«Счастье в конверте» — проект кинокомпании «Интеграция» и общественного объединения «Народное кино». Дебютная режиссерская работа актрисы Светланы Сухановой. Фильм состоит из трех киноновелл: «Время последних романтиков», «Куда уходят поезда» и «Подарок Деда Мороза».
— Фильм «Счастье в конверте» вообще-то на грани социальной рекламы, разве нет? После некоторых сцен так и просится слоган «Позвоните родителям».
— Так это же круто, если, посмотрев фильм, человек вспомнил о маме и пошел ей звонить, если вдруг понял, как она ему дорога. Значит, мы свою задачу выполнили.
Евгений Бедарев. Фото: kino-teatr.ru
— Не боитесь упреков за бабушку, которая кормит внуков блинами, и разве что сметаны с известным логотипом на столе не хватает?
— А что, у нас бабушки перестали внукам блины жарить? У меня мама так каждое воскресенье жарила. Я с такой теплотой блины эти вспоминаю. Найдутся снобы, которые упрекнут. Но будут те, кто вспомнит о маме, бабушке.
Свете Сухановой очень хотелось посвятить свой фильм бабушкам и дедушкам. Ее дед прошел войну. Ну почему это плохо? Согласитесь, мир настолько сегодня перевернутый, что людей вдруг стали раздражать подобные напоминания.
Найдется и тот, кто упрекает нас, что мы фильм к годовщине Победы сняли. Но мы его четыре года снимали. Упоминания войны в каждой из новелл не превышают 30 секунд, это всего полторы минуты. Это элегантно и ненавязчиво сделано. Но мир так изменился, что даже за такую малость, как упоминание о подвиге дедов, можно получить пинок.
Кадр из фильма «Счастье в конверте»
«Время последних романтиков», «Куда уходят поезда» — это сюжеты внутри фильма, в которых мы не пытаемся сказать — «Люди, помогите ветеранам». Нет. Мы просто хотим напомнить о важных вещах.
— Правда, говорите обо всем вы слишком в лоб, вам так не кажется?
— А зачем говорить сложно? За сложностью обычно много шелухи, за шелухой — пустота. Мне кажется, многие хотят казаться многозначительными, чтобы где-то засветиться, зацепиться или выглядеть умнее, чем есть на самом деле. Повторюсь, задачи получить «Оскар» перед нами не стоит.
А вот чтобы у людей было хорошее настроение, чтобы они захотели изменить себя или окружающих, чтобы вспомнили о тех, о ком давно позабыли, чтобы помирились с родителями, простили их, потому что завтра их может и не быть — такая задача есть.
«Мои истории работают на стороне света»
— Чтобы двигаться к мечте, мечта должна иметь ясные очертания. Вы хотели экранизировать какой-то сюжет?
— Фантастика и сказки — моя вечная любовь. Я любил Кира Булычева и его «Гостью из будущего», «Приключения Электроника» Велтистова, «Через тернии к звездам» Стругацких. Я обожал Дюма, детективы. И совершенно точно мне хотелось создавать собственные миры. Тогда же сформулировал для себя, что хочу рассказывать истории, которые заставляют людей любить, верить, надеяться, плакать и смеяться.
Все, что снимаю, укладывается в эту схему: «Заставить любить, верить, надеяться, плакать и смеяться».
Для меня кинематограф — приключение, история, где-то сказочная, где-то радостная, где-то волшебная, в любом случае — светлая. Моя история просто обязана работать на стороне света.
— За фильмы «В ожидании чуда» и «Тариф новогодний» наверняка ругали критики, ведь они такие сверхволшебные?
— Я не для журналистов и не для критиков работаю. Безусловно, ругали. Но критиковать будут всегда.
«Чудо» было моим первым опытом в кино. Заботишься два года о своем «ребенке», выносишь его на свет и слышишь, как со всех сторон кричат: «Ой, да он у тебя косой, кривой…» После «Чуда», а это был первый проект на всю страну, да еще и под эгидой компании «Монументал» с голливудским продюсером на площадке, я начал наращивать броню.
Однажды прочитал статью какого-то московского гуру-журналиста по поводу второй части «Властелина колец» Питера Джексона. Он буквально размазал режиссера. А меня колотило от возмущения, когда я читал публикацию, потому что понимал, насколько круто Джексон обошелся с материалом книги, насколько он, как режиссер, невероятен.
Понимаете, ведра помоев от журналистов могут множиться с геометрической прогрессией. Со временем я перестал замечать критику, потому что хочу снимать не то кино, которого ждут критики. Для меня куда важнее, зайдя на «Кинопоиск», вдруг обнаружить, что зрители мне поставили высокую оценку и рекомендуют мой фильм к просмотру «для хорошего настроения».
