— Марина, когда мы обнаруживаем в себе какие-то темные стороны, какое-то зло, тут ведь путь однозначный — искоренять, бороться… Или все сложнее?
Марина Филоник
— Мы склонны в себе какую-то часть, какое-то свойство оценивать однозначно плохо. О, ужас, вот что есть во мне! Это однозначно грех, какой кошмар. Но если повнимательнее присмотреться, то нередко можно обнаружить за этим на первый взгляд «плохим» проявлением какую-то важную фрустрированную, то есть неудовлетворенную, потребность.
Простой пример, допустим: «Какая я жуткая мать, я сижу в соцсетях вместо того, чтобы общаться с детьми». Возможно, за этим — неудовлетворенная потребность в общении, например, которую я в себе могу не видеть или не принимать и жестоко осуждать. Такое неприятие и категоричное осуждение определенных вещей в себе может быть связано с травматическим опытом в прошлом, когда авторитетные люди что-то жестко критиковали во мне.
Что самое интересное, в этой же области, которую я в себе так ненавижу и которую маркирую как абсолютное зло, может быть важная часть моего ресурса, важная часть потенциала, который нельзя ампутировать.
Это легко понять на примере сексуальности. Есть здоровая сексуальность, но у некоторых людей она превращается в извращенную сексуальность. Что, мы скажем — вычеркни полностью всю свою сексуальность, потому что она вся есть зло? Не сексуальность есть зло, а извращения есть зло. Сексуальность сама по себе ни хорошая, ни плохая. Это просто природная составляющая человека.
— Мы говорим о теневых сторонах личности. Что такое тень в психологии?
— «Тень» — архетип, который описал Карл Густав Юнг для описания тех аспектов личности, которые мы отвергаем и подавляем. Это часть меня, которая вытеснена в бессознательное, которую я в себе не принимаю, потому что она противоречит моим представлениям о себе.
У меня есть мнение, что я вот такой. Ответственный работник, любящая мать, надежный друг, настоящий православный. И тут мне кажется, что определенные черты мне не свойственны — сижу в соцсетях вечерами, не отвечаю на звонки друга… я в себе это не хочу видеть, не хочу принимать (потому что «я не такой»). Соответственно — не хочу разбираться с этим.
Как правило, я могу о каких-то таких своих «плохих» чертах даже не знать. И проявляться они будут косвенным, порой не видимым для меня самого образом. Чаще всего я буду эти не принимаемые в себе черты видеть в других — это называется механизм проекции, я как бы проецирую на другого человека то, что есть во мне: в себе это не вижу, зато вижу в нем.
«Мы срываемся на крик из-за слабости»
— То есть человек может осуждать других?
— Конечно. Например, я осуждаю других за крик, вспыльчивость, хамство, но не осуждаю за жадность, воровство. Тут очень важно посмотреть, как у меня самого с агрессией. Понятно, что врожденная агрессия есть в любом человеке. Но почему я, скажем, более социально неприемлемые вещи, такие как то же воровство, не осуждаю, а вот это повышение голоса — очень.
Может, у меня есть скрытое желание жестко отстаивать границы, а я его в себе подавляю и сдерживаю? А может, я в себе очень сильно осуждаю агрессивность, потому что она осуждалась или даже табуировалась в моей семье? Следующий шаг — может оказаться, что моя вытесненная агрессия, с которой я не встречаюсь, которую не хочу замечать, является мощным ресурсом.
Агрессия, так же как сексуальность, сама по себе ни хороша, ни плоха. Более того, она совершенно необходима человеку.
Например, чтобы защитить нас от опасности. Другое дело, какие формы она принимает. Ходить и орать на всех подряд — это нездоровое, искаженное проявление силы, которая нейтральна сама по себе.
Итак, смотрим, что происходит: я осуждаю в другом нездоровое проявление агрессии. Следующий шаг — я осуждаю в себе нездоровое проявление агрессии. И это может оказаться эквивалентно тому, что я осуждаю в себе любую агрессию. Моя агрессия вытеснена, я с ней не в контакте, я ее как будто не вижу. Тут необходим следующий шаг — встреча со своей агрессией.
«Пока вы не сделаете бессознательное сознательным, оно будет управлять вашей жизнью, и вы назовете это судьбой», — пишет Карл Юнг. Если я признаю, присваиваю, как говорят психологи, агрессию, овладеваю ею, то это становится моей мощной силой. Я становлюсь более устойчивым и защищенным. Я знаю, что могу за себя постоять.
Очень часто мы срываемся на крик не из-за силы, а из-за слабости. Когда мама кричит на ребенка? Когда она уже без сил и не может справиться. Если я в позиции силы, если я устойчиво стою на ногах, уверенно держу границы и говорю: «Стоп, ты больше сюда не подойдешь», — мне не надо орать для этого. Овладение своей агрессивной энергией так, чтобы не было никакого гнева и раздражения, — это тонкое искусство. Агрессия превращается в силу. И мне уже не нужно использовать извращенную форму агрессии, потому что у меня есть здоровая, которой я владею. В этот момент, скорее всего, я перестану осуждать орущих, потому что у меня внутри себя будет с этим порядок. У меня будет осознана и присвоена эта часть. Здорово!
