подошел, мы с ним еще поиграли. Потом я говорю: «Всё, ребята, это, конечно, замечательно, но мне нужно еще работать. Поэтому давайте сделаем паузу, потом еще поиграем». Тут поиграли чуть-чуть дозированно, потом еще. Если время правильно распределяешь, ты в этот момент отдыхаешь.
Не нужно относиться к общению с детьми без гаджета как к какой-то каторге.
Так теряется способность к коммуникации. Сейчас какая проблема? Люди из социальных сетей чаще узнают, что происходит с их близкими.
— Да.
— Этот куда-то поехал, какое-то мероприятие назначил, у другого статус какой-то грустный, себя в сториз где-то отметил…
У меня есть знакомые священники, которые вообще за социальную гигиену выступают. Они из всех социальных сетей ушли, в каких-то мессенджерах еще находятся, в каких-то группах, в родительских чатах — в том, что необходимо. Я их понимаю, я тоже из всех соцсетей хотел бы уйти.
Когда у меня будет старость, я на кухне буду сидеть и говорить: «Расскажи, сынок, как в школе дела?» Мне уже сейчас дочка говорит: «Все нормально. Ты чего спрашиваешь?» Начинаешь спрашивать: «Что проходили?» Хорошо, что пока получается коммуникация, это значит, что все нормально.
Как не запрещать детям соцсети, а научить ими пользоваться
— Дети у меня не избалованы соцсетями. У них есть свои страницы, но ведем их мы. Закон есть закон, детям там раньше времени делать нечего.
Страницы пригодятся все равно — воспоминания, в конце концов, фотки какие-то. Понятно, приличные, с голыми попами не надо. Опять закон. И детям тоже стыдно будет, когда вырастут, перед друзьями, нужно это понимать. Они все равно там будут находиться. Лучше мы их туда введем, расскажем и покажем, как можно и нужно пользоваться соцсетями, чем они сами туда залезут… А все равно залезут, нельзя же их выключить из реального мира. Но будут хотя бы знать правила какие-то, будут видеть пример, как нужно, как можно пользоваться социальными сетями.
У нас был молодежный клуб на прошлом приходе. Я представляю, как подростки сейчас в соцсетях общаются. Сейчас они там проблемы решают — глубокие, подростковые. Так как поговорить не с кем, они общаются друг с другом, а не с родителями, именно потому, что у них проблемы с коммуникацией очень серьезные.
Подростки даже говорят языком соцсетей, какими-то мемами, короткими фразами, язык посредственный и очень простой. Если со стороны наблюдаешь, как дети общаются между собой, то это очень бедная речь, они не способны к нормальному диалогу.
У них не получается выстроить разговор, у них постоянно меняются темы, с одной на другую: «А знаешь мем?» Что-то показал, один про что-то одно, другой про свое, третий про третье, никто никого не слушает. Ты видишь и понимаешь, насколько соцсеть их обедняет.
Поэтому я как отец не хотел бы, чтобы мои дети так потом стояли и разговаривали. Мне бы хотелось, чтобы они улавливали суть разговора и участвовали в нем, а не просто присутствовали, думая о каких-то своих вещах, что, к сожалению, сегодня довольно часто бывает.
— Мне кажется, косноязычие — это проблема, которая была всегда. Я вспоминаю своих одноклассников. И двадцать, и тридцать, и пятьдесят лет назад говорили: «Это, как его? В принципе…» Другое дело, что сейчас очень много времени и эмоций отдается в социальные сети, в них присутствует буллинг, насмешки — возникает дополнительная проблема.
Какая у вас стратегия с детьми в отношении гаджетов? Есть ли телефоны кнопочные или смартфоны, можно ли играть, можно ли смотреть что-то в YouTube?
— Я по-поповски отношусь ко всему этому.
В детстве и в подростковом возрасте я был тем самым закомплексованным подростком. И меня познакомили с миром компьютерных игр — у меня был Dandy, у меня был Sega, у меня был PlayStation первый, потом второй. Папа у меня стал священником. И мы начали бороться со всем этим. Он меня воцерковил гораздо позже. Бабушка возмущалась. Она к тому времени была старенькая, потом преставилась, Царство ей Небесное. Жили мы уже отдельно.