Кадр из фильма «В ожидании чуда»
Работа должна приносить удовольствие. Это мой принцип. Самая лучшая работа — высокооплачиваемое хобби. Если уж тратить свои лучшие годы, то хотя бы получать удовольствие от дела, которым занимаешься, а не возиться в грязи. Мне часто приходят письма от людей разных возрастов: «Спасибо за “Чудо”», «Спасибо за “Тариф новогодний”, он спас мне жизнь». Ради одного такого сообщения стоит работать.
— Вы сказали, что история должна работать на стороне света. Почему?
— Потому что света мало. На стороне тьмы и так многие работают. Я не хочу. Вообще, я ненавижу фестивальное кино, прежде всего из-за того, что с экрана на тебя льются ведра помоев. Тебе будто говорят: «Ешьте это и смотрите, как вы живете». Я уверен, нашу команду будут критиковать за фильм «Счастье в конверте», за многие вещи в нем, но для меня важно, что добро в фильме побеждает.
«У наших героев нет денег и много проблем, но счастье возможно»
— Критики вообще не боитесь?
— Там много есть такого, за что нас можно покритиковать. Критика в любом случае будет. Кому-то фильм понравится, кому-то — категорически нет.
Но сейчас, когда прошло уже 23 премьеры по стране, когда мы проехали по регионам, посмотрели, как фильм принимают в самых разных городах и областях люди разного возраста, могу сказать лишь, что не снобы-журналисты, не специалисты киноиндустрии, а обычные зрители воспринимают фильм близко и эмоционально. Они плачут, потому что фильм вызывает в них эмоции. Они радуются, так как наблюдают торжество света. Они говорят, что таких фильмов должно быть больше. Говорят трогательные слова благодарности. Значит, фильм работает, воздействует на них, на наших глазах меняет людей.
Кадр из фильма «Счастье в конверте»
— А степень ответственности осознаете, когда так жонглируете человеческими эмоциями?
— В моих фильмах нет негатива, потому что я создаю притчи про чудеса и веру в человека.
— Но это же не про настоящую жизнь. Настоящая суровее.
— Может быть. Ну и что? Зато в кино она такая, какой могла бы быть. Если говорить про «Счастье в конверте», то двигателем в этой киноленте стала режиссер Светлана Суханова. Это ее дебют. Мы давно с ней работаем и хорошо друг друга знаем.
Однажды она говорит: «Женя, хочу снять кино о простых людях и их фантастических историях». Попросила написать сценарий по сюжетам, которые она почерпнула из реальной жизни. Что-то нашла в интернете, что-то прочла в газетных статьях. В процессе я понял, что это кино будет очень важным и нужным, потому что может научить простым и забытым вещам, которые сегодня считаются неуместными, смешными или даже глупыми.
Когда прошла пресс-конференция в Москве, большинству московских снобов-журналистов история показалась неправдоподобной и недостоверной. Почему? Да потому, что в этом фильме никого не поливают грязью, не выставляют к позорному столбу, никого не убивают и не насилуют, здесь не разрушаются семьи и даже катастрофы не случаются.
— Фильм не про правду жизни?
— А разве в перечисленном правда жизни? Большинство фильмов совсем не про правду жизни, а про ее крайнюю точку, которая будто бы повсеместна. Будто вся страна живет так, как показывают в нашем отечественном кино, которое побеждает на «Кинотавре». Но это же неправда!
Да, в «Счастье в конверте» мы демонстрируем другую крайность, но она совсем не сахарная. Здесь тоже у людей нет денег и много проблем, но при этом мы показываем, что счастье возможно. А вот это уже для снобов и циников красная тряпка. «Такого не бывает!» — орут они во всю мощь.
На одном из закрытых показов в зале присутствовали только руководители благотворительных фондов.
От многих я услышал, что «фильм больше напоминает сказку, но, работая с больными или детьми и одинокими стариками, поверьте, чудес видишь больше, чем вы описали в фильме».
Разве это не удивительно? Мы не хотим верить, порой боимся показать свои эмоции. Нам кажется, что быть циничными выгоднее, чем думать о людях хорошо. Мы забываем о душевности, пусть она и нужна нам всем очень. Но вот пришли люди, посмотрели наш фильм и говорят: «Это как лекарство, как терапия».
Никакой фильм не может быть стопроцентным отражением нашей действительности. Каждый будет лишь про какую-то ее часть. И не так важно, что в фильме нет территориальной и временной привязки, потому что конкретика ничего не поменяет в нашем отношении к сюжету. Все истории, описанные в фильме, могли случиться где и когда угодно. Они про то, что нужно и можно сохранять душевность.
Увы, почему-то считается, что говорить о добре перестало быть правильным. О червоточинах и границах человеческой мерзости — это да, классно. А я вот так не думаю. Есть такая довольно грубая поговорка: «Муха и на цветущем лугу найдет г…., а пчела и на болоте соберет мед». Мы притягиваем то, к чему стремимся.
