Священник, учивший Джохара Дудаева управлять самолетом
В кабинете отца Константина, настоятели храма Вознесения Господня за, Серпуховскими воротами, помимо икон висят фотографии реактивных истребителей, а на книжной полке требник соседствует с книгой о военной системе Суворова «Не числом, а уменьем». «Самолёты мне нравились с детства,— рассказывает священник,— когда-то мечтал стать лётчиком».
Отец Константин (в миру Константин Татаринцев) родился в семье кадрового военного, учился в английской спецшколе на Кутузовском проспекте. Когда пришло время выбирать институт, детские мечты забылись, и он, увлёкшись точными науками, поступил в Московский энергетический. Впрочем, летать Константину Татаринцеву всё равно довелось. Более того, во время службы в армии жизнь его столкнула с Джохаром Дудаевым, полковником Советской армии.
После окончания вуза, получив специальность инженера-физика, Константин Татаринцев остался работать в институте на кафедре низких температур, а параллельно поступил в аспирантуру мехмата Московского университета.
Но учёбу пришлось прервать в связи с призывом в Вооружённые силы, лейтенант Константин Татаринцев попал в 840-й тяжёлый бомбардировочный авиационный полк. «Я попал служить на аэродром, расположенный в местечке Сальцы Новгородской области, — рассказывает отец Константин. — К этому времени у меня в активе уже были достаточно серьёзные научные работы, и в армии я продолжил заниматься наукой, параллельно работая на тренажёрном системном комплексе.. Сначала я сам на нём летать научился, а потом стал помогать осваивать тренажёр другим лёгчикам».
О службе с Дудаевым у его однополчанина остались хорошие впечатления
Примерно в это же время из Полтавы в дивизию, где служил Татарин цев, был переведен новый комдив, полковник Джохар Дудаев, у которого в тот момент был немалый лётный опыт, но сводился он к управлению устаревающей техникой — самолётами Т9-22 и ТУ-16. Между тем в 840-м полку уже появился относительно новый бомбардировщик Ту-22М2. Естественно, для полковника Дудаева делом престижа было освоить управление этой машиной, а учёба, разумеется, начиналась со знакомства с тренажёром-имитатором. Стоит заметить, что виртуальный полёт на порядок сложнее настоящего, поскольку при работе на тренажёре у лётчика отсутствуют реальные ощущения. Обычно пилот чувствует, что его ведёт вниз или вверх, и соответственно тянет штурвал на себя или утапливает. На имитаторе этого нет, и все» управление машиной основано на показаниях приборов.
«Когда Дудаев стал сажать самолёт, — рассказывает священник, — то при снижении выпустил закрылки на 40 градусов, в результате чего вертикальная скорость была сильно завышена. Самолет разболтало, и он свалился на крыло». Резюме раздосадованного комдива было однозначным: тренажёр никуда не годится. Заступаясь за своё детище, лейтенант Татаринцев указал командиру на его ошибки в технике пилотирования, но в ответ услышал лишь короткое: «Молод ты ещё, старший лейтенант, чтобы меня учить». Однако Татаринцев не стушевался и пообещал, что наглядно покажет, какие именно неточности допустил полковник Дудаев.
«Мы запустили тренажёр, — продолжил отец Константин. — Он сел на правую чашу, я — на левую (место командира. — Прим. авт.). Взлетели. Сделали несколько разворотов, после чего Дудаев передал управление мне. Заходя на посадку, я выдержал все необходимые параметры, и самолёт сел мягко и красиво — опытный полковник был потрясён. Честно говоря, я не знаю, как сложились отношения у лётчика Дудаева с настоящим бомбардировщиком Ту-22М2, но наши отношения с ним перешли из разряда служебных в дружеские. После этого случая мы много общались, ходили вместе в столовую. У меня о нём и как о человеке, и как об офицере сложилось очень хорошее впечатление. Что же касается последующих событий, связанных с Дудаевым, то, наверное, попав в высокую политику, он был вынужден играть по чужим правилам».
Татаринцев крестился в армии, что грозило крупными неприятностями
В семье Константина Татаринцева никто не имел никакого отношения к религии: мать и брат крестились уже после того, как он принял сан, а отец не крещён до сих пор. «Никаких революционных моментов — потрясений или трагедий — в моей жизни не было, — говорит священник. — С детства я увлекался историей, особенно отечественной, много читал, думал о религии. Решающий шаг — крещение — был сделан мною в армии, 21 сентября 1986 года.
А через неделю на мою долю выпило испытание: в офицерском общежитии, где я жил в то время, мы раз в неделю меняли постельное бельё. Я отдал старый комплект, получил свежее, и тут выяснилось, что в сданном белье не хватает полотенца. Когда я его принёс, то бабушка-кастелянша протянули мне крестик: «Это вы потеряли?»
Надо сказать, что отношение к верующим в армии в то время было очень негативное. Буквально за три дня до этого случая на общеполковом собрании клеймили позором прапорщика только за то, что он не знал, что жена с тёщей тайно крестили его ребёнка. Я не был кадровым военным, но этот случай мог отразиться на карьере отца, который в то время служил в Генштабе. Но ответить «нет» значило предать Господа. Я не колеблясь взял крест. Несмотря на то что было множество свидетелей, до замполита этот случай не дошёл».
В 1987 году, когда служба подходили к концу, капитану Татаринцеву предложили остаться в армии: сулили неплохую карьеру, место преподавателя в Военно-воздушной академии имени Юрия Гагарина. Но он решил уволиться, окончить аспирантуру и мехмат. Кстати, по разработкам Татаринцева до сих пор ведутся боевые действия.
«Вернувшись домой, я занялся своими делами: сдал кандидатский минимум, окончил университет, вспоминает отец Константин. — Но параллельно был звонарём в храме Тихвинской Божьей Матери. А через некоторое время отец Фёдор, который там служил, предложил мне готовиться к рукоположению в сан диакона. После принятия сана я служил в храме Преображения Господня. Сначала было очень тяжело: вроде за спиной два высших образования, ядерное оружие, сверхзвуковые скорости и квантовая физики, но даже молитву прочитать хорошо не получилось… Когда крестился, рука свинцом наливалась. Но со временем привык. Через полгода стал священником, а два года назад — настоятелем храма Вознесения Господня».
В начале 60-х годов отец Константина Татаринцева, капитан регулярной армии, получил приказ перевести боеголовки ракет класса «земля— воздух» из здания храма Преображения Господня в новый, недавно построенный склад. После чего находящуюся в аварийном состоянии церковь необходимо было взорвать.
С вывозом никаких проблем не возникло, но когда капитан приступил ко второй части задания, у него защемило сердце, и неверующий советский офицер отказался выполнять приказ. Он обратился к вышестоящему начальству с просьбой не уничтожать это здание. Впрочем, написание рапортов не возымело никакого воздействия.
Помогла хорошая знакомая семьи, родственница маршала Батицкого Глафира Михайловна, которая устроила встречу капитана Татаринцева с главнокомандующим войск ПВО. В результате церковь была спасена. Спустя много лет, осенью 1992 года, полковник Генштаба Татаринцев, проезжая по Новорижскому шоссе, похвастался супруге: «Вон видишь тот храм? я лет тридцать назад спас его от уничтожения». «А ты знаешь„ что теперь там твой сын служит?» — ответила супруга. Ошарашены были оба: отец атеист до этого момента не интересовался церковью, куда поступил его сын.
Также: воспоминания отца Константина Татаринцева о пути ко священству и о своем духовном наставнике
Статья опубликована в газете «Версия», №40/2004 год.