Была некая зависимость, я находил утешение именно в компьютерных играх. Поэтому к играм в телефоне я очень плохо отношусь, но не ко всем. Так как у меня матушка — педагог, некоторые игры она детям разрешает, но не все, развивающие. Знание слов, например, английские игры. Когда Мелитина в два годика начинает «one, two, three» — это, конечно, прикольно. Это благодаря каким-то развивашкам, которые ей показывают, она тыкает, и у нее мозги работают быстро. Здесь не все черное и белое.
Но к играм с элементами насилия я отношусь очень плохо. Хотя, может быть, некоторые психологи с этим не согласятся. Считается, что в играх дети выбрасывают негативные эмоции, это хорошо и позитивно. Не думаю, что это так.
Потому что если человек сам по себе эмоциональный или чувствительный, он не может всю жизнь сидеть на этой компьютерной игре. Ему нужно будет научиться жить с самим собой, иначе он станет очень замкнутым. А это влияет на духовную жизнь, потому что человек, попадая в виртуальный мир, глубоко погружаясь в социальные сети, теряет самого себя, перестает понимать, кто он есть. Да, он себя ищет, но чаще всего он сбегает от своих страхов, комплексов, проблем.
Потом он на исповеди не может открыться. Стоит, как робот. Тебе нужно 10 бесед с ним провести, познакомиться, пообщаться, чтобы он, наконец, рассказал, что же его беспокоит на самом деле; или сказал не слова мамы и папы, а свои собственные переживания, свои страхи. Вот это проблема.
Мне кажется, здесь нельзя обнулять желания детей. Нельзя взять и отобрать гаджет или компьютерные игры.
Если человек воцерковился, папа, мама стали ходить в храм и вдруг ни с того ни с сего стали детям запрещать играть в компьютерные игры — хорошо, что вы взамен предложите им? Вы дадите ему какую-то важную информацию, положительный опыт, вы будете с ним больше времени проводить? Тогда да. Тогда, может быть, дети каким-то образом смогут это адекватно воспринять, не сразу, но впоследствии, дай Бог. Если ничего взамен не дается и не обсуждается проблема — результата не будет.
У мамы нет времени. Например, ей нужно дома убраться, приготовить что-то, кинула ребенку телефон, побежала на кухню. Ее тоже можно понять.
Вопрос: зачем она кинула телефон? Что дети будут смотреть? Просто бродить по YouTube или играть в 50 игр, которые на телефоне установлены. Или же мама будет смотреть внимательно, что делает ребенок в телефоне.
Если папа потом придет и спросит: «Сынок (или дочка), как день прошел? Во что играл? Чем занимался? Что нового узнал?» И еще обсудит это с ребенком. То, что будет делать мать, получит еще большую ценность благодаря авторитету отца. Тут нужно относиться не безалаберно, а все-таки с умом.
Не все мультики я одобряю. Некоторые мы обсуждаем. Например, я говорю: «Ксеня, ты заметила в этом мультике, что было после этого?» Да, сразу из неудачи все обращается в успех, уже заранее знаешь, что они победят. И мы стали с ней обсуждать мультик. Он уже не так интересен стал, как раньше. Она стала смотреть другие мультики, которые менее предсказуемые. Сейчас, кстати, хорошие мультфильмы есть.
— С занимательным содержанием, головоломки какие-то. Мы смотрели.
— Да-да, «Бумажки», например, мультик интересный. «Смешарики» — это вообще для взрослых мультик, а не для детей.
«Я был зависим от компьютерных игр»
— Отец Николай, лет в 10–11 ребенок скажет: «Все играют, мне поговорить не о чем с моими одноклассниками». Мол, я не крутой, не классный, потому что они обсуждают аниме, что-то сложное и взрослое, компьютерные игры, а я, получается, изгой.
— Да, подростковый возраст в это время начинается. Можно чувствовать себя изгоем.
Насчет аниме — оно разное бывает. Большинство аниме — это мусор, шлак, который рассчитан на каких-то подростков с кучей комплексов, которые потеряны сами для себя. Я в подростковом возрасте тоже любил аниме и для себя из всей этой кучи вынес только те, что сняты по классической японской литературе. И еще работы Хаяо Миядзаки. Его аниме с глубоким философским смыслом.
Я не думаю, что ребенку, чтобы не чувствовать себя белой вороной, нужно пересмотреть «Наруто» и все прочие современные мультсериалы, играть во все стрелялки. Я не считаю, что все дети сегодня играют в компьютерные игры и там убивают друг друга.