Кадр из фильма «Счастье в конверте»
В фильме «Счастье в конверте» я лишь сценарист, а знаменосец – Светлана. Она режиссер света. Через короткие и емкие истории она решила высказаться, и, как мне кажется, я поймал ее волну, убедился, что эти истории должно увидеть максимальное число зрителей. Хотя я, любитель фэнтези, не вижу в этих историях ничего фантастического, взялся за них, потому что они и правда волшебные. Задача режиссера — создать мир, в который люди поверят, испытают эмоции, включатся. Мне кажется, что нам это удалось.
Советская открытка, платье в горошек и красные маки
— Кто ваша аудитория? Девушки до тридцати, верящие в чудеса и ожидающие принца на белом коне?
— Я снимаю кино для людей, которые верят в чудо и хотят видеть доброе рядом с собой.
— А у вас в жизни чудеса случались?
— Чудеса случаются всегда, правда не все их так воспринимают. Разве не чудо, когда осуществляется мечта?
— Фильмы ваши очень семейные. Это попытка возродить подзабытый жанр семейного кино?
— У меня такого нет на флаге, хотя да, мне нравится эта ниша и я хочу делать сказки. Но задачи создать фильм, который всем понравится и чему-то научит, все-таки передо мной не стоит. Мне достаточно, чтобы человек испытал положительные эмоции.
— Судя по всему, части эмоций удается добиться с помощью цвета. Все ваши фильмы яркие, насыщенные.
— Однажды меня спросили: «Тебе всегда снятся цветные сны?» Помню, опешил и удивился, потому что оказалось, что кому-то снятся черно-белые.
Да, свет и цвет прибавляет сказочности сюжету. Фильмы, в которых я выступаю в качестве режиссера, яркие, цветные, искрящиеся, потому что я хочу, чтобы они создавали у зрителя, например, новогоднее настроение, чтобы это была идеальная картинка встречи Нового года, идеальные каникулы.
В случае со «Счастьем в конверте» отвечать за режиссера Светлану Суханову не могу. Все цветовые решения — ее задумка. Но мне они очень нравятся. Мне нравится зелено-красный цвет истории про деда и внука. Это как старая советская открытка.
Кадр из фильма «Счастье в конверте»
Нравится история «Время последних романтиков» с голубым платьем в горошек, красными маками и золотым полем на фоне моря, потому что в этом много света и воздуха. Света очень хотела сделать эти истории цветными. Их и нельзя делать серыми, иначе они превратятся в социалку, а этого совершенно не хотелось.
«В жизни мы не спасем принцессу, а в кино возможно все»
— Создание фильма часто имеет конечную цель. Один режиссер мечтает об «Оскаре», другой — воплотить в жизнь детскую мечту, третий — просто не может не снимать. У вас за плечами пять полнометражных фильмов, три сериала… Но по первому образованию вы историк. Каков ваш путь от учителя истории до кинорежиссера?
— Мне всегда хотелось не то чтобы оказаться внутри культурного процесса, я, конечно, всякие сценки ставил в школе, в спектаклях участвовал в университете, но… На историческом факультете я оказался практически случайно. Родители отговорили поступать во ВГИК на актерский факультет. Да и окружающие убедили, что я никогда туда не поступлю. Ну я и струсил.
Спустя годы понял, что точно не прошел бы, скорее попал бы в армию и потерял пару лет. История мне нравилась еще в школе. Короче, истфак стал шагом не столько для себя, сколько для родителей.
Проработав в одной из школ Барнаула на практике три месяца, понял, что не мое. Ушел на телевидение. Пару лет спустя произошли административные перестановки, в крае сменился губернатор, всю нашу команду убрали и я оказался на радио. На радио, в газетах, журналах, где занимаешься рекламой, год проходит и все тебе перестает быть интересным. Ты уже все попробовал, все сделал, и заниматься этим заново уже не хочется.
До этого я снимал рекламные ролики и в какой-то момент понял, что все-таки очень хочу работать в кино, да и жить как прежде не могу, устал. Работу менять каждый год надоело, на одном месте сидеть скучно. Решил уехать в Москву и стать кинорежиссером.
— Учеба на истфаке что вам дала как режиссеру?
— Качественное образование всегда дает кругозор. Я умею общаться с людьми, работать с источниками, находить нужный материал. Исторический факультет — серьезное базовое образование, оно не может не пригодиться.
А уж как оно помогало в работе над историческими и костюмированными фильмами! Больше всего меня привлекала эпоха Средневековья.
