Обучение по интернету — это как любовь по переписке
Ефим Рачевский
Весной резкий переход на дистанционное обучение был абсолютной неожиданностью, поэтому проблемой номер один стал перенос классного решения дидактики в виртуальное пространство (что, в принципе, абсурд). Работать в онлайне большая часть учителей не умела. Правда, у нас, поскольку педагоги школы 548 с 2005 года занимаются обучением русскоязычных детей из других стран, этот опыт был.
Второй проблемой стал гигантский разброс инструментов. Если бы это было лично-ориентированное образование, то каждый ребенок и учитель могли бы учиться как и где угодно: кто в ZOOM, кто в Google, кто в Microsoft Teams и так далее. Но поскольку обучение групповое, то комфортнее использовать общую платформу.
Методом проб и ошибок где-то к апрелю мы вышли на единую платформу Microsoft Teams. Она для школы и детей бесплатная, достаточно емкая, у нее хороший инструментарий, и Microsoft моментально реагирует на просьбы о корректировке тех или иных опций. В итоге мы продолжаем использовать эту платформу и сейчас.
Обучение по интернету для нас было непривычным, это как любовь по переписке, но мы потихоньку к нему приспособились.
В конце весны была иллюзия, что летом все закончится. Летом задавали вопросы — пойдем мы в сентябре в школу или не пойдем.
1 сентября пришли — красивые, хорошо пахнущие, живые, теплые. Потом бац! — октябрь, а с ним — вторая волна. Знаете, как бывает — вроде болезнь прошла, и вдруг рецидив.
Чем плоха говорящая голова на экране
Осенью исчезла всякого рода эйфория ожидания, событийность решений и информационная невидимость — общение онлайн стало рутинным. В первую волну пандемии мы поняли, как держать в руках лопату, а во вторую — начали думать, что этой лопатой делать. Поэтому на втором этапе дистанта возникли новые проблемы.
Первая — как избавиться от говорящей головы на экране ребенка. Говорящая голова учителя — это жалкая попытка переноса классической дидактики в новое пространство и технологии. СанПиНы определяют, сколько времени ребенок может находиться возле монитора.
Когда на экране целый урок говорящая голова, то ребенок волей-неволей вынужден все 45 минут туда смотреть.
Поэтому мы стали менять дизайн урока. Говорящую голову можно совсем убрать, есть документ-камера — прямая связь с этой самой онлайн-доской или обычным учебником — и просто сиди работай, как обычно, а остальные будут смотреть, как ты работаешь.
Кстати, инфографика много дает, поскольку у детей восприятие сильно визуализировано, и для этого есть великое множество инструментов.
Далее, можно использовать методики смешанного обучения или так называемый «перевернутый класс». Это когда учеников делят на три группы по десять человек и проводят диверсификацию заданий. Первая десятка взаимодействует с учителем в течение 10–12 минут, вторая — решает задачки, а третья, получив от учителя рекомендацию, какую часть учебника открыть, самостоятельно осваивает новую информацию, после чего остается 10 минут на то, чтобы всем вместе позаниматься рефлексией по поводу этой новой информации.
Это один из десятков способов, как сократить время пребывания ребенка у работающего компьютера.
Много домашних заданий — это плохо
Вторая проблема — домашние задания. Кстати, в этой ситуации слово «домашнее» само по себе абсурдно, потому что ребенок и так все время находится дома.
И я еще до пандемии говорил, что это тоже бессмысленно, потому что современный ребенок, доставая свое устройство, может делать задание где угодно — в парке, в метро и так далее; я давно пытаюсь внедрить новую формулу: не домашнее задание, а самостоятельная работа.
Домашнее задание стало очень большим, так как у учителя есть иллюзия, что если ребенок сейчас что-то не выучит, не посмотрит, то его жизнь не сложится, и надо срочно загрузить его по максимуму, потому что это поможет ему понять. Но мы потихоньку от этой иллюзии избавляемся.
