— Почему произошел такой резкий рост насилия над детьми в детских домах?
— Можно предположить, что коронавирус и та изоляция в которой были дети, закрытость учреждений могла дать всплеск. Но, думаю, что произошел скорее всего не сильный рост насилия в отношении детей в сиротских учреждениях, а резкий всплеск выявляемости таких преступлений.
Возможно, это была какая-то кампания в рамках МВД в отношении учреждений, или это было выявлено во время мониторинга аппаратом уполномоченного по правам ребенка или общественными организациями.
Конечно же, насилие в организациях для детей-сирот было всегда. Все то время, сколько мы мониторим ситуацию в детских домах, общаемся с выпускниками, мы слышим огромное количество историй о насилии, которым чаще всего не давали ход. В целом даже за последние годы были случаи, где никто так и не был наказан за то, что происходило в учреждениях, какие-то процессы идут до сих пор.
Основная масса насилия в учреждениях — это насилие одних воспитанников в отношении других. Очевидно, что если вы соберете в одно место 60–80–100 детей, в стрессе, тревоге, с травматичным опытом, которые сами часто были жертвами насилия, то вы там это насилие получите. Тем более, когда никто не понимает, как с этой детской бедой работать, и взрослые делают вид, что ничего этого не было, и выстраивают ситуацию контроля поведения только внешними рамками.
Встречаются еще более чудовищные истории, когда источником насилия становятся взрослые, которые обязаны заботится об этих детях и помогать им. К сожалению, степень выявляемости и уж тем более дохождения до уголовных дел в таких ситуациях просто невероятно мала.
В целом даже за последние годы были случаи, где никто так и не был наказан за то, что происходило в учреждениях, какие-то процессы идут до сих пор.
Несколько раз за эти годы мы пытались довести такие истории до суда. Но чаще всего это не заканчивалось ничем, даже не возбуждали уголовное дело. Это происходит, потому что дети, которые оставались в том же учреждении, где это с ними происходило, на опросах отказывались от своих показаний, хотя это были очевидные, правдивые истории, в которых часто и свидетели были.
Мы несколько лет пытаемся добиться внесения изменений в законодательство. Если ребенок сообщает о том, что он стал жертвой насилия в учреждении, его должны переводить в другое, а лучше всего — в какую-нибудь временную приемную семью. Как раз 24 февраля будет очередной совет по вопросам попечительства в социальной сфере при правительстве РФ, мы выносим туда ряд предложений по реформированию организаций, включая это.
— Как и кому ребенок из детского дома может пожаловаться на насилие?
— Во всех учреждениях должны висеть телефоны МВД, Следственного комитета, детский телефон доверия. Эта информация должна быть в каждом детском доме. В теории, она должна быть доведена до детей, но невозможно проконтролировать, делается ли это и как.
Кроме того, не у всех детей есть доступ к телефону, чтобы, зная номер, иметь возможность свободно по нему поговорить. И, насколько я знаю, не очень многие дети этим пользуются в детских домах. Но сами эти плакаты есть в каждом детском доме.
— Как можно снизить количество случаев насилия в сиротских учреждениях?
— Чтобы снизить количество насилия, нужно перестать по сотне травмированных детей помещать в одно учреждение за забором. Если действительно у нас нет возможности, по объективным причинам, оставить ребенка в семье, и никто не готов взять его сразу под опеку, то нужно селить их в малокомплектные учреждения, где будет много заботящихся о детях взрослых, чтобы можно было действительно реально контролировать ситуацию. Где будет задача работать с каждым ребенком, реабилитировать его, помогать ему, а не делать вид, что ничего с ним не происходило до учреждения.
Чтобы снизить количество насилия, нужно перестать по сотне травмированных детей помещать в одно учреждение за забором.
Если мы говорим о контроле насилия со стороны взрослых, то нельзя без специальной подготовки брать людей на такую работу. Надо и отбирать внимательно. Но педофилия, конечно, на собеседовании не выявляется.
Взрослые всегда должны быть минимум вдвоем на группе. Идея, что один взрослый остается с детьми, в целом не безопасная. Не только из-за угрозы насилия, но и потому, что ему сложно справляться одному. В учреждениях должны быть намного больше психологов, которые должны не оценивать уровень тревоги и успеваемость, как сейчас, а быть с ребенком, общаться с ним регулярно, чтобы видеть опасные «звоночки» и изменения в поведении ребенка для того, чтобы вовремя такие вещи отслеживать.
А главное — проводить с детьми беседы, объяснять им, рассказывать, что такое насилие, что взрослый не может его трогать, если это не врач на осмотре, где тоже есть границы. Кроме насилия сексуального также говорить про насилие физическое. Учить разрешать конфликты между собой словами. В детском доме должно быть в целом безопасное пространство, где дети не боятся пожаловаться на то, что их кто-то обижает. Это во многом зависит от того, какой климат создан руками директора организации.