— А неосуждаемое воровство в вашем примере, оно о чем говорит?
— Про осуждение в некоторой мере «работает» и обратное правило. Если не осуждаем — значит, этого либо в нас нет, либо эта тема, как любят говорить психологи, «проработана». Тут почти наверняка можно сказать, что я в себе интенций воровства не боюсь. Например, может быть, я с ними спокойно справляюсь, и они мной не владеют. Ну, пришла мысль украсть, подумаешь, какая мелочь, отогнал ее и делов-то. Ей как бы не за что во мне зацепиться, я в этой сфере более здоров. Не значит стерилен, но более свободен, нет такого сильного конфликта с сознательными представлениями о себе.
Все-таки обычно мы осуждаем в других ровно то, что не принимаем в себе. Все мы знаем притчу про соринку и бревно. Интересно, что и соринка, и бревно одного древесного материала! Чаще всего мы осуждаем других за пару-тройку качеств, а не за сто пятьдесят. Какое-то зло мы запросто готовы простить, оно нас не цепляет. Очень полезно понаблюдать, что нас задевает. Дальше важно задать вопрос, а как у меня с этим…
— А когда нас восхищают определенные качества в других?
— Есть такой феномен: когда меня очень сильно вдохновляет, изумляет и восхищает какое-то качество в других людях — чаще всего это говорит о том, что эти же черты есть у меня в потенциале, но я их себе еще не присвоил. Я словно бы не в курсе, что они у меня имеются. Если я встречусь с ними в себе, дам им ход, — это меня очень сильно обогатит. В следующий раз я буду «влюбляться» уже в другие черты.
Всегда ли «тень» — это грех
— Как соотносятся наши теневые стороны и грех?
— Здесь хорошо бы для начала определиться с понятиями, а мне с годами все сложнее точно сказать, что такое грех, дать определение. В начале церковного пути все было понятно: открываешь брошюру по подготовке к исповеди, отмечаешь галочками подходящие грехи.
Наверно, грех — это то, что препятствует общению с Богом, как бы встает между мной и Ним. Сейчас мне ближе понимание греха как поступка. То, где участвует воля, где есть решение в сторону совершения какого-то зла на уровне действия.
Часто путают грех и эмоцию. У меня может быть плохое настроение, но это не значит, что у меня уныние.
Плюс важно разбираться с мотивацией. Почти в любой мотивации мы можем найти недобрые ноты. Это примесь поврежденности природы. Это потенция, но она может быть не реализована. Я не стерилен и не буду стерилен до конца дней. Невозможно достичь полноты чистоты сердца. Но важно, насколько я реализую недобрую часть души в реальных поступках, в поведении, в отношениях с людьми.
— Мы можем как-то оценить меру плохого в себе?
— Чаще всего мы делаем зло неосознанно. Нас «несет». Мы совершаем зло в аффекте. Мы не способны оценить меру греха. И, может, даже не должны. Пускай оценки ставит Бог. Только Бог знает меру добра и зла в человеке.
Нам хочется оценить, например, качество своего поста, молитвы, духовного подвига. Но сама идея оценки маркирует недуховный процесс. Внутри подлинно духовного процесса, то есть процесса богообщения, точно не будет никакого даже желания что-то оценивать и измерять благодать метром.
Особенно мы склонны оценивать чужие грехи. Но не бывает греха большого или маленького, тяжелого или легкого. Усиленное внимание к измерению — скорее психологический феномен, а не духовный. Хорошо бы вспомнить, с кем обедает Иисус Христос, к кому Он близок. Почему Он с теми, кого люди считали грешниками.
— То, что вы говорили про осознание и осуждение теневых сторон в себе и других, подходит и для осознания и осуждения греха?
— Да, эта картинка подходит и под грех, и под тень. Грех — это извращенное, искаженное проявление важной моей части, которую я «криво» использую. Если я ее выравниванию и присваиваю, уходит коннотация греха.
Аналитическая психотерапия работает именно так с тенью. Бессознательное и защиты — это настолько мощная штука, что мы всерьез не видим в себе что-то. И нужна очень внимательная практика осознанности, очень бережное, послойное осознавание себя, для того чтобы вытащить этот материал на свет. Это может стать духовной практикой, когда я в молитве, перед Лицом Бога могу просить: «Господи, пролей свет, покажи мне правду обо мне. Помоги мне увидеть в себе скрытое. Покажи мне, почему я так осуждаю таких-то людей. Что есть такого во мне».
— Такую молитву можно назвать частью психотерапевтической практики?
— Да — для психотерапевтической практики христианина. Почему я пытаюсь осознать себя перед Лицом Бога, в свете Божественной любви? Потому что бессознательное хранит сильный страх встретиться с чем-то мощным в себе, табуированным, жутким, ужасным, греховным, злым. И здесь очень важно любящее присутствие, которое помогает защитам ослабевать, а страху снижаться.