Дети бывают разного социального уровня. У нас сегодня очень умная молодежь с пытливым умом.
— Да.
— Даже в 10-11 лет дети бывают разные. То, какой круг общения выберет ребенок, во многом определяет его будущее. Если он сегодня равняется на таких сверстников, завтра у него будут такие же друзья. Соответственно, его социальный и культурный уровень выше никогда не будет.
Меня в детстве учили, что друзья должны тебя в чем-то превосходить и ты должен чему-то у них научиться интересному. Если твои друзья менее развиты, чем ты, тебе будет с ними неинтересно, а им — с тобой, потому что тебя будут считать умником заносчивым, а тебе будет с ними скучно, ты будешь считать их в глубине души весьма далекими от каких-то более интересных вещей и моментов жизни. Будет чувствоваться между вами недопонимание какое-то, недоговоренность.
Игры тоже разные бывают — например, есть головоломки и стратегии. Видел, в комментариях пишут. Да, замечательно, почему нет. Онлайн-игры — это, по-моему, вообще зло, которое просто затягивает, и ты сливаешь время свое в эту историю.
Я — человек, страдавший игроманией, у меня есть что моим детям рассказать, если вдруг у них такие вопросы возникнут об этом.
— Что вы расскажете?
— Расскажу, сколько времени я провел впустую. Что от этих игр я не стал лучше, а только злился, потому что там периодически проигрываешь. Дыра в душе, которая была у меня, так и не заполнилась этими компьютерными играми. Вставая и убирая из рук джойстик, наоборот, я чувствовал в душе пустоту, а не чувство радости. Та эйфория, которая приходила вначале, почему-то очень быстро улетучивалась, и все превращалось в однообразие и скуку.
Я думаю, что в этом понимании огромную роль сыграли мои бабушка и отец, который в то время воцерковлялся. Они молились за меня и видели, что я — подросток со своими типичными проблемами. Наверное, благодать Божья действовала, и совесть моя подсказывала, что все это неполезно и губительно для меня. Если честно говорить, это многого стоит.
В беседе с подростками я это использую — какой-то свой опыт. Им очень интересно это послушать. Потому что взрослые не любят признаваться детям в своих ошибках. Мы всегда стараемся какой-то авторитет сохранить, превознестись над ними, а им нужен именно авторитетный друг. Не сверстник, а именно авторитет, которого бы они уважали, любили и который бы их понимал.
Отец Николай с семьей / фото из личного архива
Если крестный, дядя, тетя или батюшка в храме — настоящие, искренние, живые и готовы поделиться какими-то своими переживаниями, подростки это очень ценят, потому что у них у самих внутри каша. Им радостно и приятно увидеть, что не у них одних такая проблема. Есть люди, которым не все равно, которым на тебя не наплевать.
Часто в семьях дети просто брошенные и покинутые, и никто не интересуется их внутренней жизнью. Бабушка пройдет мимо и поворчит: «Что ты, сынок, опять в компьютер играешь?» Она же не спросит, что с тобой не так, что с твоей душой. Уже будет поздно, потому что он уже там повис, если это какая-то онлайн-игрушка, там у него своя компашка есть, там его уважают, любят и ценят, а здесь — нет. Он там будет, а не здесь.
С друзьями тоже, соответственно. Если они больше понимают, чем родители, конечно, он будет с головой погружаться в компьютерные игры. Если у него дома все нормально, зачем ему в эту трясину с головой нырять? Есть вещи поинтереснее.
Я разных подростков видел. Есть подростки, которые в этой теме глубоко погруженные. Есть мальчик, который в старших классах учит китайский язык, хочет поехать в Китай работать. Другой знакомый мечтает переехать в Европу. Третий хочет свой маленький бизнес сразу после школы открыть. К вузу относится, к образованию, как к времяпрепровождению. Это максималистский взгляд на жизнь. У них свои убеждения, какие-то идеалы, какой-то поиск самого себя. Они не просто сливают свое время с пивом и соцсетями, они обладают живым пытливым умом, я верю в эту молодежь. Я верю.
Матушка в комментариях пишет: если направить в нужное русло интерес мальчиков к гаджетам, это может привести к другим интересам — к программированию, к изучению, каким образом работает компьютер, техника. Это есть не только у мальчиков, но и у девочек тоже.