Как ставить оценки на дистанте
Еще одна проблема — это оценивание, очень важный момент. Мы изменили локальное, мелочное оценивание учебных достижений, сделали его более гибким, и по некоторым дисциплинам оценка у нас стала добровольной.
В классической оценочной системе — презумпция виновности ребенка, не прибавление, а отнимание: сделал очень хорошо — «пять»; сделал хуже — «четыре»; сделал еще хуже — «три» и так далее.
Мы постарались это убрать и сделать по целому ряду этих предметов оценивание на добровольном уровне: если я хочу эту отметку, я решаю 12 задач по геометрии, если я согласен на отметку пониже, я решаю 8 задач. Если я не хочу, я говорю: «А, идите вы с этой оценкой, я лучше пойду поем и не буду ничего решать, пусть мне поставят двойку». Добровольность оценки важна психологически.
На сегодня нет ни одного нормативного акта на государственном уровне, который бы регламентировал, как надо выставлять в журнал отметку за работу.
Учитель литературы имеет право выставить оценку за одно, хоть пропетое любым голосом стихотворение. Соответственно, и форма аттестации может быть любой: собеседование, зачет и так далее.
Другое дело — государственная аттестация. Это итоговое сочинение, это ЕГЭ, ОГЭ (всероссийские проверочные работы к государственной аттестации не относятся, это диагностика). Здесь мы ничего изменить не можем. Поэтому мы не трогаем классы государственной итоговой аттестации — 9-й и 11-й, но и там тоже проблемы решаются.
Но все остальное в соответствии с законом об образовании находится в компетенции школы, поэтому школа вообще может отказаться от пятибалльной отметки и заменить ее на стобалльную, ввести качественное оценивание, как в XIX веке — «хорошо», «очень плохо», «отвратительно», «великолепно» и так далее.
Компьютер один, а детей — много
Следующий важный момент, который стал достаточно острым — это взаимодействие с современными инструментами обучения. Это не только доска, московская электронная база знаний, но есть и другие — онлайн-доски, работа с редакторами. Как чертить на этой доске, чтобы линия была прямой?
Я на днях провел большой педсовет, участвовали 300 человек, и на нем как раз учителя делились своими наработками, рассказывали, кто и как это делает, а другие это подхватывают. Естественно, у всех разная степень компетенции и разные навыки работы с этими инструментами, но никто не жадничает, и все делятся друг с другом полезными знаниями.
Еще один важный аспект — это техническая организация учебного процесса с учетом возможностей семьи. В тех семьях, где мама и папа работают в онлайне, а дети при этом учатся в онлайне, возникают сложности: как быть, если компьютер одновременно нужен маме, папе и трем детям?
Мы быстро составили список таких семей, подготовили договор и из школьных ресурсов выдали им ноутбуки, таким образом этот вопрос мы решили. С интернетом же в Московском регионе — что в городе, что в области — проблем нет.
«Помогите — дети начали толстеть»
Про следующую интересную проблему мне написали в письме родители: «Сделайте хоть что-нибудь, потому что дети начали толстеть».
Понятно, почему: это подростки, 6–11-й класс, они целый день дома, холодильник рядом, а мы все с вами знаем, что еда — это очень мощная профилактика от депрессии.
Мы подтянули нашу спортивную группу и что-то пытаемся делать с помощью наших учителей.
Правда, родители, видя, как учителя в школе перед камерой отжимаются и делают шпагат, стали возмущаться — мол, бедные дети сидят без движения, а ваши учителя в спортзале, который для детей, шпагаты делают. Я ответил, что готов все это прекратить, и пусть дети сидят у холодильника и ждут отмашки, когда можно будет есть борщ. Вроде как вопрос на этом закрылся.
Ребенок устал? Пусть пропустит 2–3 дня
И, конечно, одна из главных проблем — это усталость от такого обучения, от неопределенности, от всего.
Усталость преодолевается сменой видов деятельности. Ребенку надо и общаться с друзьями, и заниматься чем-то своим, и читать, и рисовать.