Если я считаю, что мне встретиться со своей агрессией или сексуальностью — это ужас и конец света, то я с ней и не встречусь. Я в себе этого не вижу, но это не значит, что этого во мне нет. А если увижу — сойду с ума, потому что я православный христианин и все это нельзя.
— Достаточно ли силы воли для того, чтобы справиться с агрессивностью, раздражительностью, другими страстями?
— Если я хочу достичь идеальности своими силами, то мне Бог не нужен. И это пелагианская ересь, некоторые взгляды которой столь популярны в нашем православии, как об этом говорит отец Петр Мещеринов.
Но усилием воли ты не можешь перестать раздражаться, особенно в состоянии голода. Психофизиологически мы так устроены, что в истощении раздражительность повышается. Когда ты тяжело болеешь гриппом, тебя раздражает свет, крошка на простыне, не та температура чая. Ты болен, это физиология, и игнорировать это невозможно. Требования организма к заботе о себе вырастают. А когда ты пышешь силами, ты легче выносишь орущих детей и неприятных коллег на работе. Так что не будем путать страсть и природу.
Страсть — это то, что мной владеет, извращенный способ реализации потребности, над которым я не властен.
Если ты ешь сегодня пятый торт — наверное, это страсть либо серьезное заболевание.
Нет проблемы съесть торт, но есть проблема съесть несколько тортов за день.
Алкоголизм — яркий пример страсти. «Все мне позволительно, но не все полезно; все мне позволительно, но ничто не должно обладать мною», — все мы помним эти слова из Евангелия.
— Получается, путь к борьбе с некоторыми проявлениями темной стороны — просто заботиться о себе?
— Важно спрашивать себя, что я на самом деле хочу? Что я чувствую? В чем нуждается мое тело? У нас есть очень много мудрости в теле, в природе, в психике, которые мы игнорируем. Поможет наладить контакт практика большей осознанности, большего внимания к себе и возврата к подлинным потребностям.
Когда я хочу съесть пятый торт — что я на самом деле хочу? Это очень трудный вопрос, но если на него ответить, то не нужен будет тот самый торт. Важно видеть, какая потребность стоит за желанием. Очень часто нам нужен просто отдых. Если я понимаю, что стоит за моим желанием, то я могу выпрямлять пути, а не заедать стресс.
Лучше ошибаться понемногу каждый день
— Как перейти от самоедства к благодарности за ошибки в жизни?
— Ошибки — это прекрасно. Если ты попал мимо цели и осознал, что сделал что-то неправильно, это означает, что, скорее всего, ты в эту сторону уже не пойдешь. Если ты долбился в стену пять раз, а на шестой осознал, что ворот здесь нет, ты пойдешь искать ворота в другой стене.
Все хорошо вовремя, и ошибки тоже. Ошибок вообще не может не быть. Но плохо не видеть, как ты ошибаешься. И когда родители не дают детям ошибаться — здесь есть опасность. Столкновение с реальностью оказывается очень болезненным. Лучше ошибаться по чуть-чуть каждый день.
А еще есть такое ценное мнение, что не будь того опыта, который у тебя был, ты не стал бы тем, кем являешься.
— Когда осознаешь свои «темные стороны», необходимо покаяние — изменение ума. Но оно не достигается одномоментно. Как перестать ждать от себя быстрых изменений?
— Опять привет Пелагию и чистой свободе воли — надо только захотеть и взять себя в руки. Мы очень мало что можем сделать своими силами. Невозможно самому очиститься. Очень важно дать Богу действовать во мне. Дать Богу преображать меня. Дать Богу очищать мое сердце. Это не отменяет осознанность, как раз психологическая работа на осознание себя может быть очень полезной. Но какой-то радикальный поворот, серьезные изменения происходят в синергии и благодаря божественному действию.
Когда я ставлю себе задачу на пост и думаю, что я сам себя сейчас исправлю, — возникает очень серьезная проблема. Например, думаю: «Наконец-то избавлюсь от осуждения, от дурных привычек, наконец-то буду молиться, сколько нужно». Просто так все это не получится. Недаром первый шаг 12-шаговых программ — признать свое бессилие. Если ты 20-30 лет не можешь ничего сделать с каким-то злом в себе, то почему ты думаешь, что вот именно в этом году, когда ты уже хорошенько соберешься, у тебя все получится?
К тому же мы сегодня выяснили, что не все то зло, что малюет мое представление о себе «нормальном». И главная духовная практика не в том, чтобы своими силами заставить себя стать другим, а может быть, в том, чтобы прийти к Богу и наконец-то сказать: «Я не могу. Ты сделай с этим что-то. Я отдаюсь Тебе. Возьми это в Свои руки». Именно в этой точке, не в голове, а в сердце, где я смогу эти слова произнести из глубины души и предстать перед Богом обнаженным в своей неприглядности и некрасивости, понимая свою рану, — начинаются изменения. А дальше нужно подставиться под солнечные лучи и дать солнцу действовать. Чтобы принимать солнечные ванны, не нужно напрягаться, прихорашиваться и накрываться красивым или удобным покрывалом. Нужно сдаться. Подставиться под лучи Божественного света так, чтобы они тебя окутывали, пронизывали, согревали и исцеляли.