— Вы помните момент, который стал переломным в вашем отношении к компьютерным играм? Когда вы остановились?
— Да, это был первый курс семинарии. Я до поступления любил поиграть, мой брат — тоже. Я потом вернулся на каникулы. Мы с братом: «А, сейчас, давай!» Полчаса прошло, и мне как-то скучно стало. Потому что там семинария, там куча ребят, интересная жизнь, новые границы, огромный мир, который я раньше абсолютно не знал. Так как, слава Богу, я не был погружен в онлайн-игры, я не познал огромности интернет-пространства в такой мере.
Я с радостью понял для себя и осознал, что я от этой дряни практически освободился. Для меня уже это приобрело смысл, что я играю за компанию, всё. Не потому, что я к этому имею какое-то [влечение]. Сказано: «Где сердце ваше, там и сокровище ваше». А просто за компанию вечером с братом провести время — чувство ностальгии. Это как ты приезжаешь в свой город, где раньше ходил в школу, и заходишь в это здание, видишь эти крашеные стены, раньше была традиция портреты выпускников вешать. Ты смотришь на все это, у тебя чувство ностальгии.
Для меня компьютерные игры стали воспоминанием. Все в прошлой жизни, которая к сегодняшнему дню отношения не имеет. Это Николо-Угрешская семинария мне помогла.
— Получилось, что у вас была изоляция от компьютерных игр, в семинарии не было компьютера?
— Конечно. У нас было запрещено иметь компьютер в келье. На третьем курсе только появился.
— Одновременно это время изоляции было наполнено чем-то другим, каким-то большим новым содержанием, новой жизнью, новым смыслом — это сработало?
— Содержание. Просфорня была. С утра после лекций мы по несколько часов проводили у душной печи. Я не скажу, что там было очень увлекательно, там было очень сложно, иногда невыносимо, потому что после послушания нужно было готовиться к лекциям, ты по ночам, нарушая режим, с фонариком что-то читал. Тебя ловил дежурный. Утром ты писал объяснительную за то, что ты учил лекцию ночью. Но это была жизнь настоящая, не какой-то суррогат информационный.
Кроме того, студенческое общежитие…Это же кладезь всего! У нас мышки бегали, мы их ловили. У нас какие-то конфликты возникали, какие-то споры, какие-то богословские дискуссии. Мы же молодые, все максималисты. Мы там спорили про первородный грех. Я приезжал с папой-священником, на кухне спорил про это. Уже другие ценности. Кто в общаге жил когда-нибудь, тот понимает, о чем я говорю.
Тогда владыка Вениамин Зарицкий был у нас ректором. Тогда как раз ковид пережил. Слава Богу, жив, здоров сейчас, возвращается к правлению епархией.
— Силы не равны. С одной стороны, действует мировая индустрия компьютерных игр. Это самые большие бюджеты в сфере развлечений. Получается, с одной стороны, это деньги, возможности огромнейшей команды, которая на это работает. А с другой стороны — ты со своим опытом говоришь: «Знаешь, там ничего хорошего нет, ты туда не ходи. Ничем хорошим это не закончится». Немножко проигрышная позиция получается.
— Да, ставя запрет, ты создаешь интерес к тому, что запрещаешь. Потому что детям всегда хочется то, что нельзя. Мы же из рая помним еще — яблочко, плод познания добра и зла. Человека всегда тянет к тому, что нельзя, к тому, что запрещено. Как магнитом, это в крови.
Если ребенок воспитывается с гаджетом в руках, его когнитивное мышление повреждается. Познавательная способность ухудшается, и социальная коммуникация тоже. Поэтому нельзя просто забрать его из социальных сетей, из мира интернета и сказать: «Нет, сынок, нельзя». Нужно как раз его туда привести и сделать это в нужный момент. Такова задача родителей.
Это нужно делать тогда, когда наши дети будут готовы. И следить — это не значит читать их переписку личную. А смотреть, сколько времени проводит ребенок в соцсетях, как он общается, говорить на эту тему, обсуждать, не спрашивая детали. Чем старше становится человек, тем выше у него есть потребность в личном пространстве, у всех есть свои секреты даже от родителей, не большие, маленькие, это нормально. С другой стороны, доверие должно быть в семье.