Моя рекомендация для родителей детей, которые устали, очень простая: пусть мама или папа напишут в школу по одному из каналов — в WhatsApp, блоге, ВК или где-то еще: «Мой сын Федя устал, поэтому мы берем тайм-аут на три дня». И все. В эти три дня Федю не подпускают к компьютеру, отключают дома интернет и электричество, покупают свечи и готовят все вместе что-нибудь вкусное, желательно такое, что делается в духовке, Федя гуляет, ходит где-то на лыжах, едет на дачу…
И в таком поступке нет ничего страшного. На самом деле это можно было делать и до ковида, но мало кто пользовался такой возможностью, потому что у родителей есть иллюзия, что если ребенок не пойдет в школу — в их восприятии это главное место для образования детей — то он потом, в перспективе будет бороться за вакансию дворника.
Но если ребенок пропустит 2–3 дня, ничего страшного не произойдет. Почему, если у ребенка ОРВИ, то ему пропустить занятия можно, а если он устал, то нельзя? Ведь усталость — это тоже деструктивный фактор, не меньший, чем ангина.
Дистант — это необходимая мера, болеют учителя
Во время кризисов, как правило, появляются теории заговора, как пена на волне. Помните, в 90-х годах были Кашпировский, который гипнотизировал целые залы, и Чумак, который заговаривал воду, колдуны и так далее, а теперь — заговор мирового правительства, форсайт-2030.
Исчезла социальная группа бабушек, сидящих на лавочках у подъездов, а почему она исчезла? Потому что эти бабушки ушли в интернет.
И, возможно, благодаря им по сети гуляют все эти теории. Кто-то на этом пытается нажить политический капитал — как правило, те, от кого этот капитал уплывает.
Например, несколько недель тому назад митинг против онлайн-обучения проводила КПРФ. Скоро выборы в Государственную Думу; к сожалению, участием в таких митингах легче нажить политический электоральный ресурс, чем на чем-нибудь хорошем.
К счастью, большая часть населения здоровая и реально оценивает ситуацию.
А реальная ситуация такова, что дистанционное обучение сейчас — мера необходимая. Да, дети 1–5-х классов учатся в школе, но это вынужденное решение, потому что, во-первых, если их одних оставить дома, это высокие риски, потому что у них уровень произвольности намного ниже, чем у семиклассников.
Во-вторых, если их не оставлять дома одних (а младших школьников в Москве примерно полмиллиона), то родители должны будут брать отпуск или больничные. Понятно, что это решение связано еще с экономикой.
Еще одна важная причина, почему на дистанционное обучение отправилась возрастная группа с 6-го по 11-й класс — они больше приспособлены к самостоятельному взаимодействию через онлайн-технологии. И еще один момент: младшие школьники менее мобильны, чем представители другой возрастной группы: первоклассник сам не пойдет в город куда-нибудь, потому что ходит с родителями, и поэтому у него естественным образом меньше контактов с внешним миром, соответственно, это более безопасная группа.
А жертвами многочисленных контактов детей становятся учителя. Статистика нашей школы — за осень переболели ковидом и продолжают болеть 68 человек из 500 сотрудников, детей значительно меньше: 118 из 5 000. Поэтому задача — разобщить физические контакты детей и учителей.
«Если бы я был министром…»
Если бы я был министром, я бы сделал несколько простых вещей. По аналогии с весенним периодом я отменил бы ОГЭ для 9-х классов. Для 11-х классов тоже повторил бы ситуацию июня, когда его сдавали только те, кто хочет поступать в университеты.
Весной 10% выпускников не стали сдавать ЕГЭ, а, взяв свои корочки, пошли поступать в колледжи, и это очень хорошо, потому что сегодня специалисты среднего звена на вес золота.
Я бы отменил всероссийские проверочные работы (ВПР), потому что многие школы и региональные руководители воспринимают ВПР как некую контрольную. И дальше бы действовал, перефразировав слова Виктора Степановича Черномырдина: «Дайте, пожалуйста, народу (то есть нам, учителям) право принимать решения, они постараются сделать так, чтобы было лучше».
Не мешайте людям, они сделают так, чтобы было лучше, но при этом не снимайте с нас ответственности.
