До наступления моей 27-й зимы я была уверена, что в будущем когда-нибудь стану матерью.
Еще маленькой я любила играть с куклами и давать им имена. Мне было важно наделить личностными чертами тех, за кого я была в ответе. Я бережно одевала их, положив ладонь под голову, и застегивала пуговицы на ползунках точно так же, как это делала моя мама с двумя младшими братьями.
С возрастом мой интерес к куклам угас, но любовь к детям — нет. В раннем подростковом возрасте я нянчила детей в своем районе, в колледже постоянно играла с детьми, а после окончания школы выбрала профессию в области поведенческой психологии, сосредоточившись на травмах в ходе развития личности и проблемах детей в приемных семьях. Я хотела помочь детям, которые пережили насилие в раннем возрасте или страдали от отсутствия внимания.
Работая в детской психиатрической клинике, я продолжала спокойно мечтать о своей семье. Я выросла в своеобразной обстановке и испытывала смешанные чувства по поводу планов на собственных детей — будут ли это биологические дети или я усыновлю кого-то. Но в любом случае я почти не сомневалась, что стану матерью, когда буду готова.
А в январе 2019 года мне поставили диагноз «рак головного мозга».
Рак не всегда играет по правилам
Сначала я перенесла шестичасовую операцию на головном мозге и четыре дня провела в отделении интенсивной терапии. Тогда мне говорили, что опухоль, которую удалили из моей правой теменной доли, скорее всего глиома низкой степени злокачественности и что после операции я смогу вернуться к обычной жизни.
Вместо этого уже через несколько дней после выписки мне пришлось снова приехать в больницу, где доктор с печальным выражением лица рассказал мне, что опухоль оказалась злокачественной — анапластическая астроцитома. Он также объяснил, что этот вид рака, хотя и поддается лечению, считается неизлечимым.
Мой рак часто рецидивирует, причем непредсказуемо. Но в то же время люди с моим диагнозом могут жить долго. Медицина не стоит на месте, статистика устарела и обновляется, а конкретно в моей ситуации на моей стороне молодость, успешная операция и особая структура опухоли. Так что у меня есть все шансы на долгую жизнь.
И все же рак не всегда играет по правилам. Мой рак хронический и рецидивирующий, и в любой момент, без предупреждения, микроскопические раковые клетки могут проснуться, распространиться и принести смерть.
Побочный эффект — бесплодие
Диагноз также внес коррективы в мой распорядок жизни. Вместо магистратуры я должна буду несколько месяцев проходить химиотерапию и облучение, побочным эффектом от которых может стать в том числе и бесплодие.
Мой нейроонколог дал мне почитать литературу об операциях по извлечению яйцеклетки и гормональном лечении, а также направление в ближайшую клинику по планированию семьи и репродукции. Он сказал мне, что после лечения каждые три месяца я буду проходить обследование, чтобы обнаружить рецидив опухоли на ранней стадии.
Я вышла из кабинета совершенно опустошенной — весь мой мир перевернулся за один час.
Перед облучением у меня была неделя, чтобы решить, как быть с его возможным последствием — бесплодием. Мы с партнером пока не были готовы иметь детей, поэтому решение было только за мной. Я мучительно думала, что делать. Как можно принять решение после такого диагноза? Как решиться на что-то важное так быстро?
В конце концов я решила заморозить яйцеклетки, а остальное решить позже. Я повторяла себе, что мне нужен простор для действий, когда согласилась на рискованную авантюру вводить себе в живот гормоны четыре раза в день, принимать горсти лекарств от бесплодия в дополнение к тем, которые необходимы после операции на мозге, и пройти операцию по извлечению яйцеклеток незадолго до начала ежедневного облучения.
Любовь сильнее смерти
Операция прошла успешно. Сегодня 15 замороженных яйцеклеток терпеливо ждут моего решения. Теперь у меня есть возможность иметь биологических детей, если я захочу. Я также могу захотеть усыновить или удочерить ребенка.
Я закончила лечение, мои показатели стабильны, недавно я обручилась и планирую свадьбу. По-хорошему сейчас я должна размышлять о том, что значит быть мамой, ведь годы мечтаний о детях скоро станут реальностью.
Вместо этого я задерживаю дыхание, ожидая ответа на вопрос, на который нет ответа. Конечно, никто из нас не знает, что ждет нас в будущем — будем ли мы здоровы, сможем ли видеть, как растут наши дети. Но с моим диагнозом каждые 12 недель моя жизнь может кардинально измениться – когда на снимке мозга появится светлое пятнышко.
Если я решусь завести ребенка, не подвергну ли его риску пережить огромное горе? Ведь он будет наблюдать, как я умираю, он может потерять мать задолго до того, как кто-либо из нас будет готов к расставанию. Его жизнь навсегда будет связана с моим диагнозом. Он будет знать все про больницы — ведь я буду продолжать ходить на осмотры и сканирования. Он будет знать все про аппарат МРТ и снимки мозга. Он будет осознавать хрупкость жизни, а я не смогу его от этого защитить.
Но, возможно, он также узнает, каково это — любить сильнее смерти. Он познает страх, гнев и горе — да. Но я надеюсь, что он также научится жить, радуясь настоящему, упиваясь им, несмотря на неизвестность в будущем.
Иметь детей или нет — всегда сложный выбор. И я считаю, что каждый имеет право на собственное решение. Если бы я разговаривала с кем-то в моем положении, у меня тоже не было бы готового совета.
Но я бы сказала этому человеку, что если у него будет ребенок, его будут любить с такой силой, которую невозможно забыть или утратить. Я бы сказала ему, что если он решится на ребенка, его жизнь будет полной, богатой, невероятно радостной.
Так что, когда придет мое время принимать решение, я надеюсь, что смело сделаю выбор и приму все, что кажется правильным, не колеблясь. Да, моя жизнь может измениться в течение часа, но все, что я могу сделать, — это довериться себе.
Источник: Huffpost
Перевод Марии Строгановой