Чтобы доверие сохранялось, нужно с детьми выстраивать правильную стратегию общения и заранее проговаривать их поведение в социальных сетях. Это же большая проблема.
У скольких детей психика была сломана, потому что папа с мамой стеснялись поговорить с ними на тему сексуального просвещения, друг на друга скидывали обязанности, и те потом узнавали об этом в школе. У меня знакомые отдали ребенка в город, сами жили в селе, мол, городская школа лучше. Там мальчики показали ребенку видео какое-то с телефона, а он еще совсем ребенок, просто пришел и спросил: «Папа, что это такое? Мне показали, я не понял». Они просто забрали его из школы, поняли — пусть он дальше ходит в сельскую, там обстановка более рафинированная для него, он пока не готов ко всему этому.
Наша нерешительность тоже сильно вредит, потому что дети не имеют культуры поведения в социальных сетях, их этому не учат. Мне кажется, должна быть какая-то особая дисциплина в школах хотя бы на уровне факультатива — культура поведения в социальных сетях.
Сейчас мат запретили. Надо детей научить разговаривать с незнакомцами на «вы». У нас, к сожалению, даже священники на «ты» переходят. Заходишь к какому-то священнику, он там с каждым на «ты» общается. «А что? — говорит. — Иисус со всеми на “ты”». Я говорю: «Ну, молодец, отлично». Вообще, есть пастырская этика.
Нужно учить детей, что нельзя хамить, нельзя подражать тем людям, которые в социальных сетях выплескивают эмоции, нельзя вестись на оскорбления, на хамство, нужно сохранить человеческое лицо, не устраивать перебранок, не отправлять личную информацию кому-то. Например, фотографии, даже если ты очень сильно доверяешь этому человеку. Вообще, стараться поменьше личного болтать о себе прилюдно и стараться охранять личное пространство в тайне, в секрете.
Я бы тоже с радостью ничего не выкладывал, фотографий детей было бы по минимуму, у меня была бы строгая страничка священника, крестик, лавочка, рясочка, подрясник.
Но так как у меня немного другая специфика общения, меня сам инструментарий подталкивает к тому, чтобы больше было личного, больше было открытого. Я понимаю, что в чем-то приходится жертвовать, потому что в ответ подливают хейт, пожелания смерти.
Как понять, что теряешь себя в соцсетях
— Бывает такое, что вам говорят: «Отец Николай, с такой интонацией священник вообще не должен разговаривать. У тебя все что-то веселенькое, все шуточки какие-то…»
— Да. Я Амвросия Оптинского вспоминаю сразу. Можно всегда сослаться на святых с чувством юмора.
Вообще, чувство юмора не запрещено Богом. Это человеческое свойство от души. Пошутить может человек с открытой душой. Может быть, не совсем с чистым сердцем, у меня оно не совсем чистое, как у всех людей, запятнано какими-то грешками, но способность пошутить, говорить честно и открыто — это тоже важно. Есть темы серьезные, на которые мы серьезно говорим.
Конечно, поведение священника в соцсетях не должно быть только «ха-ха», «хи-хи», шуточки-прибауточки, но и пафосное высокомерие фарисейское, отрешенность и видение себя выше других, потому что ты же батюшка, у тебя богословское образование, а они ничего не знают — это тоже не очень правильно, не очень красиво, так же, как неуважительное обращение к собеседникам.
Еще раз могу сказать, что благодарен социальным сетям. Они помогли на критику правильно реагировать, потому что изначально я напрягался, когда только начинал, даже обижался. Можно сказать, что в духовной жизни мне проще. Когда на тебя ежедневно выливается какая-то критика и ты начинаешь приучать себя с ней справляться, духовно выходить из нее, ты начинаешь молиться за себя, заставляешь молиться за обидчика, постепенно тебе в обычной жизни легко становится. Когда к тебе подходят и начинают тебя в лицо критиковать, а у тебя в душе абсолютный мир и чистота, ты думаешь о том, что придешь домой и пожаришь себе стейк. Как-то в этот момент тебя это не сильно напрягает. Ты благодарен соцсетям за то, что помогли справляться с негативом в обычной жизни.
— Знакомы вам такие семьи, где вроде все нормально, где родители вроде бы все делают — бдят, развивают, что-то устраивают, а ребенок все равно утекает в гаджеты? Знаете ли какие-то такие ситуации и знаете ли примеры разрешения?