Впрочем, была еще одна важная вещь. Так как я учился на педагогическом факультете, а весной в вузе объявлялся конкурс вожатых в «Океан» — всероссийский детский центр во Владивостоке (еще в СССР существовало три мощнейших пионерских лагеря: «Артек», «Орленок», «Океан»), то я туда поехал. Эти поездки — а поработать мне удалось три лета подряд с 1993 года — дали огромную школу и базовый толчок. Многие вещи, идеи, творческие находки родились во мне там и тогда. Там произошел очень серьезный внутренний слом в сторону творчества.
Вожатые — это же огромная обучающая и творческая история. Тебе не просто приходится заниматься детьми, перед тобой задача создать временный педагогический коллектив. Я открыл для себя, что так тоже можно. Это как если бы ты жил в коробке, а потом она открылась и перед тобой хлоп — космос. Я испытывал примерно такое состояние, может быть, как если перед человеком открылся какой-то канал или портал. Исторический факультет дал мне не только знания, но и возможность оказаться в пионерском лагере.
— Хотите сказать, никаких педагогических амбиций у вас не было и не возникло в процессе?
— Были, наверное. В детстве я зачитывался Макаренко и его «Флагами на башне». Думал, как здорово жилось в этой замечательной колонии. Хотя понимал, что все литературно приукрашено, но история из детства залегла в душе и я был уверен, что и у меня может быть как в книгах Макаренко. Но вот стать учителем мне точно не хотелось, школу свою открыть я никогда не собирался.
Понятно, в кино каждый из нас реализует свои амбиции, задачи, цели, мечты.
Но почему мы ходим в кино? Потому что хотим пережить эмоции, в том числе те, которых у нас в жизни может никогда не случиться.
Мы никогда не встретим динозавра, не спасем принцессу, не попадем в параллельный мир. А в кино возможно все. Кино для многих, как и книги — возможность испытать эмоции, которые хочется пережить, либо попытка сбежать от этого мира в другой.
Прочитал «Алхимика» и улетел в Москву
— Думая об этом, вы решили приехать в Москву и стать режиссером?
— Мне подарили книгу Паоло Коэльо «Алхимик». Помню, летел в самолете, читал взахлеб, у меня лились слезы, а когда приземлились в Барнауле, первое, что сказал встречающим друзьям: «Ребята, через полгода улетаю в Москву. Решил двинуться к мечте и пройти путь Сантьяго. Почему нет?!»
Кто-то может по-своему трактовать эту книгу, но для меня «Алхимик» стал одним из поворотных событий в жизни. Мне нужно было бросить в Барнауле все: привычный ритм, друзей, родственников, обустроенный мир, чтобы ехать в совершенно незнакомые места. Не могу сказать, что мне было страшно, хотя опасения были.
Приехал в Москву и тут же начал учиться на Высших курсах сценаристов и режиссеров. Тогда же знакомые помогли устроиться в съемочную группу фильма «Мужской сезон. Бархатная революция», который снимал Олег Степченко. Я был режиссером фильма о фильме. С одной стороны, наблюдал за кинопроцессом, с другой — немного зарабатывал.
— Вот так взяли и поступили?
— Нужно было пройти отбор: написать рецензию на фильм, предоставить свои видеоработы. Эти курсы давали ремесло, а вот станешь ли после них режиссером — зависит от тебя. Выбирать пришлось из четырех мастерских. Понял, что однозначно хочу к Алле Ильиничне Суриковой и Владимиру Петровичу Фокину. Это были люди, к которым у меня не было ни одного вопроса.
Сурикова — комедиограф (комедия — легкий жанр), и этим все сказано. После перестройки в кино был сплошной трэш, разборки, ужасы. Сурикова умудрилась снять «Московские каникулы» – один из немногих светлых, радостных фильмов за пятилетие переходного периода от советского к российскому кино.
Выяснилось, что работает она в паре с Фокиным, который снимал классные детективные истории. Еще в детстве я видел трейлер его фильма о жизни подростков в пионерском лагере «До первой крови». Это было что-то потрясающее. Я сразу понял, что оба мастера максимально близкие мне люди по духу, жанру, в котором работают, по стилистике, по светлой подаче.
Евгений Бедарев. Фото: kino-teatr.ru
— Ни разу не хотели сделать шаг назад и вернуться в Барнаул?
— В том-то и дело, что нет. Тот, кто никогда не был на съемочной площадке, не знает это ощущение. А я просто отравился кино. После этого все остальное кажется слишком мелким.
По сути, ты творишь мир, вселенную. Понятно, манипулируешь сознанием и чувствами зрителей. И кто-то примет твои выходки, кто-то отвернется и плюнет. До кого-то дойдет твой месседж, кто-то затормозит. Но в любом случае ты ощущаешь себя создателем. Твои герои ходят так, как ты хочешь, говорят, как ты хочешь, одеваются, как задумал, даже их действительность придумана тобой.
Мир, полностью созданный тобой. Раз попробовав, от такого невозможно отказаться. Это какой-то вечный драйв, очень много романтики и сказки.