— Сейчас современные родители заточены на то, чтобы ребенка по максимуму нагрузить. У меня дочка в первом классе английский изучает, мы в свое время в пятом начинали. Сейчас они с начальной школы языки зубрят. Уже что-то изменилось. Мне кажется, дети сейчас перегружены. Если родители стараются их в какие-то кружки определить, еще куда-то, у них особо не остается времени. Свободное время они проводят в социальных сетях по тем же причинам, про которые мы говорили. Как раз из-за нехватки времени родителей, потому что каждый из них превращается в добытчика. Мама параллельно берет на себя функции хозяйки, которые папа брать не хочет. При этом мама должна еще уроки сделать.
Папа пришел домой. Все, что можно сделать в этой жизни, он уже сделал — он вернулся. Конечно, у мамы только и разговоров: «Уроки ты сделал? Не опоздай. Попить с собой возьми». У меня жена тоже начинает все это. Так как я детей в школу отвожу, привожу, я в этот процесс включаюсь. Если говорить по факту, то да — получается, личное общение к минимуму сведено, пока ребенок ест, еще что-то. Все остальное наполнено обучением.
— Да.
— Конечно, когда ему скучно, он берет телефон и переписывается с одноклассниками. Я видел картину, как папа и мама отвозили сына в школу, видно, что они не разговаривали. Она с телефоном в семь утра, он тоже с кем-то чатится. Я думаю, не по урокам, не контрольную обсуждал, а, скорее всего, что-то другое, может, соседа Васю и его новые дреды, не знаю, но явно не лабораторную, которую нужно было сделать.
— Последний вопрос у меня. Как заметить, что ты себя теряешь в социальных сетях и сублимируешь реальную жизнь в интернете? На какие маячки обращать внимание?
— Если устройство позволяет посмотреть экранное время — сокращать его нещадно, пополам поделить, это раз.
Во-вторых, нужно посмотреть, сколько времени ты реально общаешься с другими людьми. Если твое время в социальных сетях превышает живое общение со своей семьей… Я имею в виду не просто комментирование постов или листание ленты, а общение в личке, участие в каких-то спорах. Это превышает? Значит, с тобой что-то не так. Для тебя это важнее, это стало играть большую роль.
Третье — это уже познавательные способности и концентрация внимания. Книгу открываешь и понимаешь, что с тобой что-то не так. Если раньше ты с радостью читал книжки, то у тебя все было в жизни нормально. Потом ты стал вести соцсети, подумал: «Наверное, я много времени там провожу. Когда я в последний раз книгу читал? Сколько страниц я прочитал?» Понятно, времени нет, но чатиться время есть. Спорить в комментах — тоже.
Поэтому я всегда говорю: «Братья и сестры, читайте православные порталы. “Правмир”, “Православие.Ru”, ставьте лайки, репостите, потому что мы все делаем одно общее дело». Больше людей увидят эти замечательные светлые эфиры, я сейчас не про себя, а про других специалистов и спикеров, которые участвуют в этой серии конференций, батюшек. Вот что нужно смотреть — полезное. Потом фильтруйте.
Даже в мессенджерах я посмотрел, как я читаю, чем я свои мозги засоряю, вроде бы надо по долгу службы, потом думаю, ну его — и отписался.
Посмотри, какие подписки у тебя, кого ты читаешь, кого ты смотришь. Нужны тебе все эти люди? Если они тебе не нужны и они на тебя не обидятся, выключи уведомления, чтобы тебе не 500 новых постов каждый день прилетало, а хотя бы 100. Я уверен, что тебе пятая часть не нужна. Оставь важные, добавь в близкие друзья и оставь уведомление того, что тебе действительно необходимо.
Просто пройди по своим друзьям и посмотри, сколько действительно ненужной информации ты получаешь каждый день. У тебя голова будет чище и свежее, вечером будешь спокойнее засыпать.
Сейчас есть термин научный — сонная прокрастинация. Когда человек не может заснуть, потому что ему жалко, что у него не осталось личного времени для себя. Он смотрит в гаджет, пока глаза не закроются. Некоторые даже заснуть не могут без телевизора, особенно старики, настолько они привыкли.
Это признаки, по которым можно посмотреть, что с твоим поведением в социальной сети что-то не так.
